Юрий Самсонов - Стеклянный корабль

– Откуда это? – ахнула она.

На туалетном столике возле радиотелефонной трубки лежала перчатка, длинная черная ажурная перчатка, пара той, что была у нее на руке. Перчатка, которую она сама недавно швырнула туда, за дверь, в те кусты…

Поверх перчатки лежал необыкновенно пышный многолепестковый благоухающий цветок шиповника. Он начал уже осыпаться.

Когда меня.., когда меня, мой рыцарь верный, ты любишь так, как говоришь…

Г-н президент довольно умело вывел благоразумно прихваченную с собою мотоциклетку. Когда-то в молодости они на такой вдвоем катались – и довольно лихо. С его, конечно, точки зрения!..

Машина все же не осталась вовсе уж незамеченной, Беглые телохранители, вовремя спрятавшись, вышли из укрытия только тогда, когда чихи мотоциклетного мотора удалились.

– Пронесло! – сказал один другому с облегчением.

– Тс-с!.. – отозвался другой.

Им помешали опять: какой-то старик с бородой во всю грудь вышел из той заклятой двери! Он, шаркая, обогнул лимузин, брошенный у ступенек, не задержался и возле зеркала, которое ярко окрасило белую бороду, проковылял в ворота к пролетке, тронул за плечо возницу. Тот встрепенулся, принялся расправлять вожжи.

На ракетном кладбища возле покинутой железной кельи г-на Ауселя пролетка ненадолго остановилась.

– Ну, давай! – сказал один тип другому – теперь уж неважно, который которому, так как едва зубило приподняло крышку наконец-то найденного железного сундучка Биллендона, как оба они обратились в пыль вместе с циклопическим строением, где находились. Дом Биллендона, примыкавший к зданию мастерской, также перестал существовать.

Эхо взрыва, прогремевшего чуть ли не три столетия назад, достигло слуха Марианны…

– Девочка моя!..

– Ну, сейчас начнется!.. – пробурчала Марианна. И, разумеется, не ошиблась.

Но прежде чем остановились мотоциклетки г-на президента и сопровождавших его Эстеффана и Жюстипа – облысевших, – навстречу, лучезарно улыбаясь, выступил из кустов лысенький, благостный, не слишком чистый с виду г-н мэр.

– Мое почтение, ваше превосходительство!

– Здравствуйте, здравствуйте, градоправитель! – шутливым тоном произнес г-н президент, вручая г-ну мэру ладонь, которую тот ухватил двумя. – Попали вы, как говорится, в переплет?.

– Да, возникло довольно сложное положение, – деловито ответствовал г-н мэр, – однако, слава богу, обошлось без особых последствий. Если вас интересуют подробности…

– Интересуют, – сказал г-н президент. – Например, где мои генералы?

Они отошли ото всех в сторонку, занятые долгим и, наверное, увлекательным разговором. Марианна выдерживала бурю поцелуев, шлепков и ласк, уши ее пылали с досады, Рей за нею приглядывал: девчонка могла, не утерпев, отослать мамочку в какие-нибудь тартарары, причем вовсе не фигурально! Биллендон был тоже настороже.

– Хватит! – наконец, успокоившись, оборвала президентша разговор своего супруга с мэром. – Нас ждут государственные дела! – Она беспокойно вглядывалась в лица спящих вокруг людей. – Я почему-то не вижу…

– Кого, дорогая?.. – осведомился г-н президент. – Грустный такой человечек, с вострым носиком! – мигом нашлась ее превосходительство. – Ты его приставил следить за мной – глупенький, боялся бы лучше государственной измены! – она потрепала президента по щеке.

– Как же – сыщика она ищет! – ядовито прошептала Марианна, еще не зная о принесенной жертве. И завопила. – Правильно, мамочка! Пусть сыщик будет здесь и господин Дамло…

Из двери здания под куполом появился Дамло. Ни на кого более не обращая внимания, он подошел прямо к мэру. Миг – и на запястьях главы города защелкнулись наручники, самые лучшие, купленные на жалованье, так как муниципалитет не выделил на это средств.

– Я протестую! – воскликнул г-н мэр, показывая скованные руки. – Ваше превосходительство!..

– Э?.. – произнес президент. – Сержант, прекратите беззаконие! Освободите его, приказываю!

– Знайте свою работу, ваше превосходительство, а я знаю свою, – мрачно ответил Дамло. – Тургот! Лицом к стене!

Лицо г-на мэра жалко дрогнуло. Столько сменил он имен, кличек и прозвищ, что почти забыл, как звали его когда-то по-настоящему, с детства, читал о Турготе в газетах, как о постороннем, однофамильце, даже негодовал – чуть ли ни искренне иногда – по поводу бесчинств неуловимой шайки, которая в свободное от бандитизма время справляла мирные муниципальные должности в подвластном ему городке.

– Банда взята целиком, за исключением двоих, погибших при исполнении уголовных обязанностей, а также многочисленных пособников и соучастников, – сказал Дамло. – Драгоценности, которые зашиты в подкладке пиджака, я именем закона конфискую!

И тогда мэр заплакал, глядя на всех глазами напрасно обиженного, честного ребенка. Труд, неустанный труд всей жизни… Ах, мой милый Августин!..

Но тут другое событие отвлекло от него внимание присутствующих – во всяком случае, бодрствующих.

Агент тайной полиции г-н Жюстип мог бы, благодаря своей бдительности, сделать хорошую карьеру, не его вина в том, что обстоятельства этому не способствовали.

Когда с дерева, под которым стоял г-н президент, упало крупное яблоко, никто из окружающих, увлеченных сценою пленения прославленного Тургота, не поднял головы, один Жюстип запрокинул свою свежую, не успевшую загореть лысину и увидел посреди пышной листвы троих неизвестных. Присутствие этого мужчины, этой женщины и этого ребенка не могло быть предусмотрено никаким протоколом: они были буквально в чем мать родила! А поведение определенно составляло опасность для здоровья и, не исключено, для самой жизни г-на президента.

Мужчина и женщина там, посреди ветвей, наблюдали, смеясь, как их голопузый потомок, выбрав яблоко покрупней, целит им в самую макушку его превосходительства!

Жюстип, мгновенно выхватив пистолет, с грохотом выпалил. Ни яблоко, ни пуля не поразили цели. Карапуз только завертелся, отыскивая источник непривычного звука, ничего не понял, ухватил другое яблоко вместо оброненного, замахнулся – и Жюстип выпалил вторично. Никто глазом моргнуть не успел, как все это совершилось.

Черт возьми, не мог он промахнуться, да еще дважды! И выстрел не был холостым: листья сыпались… Так оплошать на глазах высшего начальства! Жюстип, занервничав, выпалил в третий раз…

– По какой цели здесь ведется огонь? – осведомился г-н президент, проявляя достойную выдержку.

– Там люди!.. – в отчаянии пробормотал Жюстип.

– И вы стреляете?! – воскликнула президентша.

– Но это же дикари!

Он осекся. Младенец посреди ветвей вертел перед глазами пойманную в воздухе пулю. Уставился затем на Жюстипа, на пистолет, взмахнул ручонкою… Вот это была меткость: пуля вошла назад в еще поднятый ствол, встретилась с невыстреленной подругой, взорвавшийся в ладони пистолет упал под ноги…