Джаспер Ффорде - Полный вперед назад, или Оттенки серого

Но отец всегда был в высшей степени справедлив. Подумав секунду-другую, он смягчился, хлопнул меня по плечу со вздохом и сказал:

— Слушай, я не могу принудить тебя жениться, раз уж вы с Констанс полупомолвлены. Но я надеюсь, ты прислушаешься к доводам того, кто обеспечивает твой выкуп за невесту.

В ратуше я сел, как обычно, за стол для красных и попробовал оценить свое положение. У меня имелся по меньшей мере один путь к отступлению: я мог послать Констанс телеграмму в воскресенье днем, сообщив ей о результатах своего теста Исихары. Она, конечно, согласилась бы выйти за меня. Можно было попросить ее послать по телеграфу разрешение возвратиться в Нефрит и уехать во вторник. Все просто… вот только для женитьбы не хватало баллов. Но в конце концов, с этой задачей я мог разобраться дома. Была пятница, и мне следовало всего лишь вести себя безупречно до воскресенья — дня теста. И по возможности не видеться с Кортлендом. И с Джейн тоже. И с цветчиком. И с Виолеттой. Я стал прикидывать, сколько времени я могу просидеть в чулане, взяв с собой сэндвичей с сыром и воды, — но тут вошли префекты.

2.3.03.01.006: Запрещается жонглировать после 16.00.

— Ежегодный матч по хоккею с мячом между парнями и девушками на этот раз выиграли парни, несмотря на постыдное поведение всех участников. Оба капитана подверглись справедливому наказанию, а ухо Люси Охристой спасено. Больше я ничего не скажу по этому поводу.

Де Мальва произносил речь перед ланчем. Мы внимательно слушали его, сидя на своих местах; всем хотелось есть.

— Вследствие другого прискорбного, но непредотвратимого происшествия, гибели рабочего на фабрике, средний возраст в городе поднялся выше допустимого. По этой причине мы незамедлительно выдадим лишний сертификат на зачатие. Все возможные претенденты должны связаться с господином Цианом. Заявления будут рассмотрены на завтрашнем Совете.

По скамейкам пошел шепот, в основном на сером конце. Как правило, преждевременная смерть серого требовала производства на свет другого серого, на замену ему. Послышалось даже ясно различимое «ура!».

— Итак, — сказал де Мальва, глядя на листок с отпечатанным текстом. — Этим утром у нас появился доброволец, готовый возглавить экспедицию в Верхний Шафран. Его имя — Эдвард Бурый. С учетом того, что он — гость в нашем городе, Эдвард проявил немалую отвагу и силу духа, решившись на такой шаг. Этот самоотверженный поступок должен стать примером для всех вас.

Он сделал паузу, ожидая, что после его слов появятся еще желающие и заявят о себе. Но ни одного голоса так и не раздалось. Ну что ж — в худшем случае я пойду один.

— Кроме того, мы решили поднять вознаграждение за участие в экспедиции до двухсот баллов.

Молчание.

— Что ж, оставляю вас наедине со своей совестью, — слегка раздраженно сказал де Мальва. — Несмотря на мои разумные уговоры и обоснованные пожелания, экспедиция в Верхний Шафран состоится… завтра!

С этими словами он поглядел на Салли Гуммигут, потом на Смородини. Сердце мое упало. Завтрашний день — суббота — был днем накануне моего теста. Надо было предвидеть это: Смородини не желал утраты своего положения, а госпожа Гуммигут, совсем не поклонница Эдварда Бурого, хотела отделаться от меня, прежде чем я войду в Совет. Чем быстрей я исчезну со сцены, тем лучше для них обоих. Это не ускользнуло от внимания Томмо, чьи шансы на комиссию теперь сводились почти к нулю. Отец грустно покачал головой. Мной внезапно овладело нехорошее предчувствие — я осознал все неизбежные последствия своего решения. В животе появилась свинцовая тяжесть.

— По соображениям, которыми я не буду вас утомлять, — продолжил де Мальва, — я готов прибавить от себя триста баллов к двумстам уже заявленным… при условии, что глава экспедиции вернется живым, здоровым, целым и невредимым.

— Я добавляю еще двести! — подал голос мой отец — в нарушение протокола, на что, однако, никто не обратил внимания.

Правила запрещали разговоры, но по всему залу пошли перешептывания. Де Мальва почувствовал, что сейчас лучше проявить снисходительность, чем строгость, и дал всем выговориться. Лишь через несколько минут он взмахнул рукой, призывая к молчанию. Семьсот баллов за один день. Неслыханное дело. Но видимо, недостаточно неслыханное: количество поднявшихся рук было максимально близко к нулю.

— Ну что ж. — Де Мальва выглядел разгневанным. — Если кто-то передумает, пусть обратится напрямую ко мне. — Он обвел нас взглядом. — Бурый, сразу после ланча вы удалитесь на совещание с господином Смородини. Отправляетесь с господином Фанданго завтра рано утром. А сейчас — ежедневное чтение из Манселла…

На этот раз оно длилось, к счастью, не так долго и касалось в основном необходимости дружной, слаженной работы и уважения к Цветократии. Все зависит от наших способностей, но каждый, путем упорного труда и неукоснительного следования правилам, может обеспечить своему потомству продвижение по социальной лестнице, употребив честно заработанные баллы на выгодную партию для своего ребенка. И так далее и тому подобное. Я слушал вполуха, думая о походе в Верхний Шафран и проклиная свою ретивость. Под конец де Мальва призвал нас быть благодарными за то, что хоккейный матч обошелся без неизлечимых травм, после чего разрешил всем приступать к еде.

За нашим столом царило молчание; на меня старались не смотреть. Наконец Дуг нарушил его:

— Ты вернешься, Эдди. Все будет в порядке.

— Согласен, — голос Томмо звучал увереннее, — но не потому, что я безнадежный оптимист, а потому, что де Мальва не захотят тебя терять: ты для них — слишком большая ценность.

Пусть это и было правдой — но как де Мальва могли обеспечить мою безопасность? За Внешними пределами я был предоставлен сам себе. Остальные кивнули, хотя я видел по их лицам, что мои шансы на выживание расцениваются невысоко. Но раз уж об этом заговорили, общая беседа за столом сдвинулась с мертвой точки. Я стал как бы одним из тех, кого ждет перезагрузка. Вчера был — а сегодня его уже нет.

Дэзи, украшенная самым большим синяком, что я видел за всю жизнь, спросила:

— Ну что, как тебя отделали после матча?

Я рассказал о наказании, которому подверглись мы с Виолеттой.

— С нее — сто, с тебя — двести? Несправедливо, — заметила Люси.

— Она же де Мальва, — сказал Томмо. — Я-то думал, с нее вообще не снимут ничего. Кстати, как твое ухо?

— Побаливает, — ответила Люси, с опаской дотрагиваясь до него. Предмет правонарушения отливал пурпурным и сильно распух; на нем виднелись ровные, едва заметные стежки, наложенные моим отцом. — Медицинская сестра велела мне слушать другим несколько дней, пока не станет лучше.