Сергей Волков - Анабиоз. Марш мародеров

— Держись! — кричит инженер.

«Маталыга» почему-то взлетает вверх, словно бы зависает в воздухе — двигатель переходит на турбинный вой, — и грузно обрушивается на землю, загрохотав всеми своими стальными внутренностями. Ник, вцепившись в поручни, догадывается, что тягач преодолел ров, выкопанный вокруг прибашенных укреплений.

— Ра-а-азворот… — увлеченно комментирует свои действия Юсупов, дергая рычаги. — А теперь еще раз-з-з…

Тягач, перемалывая гусеницами землю, куски асфальта, остатки заграждений, разворачивается носом к воротам, проезжает несколько метров и останавливается. Двигатель работает на холостом ходу, и становится почти тихо.

Ник прислушивается к тому, что происходит снаружи, за броней.

— Почему никто не стреляет?

Словно в ответ на его вопрос, со стены звучит одинокая очередь — несколько пуль цокают по башне и с визгом рикошетят в стороны.

— Эта… сейчас бутылки полетят! — предупреждает Юсупов. — Просто подождать надо.

Позавидовав твердой уверенности инженера в том, что все идет как надо — самому ему кажется, что весь их план захвата Кремля давно провалился — Ник приникает к прицелу.

Первая брошенная из темноты бутылка разбивается об угол башни и голубоватый огненный шар освещает площадку перед воротами. Ник успевает ужаснуться увиденному — перепаханные гусеницами траншеи, загогулины колючей проволоки, похожие на ветки невозможного стального терновника, обломки жердей, бревен — и трупы, множество трупов в окровавленном камуфляже, вмятые в глинистую землю.

Опять наваливается темнота, но следом за первой бутылкой летят новые — одна, две, три, пять. Вместо зажигательной смеси Бабай придумал использовать растворитель, который прекрасно прошел тридцатилетнюю проверку временем и которого в строительных магазинах и на складах было полным-полно. Бесцветная резко пахнущая жидкость отлично воспламеняется, но, в отличие от керосина, бензина и прочих нефтепродуктов, не дает яркого, долгого огня, быстро выгорая в ноль.

Тем не менее этот импровизированный «коктейль Молотова» делает свое дело — растворитель поджигает прилепившиеся к стене кусты, деревья и ночная мгла отступает. Ник поворачивает башенку и видит множество людей, бегущих к воротам со стороны темных домов.

Охваченный каким-то невыразимым восторгом, он откидывает люк, высовывается и кричит:

— Хал! Живой?

— Живой, блин! — орет из темноты татарин. — Все ништяк, блин! Без булдырабыз [34] «Без булдырабыз!» — дословно «Мы можем!» ( татарск. ), лозунг, провозглашенный первым президентом Татарстана М. Шаймиевым. Под этим лозунгом Татарстан стал одним из самых экономически развитых регионов России (Прим. автора). !

— Пропустите людей и давайте за нами, — перебивает его Заварзин. — Будете прикрывать. Как с патронами?

— Нормально, — отвечает Ник в темноту.

Со стены снова стреляют, на этот раз одиночным. Видимо, засевший там неизвестный аковец воображает себя великим снайпером — пуля высекает искру в нескольких сантиметрах от локтя Ника.

— Лезь внутрь! — рычит совсем близко от тягача Бабай, и тотчас же несколько автоматов начинают грохотать со всех сторон, поливая огнем бойницы на стене.

Ник проваливается в люк, захлопывает его за собой и, ощущая в душе странную веселую злость, поворачивается к Юсупову.

— Чуть-чуть не попал, сука! Представляешь?

— А ты эта… зачем полез-то? — флегматично спрашивает инженер и поясняет: — Нормально же все. Сейчас поедем.

Бойцы из отрядов Заварзина и Бабая постепенно втягиваются в ворота. Разбитые на десятки, люди разбегаются в стороны, обшаривая территорию. Внутри Кремля немедленно вспыхивают короткие перестрелки, кто-то дико кричит, дважды гулко бухают гранатные взрывы.

— Давай, давай, Вилен, поехали! Там же наших убивают! — торопит Ник Юсупова.

Наконец тягач дергается и ползет к воротам, возле которых остается на карауле последняя десятка штурмующих.

Колян Заварзин — четкий мужик. Автор. В смысле — в авторитете. Если говорит — то реально так, по делу, без байды всякой. Я с ним когда общаюсь, тоже стараюсь пургу не мести, типа я серьезный пацан, не фуфлогон какой-нибудь.

Мы когда к штурму готовились, он меня в первую десятку поставил. Я ему кричу — ни фига ты начальник, блин! Мы с Ником и Очками всю эту движуху замутили, а ты меня простым бойцом ставишь. Не по честнаку, понял? Поставь хотя бы десятником.

А он посмотрел на меня и в таком роде сказал, что справедливость — это круче честности. И вообще, главное в жизни — чтобы все было по справедливости. А когда салага без опыта командует взрослыми мужиками, у которых семьи, то никакой справедливости тут нет. Короче, развел он меня, блин — высший класс. Умеет. И я не в обиде, потому что понимаю, что так-то, чисто по жизни, он прав со всех сторон.

В общем, дождались мы ночи и пошли. Впереди разведка идет, семь человек. Квартал пройдут и знак подают — всё чисто, можно двигаться. Тогда мы перебежками, перебежками — и опять затихаримся. Так до Профсоюзной и добрались. Кругом темнота такая, что ног не видно. Один раз совсем близко, по Баумана, патруль прошел. Три человека, идут, анеки травят, ржут. А нас тут сидит такая бригада, что за минуту не оббежишь — и все стремаются, блин, потому что если кипиш начнется, то всё, капец всему.

Посидели мы с полчаса где-то, и опять перебежками, перебежками — до точки добрались. Залегли, натурально, как в кино про немцев. Потом Колян троих выдергивает — меня и еще двух пацанов, ну, молодых в смысле, — и говорит: валите на церковь — она там справа стояла — и секите во все зенки, когда над Казанкой ракета взлетит сигнальная.

А церковь давно пустая, даже не пахнет в ней уже. Обычно-то там запах такой, как в магазине, где всякие индийские приблуды продают, ну, там, сувениры, звенелки. А тут даже такого запаха не осталось. Просто дом — и всё. Один из пацанов, который с нами был, сказал, что Монах в этой церкви хотел обряды всякие проводить, но чего-то ему тут не понравилось, и он теперь рулит в большом таком соборе, который возле геофака.

Короче, поднялись мы наверх, туда, где колокола должны висеть. Сами-то они попадали, один, большой такой, раскололся даже. В общем, долго сидели, я даже замерз, но это хорошо, потому что спать охота, а когда холодно, то фиг уснешь.

Ночь, блин, густая стоит. В Кремле костры горят и возле Цирка, и еще дальше, где стадион. Я тогда подумал, что людей в Казани вообще много осталось, и что мы для них для всех стараемся, потому что Аслан реально всех вместе достал и каждого конкретно, по отдельности.

Пока я думал и представлял, какие мы все будем герои крутые, и как Энка меня заценит наконец, что я классный пацан, ракета и взлетела. Зеленая, двойная, нифига не красивая, на Новый год у нас фейерверки намного круче.