Джаспер Ффорде - Полный вперед назад, или Оттенки серого

— Спасибо за совет, — ответил я без тени юмора.

— Не за что.

Улыбнувшись мне, Клифтон удалился. Мы с Джейн пошли дальше.

— Клифтон снабжает нас всяческими сплетнями от Виолетты, — сказала она, — и потому его положение в иерархии не так уж однозначно. Твой брак с Виолеттой перекроет чрезвычайно богатый источник слухов.

— Я же не вернусь из Верхнего Шафрана, ты забыла?

— Тогда все в порядке. Да и наличка тоже полезна. Мы пришли.

Перед нами была гладкая входная дверь в конце террасы. Джейн дважды постучала. Открыл Грэм — тот самый старик с насморком, которого принимал отец.

— Ну как, хорошо проводите время в отпуске? — спросил я.

— Какой там отпуск! Госпожа Гуммигут перевела меня на неполный рабочий день.

Я спросил, как так могло получиться. Грэм ответил, что Салли Гуммигут мастерски находит способы выжимать серых до последней капли пота.

— Мы хотим посмотреть Вермеера, — объяснила Джейн. — Я принесла тебе пирога.

Господин С-67 поблагодарил ее и провел нас наверх, где посреди комнаты одиноко висела картина. В крышу был вмонтирован световой фонарь, затянутый льняным полотном, и скамейка для посетителей.

— Это прекрасно, — сказал я после минутного молчания.

На холсте была изображена женщина, наливающая молоко из кувшина в миску. Рядом с миской на небольшом столе стояла корзина с хлебом. Казалось, будто вся эта сцена освещается из окна с левой стороны, хотя никаких признаков окна не было. На полотне, вдоль верхней перекладины рамы, виднелись подпалины, а красочный слой во многих местах осыпался. Но то, что осталось, было просто чудесно.

— Говорят, ее кофта — желтая, а платье — синее, — заметил Грэм. — Сюда часто приходят зеленые попрактиковаться в различении цветов. В прошлом месяце заходила женщина, которая отмечает Вермееров в книжке из серии «Я видел это». Сказала, что уже посмотрела на все восемь полотен. Я оставлю вас наедине с картиной.

Я сел на скамейку так, чтобы было достаточно места для Джейн, но та не стала садиться. Я решил идти напролом:

— Я хотел бы, чтобы ты отправилась со мной в Верхний Шафран.

— Извини, но я против смерти на первом свидании. Ты выяснил что-нибудь еще про цветчика? — Я отрицательно покачал головой. — Тогда, наверное, надо порыться в его чемодане. Посмотрим, что там найдется.

— Ты шутишь!

— Разве я похожа на того, кто шутит?

— Нет, но…

Я не закончил фразы: снаружи донесся какой-то слабый шум. Джейн подошла к окну.

— Да что они там делают? — пробормотала она и быстро покинула комнату.

Объятый любопытством, я последовал за ней. Но она вышла не через гладкую дверь, со стороны которой слышался шум, а через черный ход, свернув на кухню. Я попытался сделать то же самое, но старик-серый преградил мне путь и посмотрел на меня если не с открытой враждебностью, то, по крайней мере, так, что мне оставалось воспользоваться все той же парадной дверью.

Выйдя на улицу, я был ослеплен настоящей вспышкой желтого: Салли Гуммигут, Кортленд, Банти Горчичная и даже маленькая Пенелопа. Они шагали по улице — и, кажется, явились сюда не ради Вермеера.

3.6.03.12.009: Крокетные молотки не могут использоваться для стука в дверь. Штраф: один балл.

— Так! — воскликнула Салли, завидев меня. — Нам сказали, что ты здесь, в зоне. С какой целью?

— Вермеер.

— Ну конечно. Для чего еще можно идти в зону? А мы хотим помочь тебе с переписью стульев.

— Вот как?

— Ага, — доброжелательно ответила Банти (даже не верилось, что она желтая), — поскольку ты самоотверженно вызвался исследовать Верхний Шафран, мы самоотверженно вызвались помочь тебе завершить работу, для которой ты был послан к нам.

— Ты ведь не против? — спросила Салли, чья улыбка резко контрастировала с чертами лица. — Ну, тогда…

Она не стала ждать ответа, а вместо этого трижды постучала в первую же дверь — абсолютно недружелюбно. Ей открыл мужчина средних лет. При виде нежеланной вспышки синтетического желтого он вздрогнул.

— Перепись стульев, — провозгласила госпожа Гуммигут, — по приказанию Главной конторы. Полагаю, у вас нет возражений?

Вопрос не требовал ответа, а потому она тут же приказала своим помощникам провести «полную перепись стульев». Я остался стоять на крыльце вместе с серым.

— Привет, — сказал я. — Я Эдвард Бурый.

— Привет. — Он подозрительно поглядел на меня.

— Это по заданию Главной конторы, — пояснил я, чувствуя себя глуповато.

— Что дает вам право рыться в моем доме?

— Каждый, кто проводит перепись, считается агентом Главной конторы и имеет право входить в жилище.

— Гм, — с сомнением промычал он. — Это вы запускаете Клуб вопрошающих?

— Надеюсь.

— Тогда не спросите ли вы, почему Прежние устанавливали краны отдельно для горячей и холодной воды?

— Почему бы вам самим не спросить на первом заседании? Не уверен, что у меня будет возможность.

Через несколько минут желтые вывалились наружу, зарегистрировав семь стульев, две софы и табурет для пианино.

— Спасибо, что уделили нам время, — максимально вежливо поблагодарил я и нагнал Гуммигутов с Банти — те подходили к следующей двери.

Их появление уже привлекло внимание серых, и на улице собралась небольшая группка. Стоял самый разгар дня, и зона была почти пустынна. Получается, желтые не собирались проводить перепись в тот час, когда люди сидят по домам.

Госпожа Гуммигут постучала в дверь. Открыла молодая женщина, которая уставилась на префектшу так дерзко, что вне Серой зоны это немедленно закончилось бы снятием множества баллов.

— Перепись стульев. По приказанию Главной конторы.

Серая оглядела каждого из нас по очереди.

— Ага. А я цветчик.

Кортленд не смог вынести такого нахальства.

— Ты хочешь сказать, Венди, что моя мать лжет?!

— В нашу пользу издано не так много правил, — ответила та. — Но правило о неприкосновенности жилища — одно из них.

— Бурый, покажи Венди свое разрешение на перепись, — велела префектша.

Я сказал, что не захватил его с собой, — но оно, как по волшебству, возникло в руках у Банти.

— Я позволила себе взять разрешение из твоей спальни. — И она протянула мне документ.

— Кажется, все в порядке, — пробормотала серая, внимательно изучив бумагу.

Желтые вошли, не произнеся ни слова. На этот раз они вели себя осторожнее, словно опасались обнаружить под ковром в холле ловушку бандитов или что-нибудь еще.

— Извините за все это, — сказал я Венди, когда мы остались вдвоем в холле.

Она ничего не ответила и не спускала с меня гневного взгляда, пока желтые не вернулись, переписав стулья.

— Послушайте, — обратился я к госпоже Гуммигут, уже стоявшей у очередной двери, — выходит как-то неудобно. Почему бы просто не спрашивать серых, сколько у них стульев?