Юрий Самсонов - Стеклянный корабль

По затекшим ногам под сутаной бежали мурашки.

Патер отправился будить пономаря.

Все холодало, и Дамло постанывал, поеживался во сне. Сверхгангстер Тургот подкрадывался к нему в виде черного осьминога, все щупальцы которого были вооружены кинжалами, Дамло только и знал отбиваться, устал. Осьминог вцепился в кобуру. Тут Дамло зарычал и проснулся.

Сон, показалось, продолжается наяву, только осьминог принял форму громадного черного зверя. Но вместо принятия мер Дамло вдруг расчувствовался: ах, песик, ах умница, ты тоже проголодался!

В кобуре вместо пистолета хранились обыкновенно бутерброды, каковые Дамло имел привычку потреблять в пору усиленных размышлений. Он вытащил два. Один кинул собаке. Бутерброд моментально исчез. Дамло кинул еще, потом еще, и сам торопливо жевал, но где было угнаться! Пес с умилением уставился на остаток его личного бутерброда, последнего. "Дудки!" – подумал Дамло, набивая рот и давясь подсохшей корочкой.

– Пупсик! – проворковал он невнятно. Пес шевельнул хвостом. Стало быть, давеча он был просто голоден, оттого и вышло между ними недоразумение. Каков паршивец: промаялся всю ночь из-за своей вежливости, что ему стоило взять и попросить еды, а затем проявить готовность к сотрудничеству? Давно бы могли приступить к поискам этого профессора кислых щей, из-за которого заварилась каша!

Сержанту не могло придти в голову, что искомый находится всего-то в нескольких шагах. К Биллендону и днем-то для кое-кого вход заказан: запросто могут огреть калиткой по лбу. Дамло его бдительность одобрял. Нелады с Турготом, пускай старые, вовсе не шутка. Вообще это странно, что Биллендон до сих пор остается в живых. Дамло, конечно, доглядывал, но Тургот – не чета ему ловкач, – сознавал он с горечью.

Биллендон был его надежда, приманка в мышеловке. Что Дамло сделает, если приманка сработает, к чему это приведет, он не думал. Управится как-нибудь. А пока что: ничего не выяснять и не интересоваться. Не разговаривать о Турготе, никого не спрашивать о нем, проявлять полнейшее безразличие ко всему, что происходит за пределами участка. И наступит, ей-богу, наступит светлый день, когда мыши убедятся, что мышеловку стережет голодный кот!

Дамло свирепо засопел, но улыбнулся умильно и протянул к ошейнику руку с веревочкой.

– Пу-упсик, пупсик!..

Пупсик на сей раз не имел возражений.

Дамло на корточках вылез из клетки, В этот ранний час воздух был свеж, как глоток пива из холодильника мадам Дамло. Сопливые соотечественники не могли помешать первому уроку служебного собаководства.

– След, возьми след! – сказал Дамло. Пес отвечал недоуменным взглядом. – Ты должен взять след! – Пес вильнул хвостом. – Ах разгильдяй! – сказал Дамло, сдвигая каску на затылок. – Тебе приказано – действуй! Взять след! – Пес был, в общем-то, на все согласен. Но что от него требуется, по-видимому, не соображал. – Бутерброды кто слопал? – попрекнул его Дамло. Оглянулся – не подсматривает ли кто. – Ладно, гляди!

Он опустился на четвереньки, почти уткнулся носом в землю, показывая псу, как берут след. Огромная черная морда возникла перед ним, носы встретились.

– Ну, понял?

Пес радостно гавкнул, решив, что с ним играют, снова толкнул Дамло мокрым носом и отскочил.

– Дубина!.. – сказал Дамло, но не поднялся с четверенек. Его заинтересовал какой-то предмет, запрятанный в щели под клеткой.

Он подобрался, засунул руку под днище, извлек промасленный продолговатый сверток. Одна его тяжесть говорила достаточно…

– И у этого автомат? – сказал Дамло шепотом. – Та-ак!..

На дознание он не имел времени. Изъять – насторожить, то есть, по существу, предупредить владельца?

– Проспал! – сказал он свирепо. – И это проспал! Ну больше я никогда ничего не просплю – это уж дудки!

Придав свертку прежний непотревоженный вид, Дамло снова сунул его под клетку. Встал, отряхнул руки и коленки, произвел глубокий вздох.

– Еще и цветочками воняет! – сказал принюхиваясь. Зря только израсходовал бутерброды. Пес, наверное, умеет брать след и делать все прочее, это Дамло не умеет с ним обращаться. Например, – тут Дамло хлопнул себя по лбу: с какой стати он требует от собаки выполнения приказа насчет следов здесь, на этом дворе, где мог наследить один паршивец-косоротик? (С косоротиком и его автоматом разобраться при первой возможности! Сигнал Эстеффана о наличии подобного оружия у сторожа морга проверить! Думать и думать!) Дамло думал.

Пес ждал.

Незнакомец со своей телепатической командой, прокрутившейся всю ночь возле соседней усадьбы, с любопытством дожидался, что Дамло предпримет. Сценка обучения собаки поискам следов чрезвычайно ему понравилась, он хохотал над ней беззвучно, зато от души, впервые с той минуты, как его, на собственную беду, порыв к исполнению служебного долга и повышению престижа отдела занес в этот распроклятый городишко!

Сержант наконец ухватил недостающую мысль, дернул поводок и приказал:

– Пошли!

Как лучшие друзья пересекли они двор, высокая трава смочила росой глянцевые бока пса и запыленные сапоги полицейского, каковые, спустя несколько минут, загремели подковами по крыльцу участка, прервав чуткий сон заключенных – г-на Эстеффана и пасторов! Бедолаги подумали, что за ними явились, чтобы повлечь на обещанное аутодафе, – вот до чего накалились страсти, пока патер вел с Даугеталем накануне свои абстрактные дискуссии! Дамло ничего ровно не знал, удивился тому, что наружная дверь не заперта, удивился и взял на заметку отсутствие постового кругом непорядок! Щелкнул выключателем в коридорчике, гаркнул во всю мочь:

– Э-эт-то что?!

Добровольная стража из католиков повскакала на ноги.

– Господин Дамло!.. – робко начал кто-то.

– Мо-олчать! Выметайтесь! Нет, стоп: становитесь в очередь, я вас перепишу! Сейчас перепишу, а после разберемся! – И действительно переписал, хотя очень спешил. Пес стоял рядом, увеличивая власть Дамло, и прежде грозную. Стражники разбредались, позеленев. Затем сержант выпустил из камер вероучителей, принял жалобы по установленной форме, вдаваться в подробности, однако, не стал.

– На вас мы подадим тоже жалобу, – пригрозил ему пастор, приходивший накануне с требованием пресечь деятельность г-на Эстеффана и не удостоившийся внимания.

– Ладно, ладно, отче, – отозвался Дамло, – делайте как следует свое! Будьте здоровы!

Пасторы удалились, унося ощущение прочности миропорядка. Г-н Эстеффан улизнул, разумеется, первым.

– Уф! – вздохнул Дамло, оставшись, наконец, один. – Если платочек не сперли, сейчас поработаем!

Забытый Даугенталем скомканный платок по-прежнему белел в углу камеры.

И тут на башне католического собора внезапно затрезвонили колокола.