Александр Панчин - Апофения

Макс скептически посмотрел на своего сокамерника. Не думаю, что будет много вреда, если я подыграю этому чудику.

"Ладно".

"Главное, что ты должен знать о магии: она не сработает, если ты не поверишь в свою силу, в свои способности. Кроме того, она вряд ли сработает, если тот, на кого ты хочешь подействовать, сомневается в твоих силах. Магия — это сила мысли, она умножается, трансформируя реальность, отражаясь от чужого разума, возвращаясь в глубины твоего сознания, чтобы быть выброшенной обратно, амплифицированной,умноженной тысячекратно. Усек? Попробуй направить свои мысли в мою сторону, сделай так, чтобы я уснул. Это будет первым испытанием. Думай о чем-нибудь спокойном. И внушай мне. Про гипноз слышал?"

"Это смешно".

"Какой же ты бесполезный! Пока не попробуешь, не отстану!"

В течение нескольких минут Макс неотрывно смотрел на своего сокамерника, концентрируя мысли. Нет, он, наверное, все-таки шутит?

"Ну как?" — наконец поинтересовался Макс.

"Ничего. Хотя, конечно, рано или поздно я бы уснул от скуки. Давай попробуем что- нибудь еще. Представь в своем воображении, что я бью себя кулаком по лицу ", — Эндрю сделал шаг по направлению к Максу.

"Зачем?"

"Ну, представь!" — и Эндрю сделал еще один угрожающий шаг вперед, разминая пальцы рук.

"Зачем?"

"Представь! Тебе говорят! Я знаю, что я тебя достал! Ты зол на меня. Сделай так, чтобы я себе врезал! Или я врежу тебе. Я сильный. Я боксом занимался. Будет больно!" — лицо Эндрю выглядело неестественным, его безумный взгляд сканировал Макса, словно пытаясь проникнуть в глубину души, выявить уязвимое место.

"Отстань!" — Макс испуганно попятился назад.

Эндрю повысил голос.

"Не отстану! Вспомни, как ты воду заряжал. Только не говори приятности, говори, что врежешь! Больно врежешь! Давай!" — Эндрю уже подошел вплотную к Максу, готовясь к размаху.

"Да отстань ты наконец! Ненормальный!" — закричал Макс, чувствуя за спиной холодную стену. Дальше отступать было некуда.

"Ах, не хочешь меня слушать?"

В этот момент Эндрю со всей силы размахнулся, и Макс инстинктивно закрыл руками лицо. Камеру огласил громкий хлопок,за которым последовал крик боли.

"Ай! — орал Эндрю, схватившись за лицо. Из его разбитой губы текла кровь. — Посмотри, у меня даже зуб шатается! Запомни!Немедленно запомни! О чем ты сейчас думал? Ой, больно!"

Макс пошатнулся, не веря своим глазам. Он уже был готов к побоям со стороны психически неуравновешенного товарища по камере.

"Ты сам себе врезал!"

"Конечно, сам! Ты заставил меня это сделать. Так о чем ты думал?"

"Я думал, что хочу, чтобы ты заткнулся, перестал угрожать и орать на меня!"

"Не зря я в тебя верил! Вот видишь. Не такой уж ты и никчемный, когда стараешься. А о чем ты думал, когда проклинал своего коллегу? Не думал ли ты о том, как хорошо было бы, чтобы он исчез с лица Земли? Не представлял ли ты всякие ужасы, которые с ним произойдут? Возможно, чертей, жарящих его на сковородке на подсолнечном масле, в то время как он просит тебя о пощаде за свое недостойное поведение? Нет?"

Макс отвел глаза, сел на койку и обхватил руками колени. У него кружилась голова.

"Не бойся! Я никому не выдам твой секрет. У меня на него большие планы. Поверь, я ничего не подстроил! От наличия у тебя этих способностей зависит наша с тобой судьба, ведь это и в моих интересах — удостовериться, что ты тот, кем я тебя считаю. Скоро ты убедишься, что я не ошибаюсь. А пока мне достаточно того, что ты перестал быть так уверен в своей обычности. Это первый шаг к раскрытию твоего таланта. Ты только слушай, что я тебе говорю — понял?"

Макс не знал, что сказать. "Это была такая странная театральная постановка? Но зачем? Это так нелогично! — размышлял он. — С другой стороны, достаточно на секунду допустить, что я, Макс Коваль, не такой, как все, допустить, что я маг, и сразу все укладывается в стройную картину. Можно объяснить все! Я проклял Реджинальда и всех тех, кто завидовал и мешал моей карьере. Я заряжал воду. Я врезал этой скотине прокурору, чтобы он больше не приставал с допросами к моей жене. Я защищался от удара сумасшедшего сокамерника. Нет. Это все слишком неправдоподобно. Хотя и возможно. Нельзя исключить, что это не так. Пусть нет доказательств волшебства, но и нет доказательств, что оно здесь непричастно".

В этот момент Макс поймал себя на мысли, что, откровенно говоря, способность манипулировать людьми с помощью магии не столько ужасает его, сколько вдохновляет, позволяет почувствовать собственное превосходство. Он ощущал это первобытное чувство: жажда быть не таким, как все, обладать сверхъестественной силой, позволяющей выкраивать мир по своему усмотрению. Безусловно, в глубине души он, как и многие другие люди, хотел этого. И ему стало страшно от осознания этого факта. Возможно, у меня и нет этих способностей. Но я хотел бы ими обладать и применять их.

Этот поток сознания был прерван голосом сокамерника.

"Думаю, на сегодня тренировок хватит. Но теперь мы их будем проводить каждый день. Проверим, что ты можешь делать, а что нет, — сказал Эндрю, сплевывая кровь. — Только будь со мной мягче в следующий раз, а то охранники что -нибудь заподозрят. Попробуем что-то безобидное. И нам нужно будет как-нибудь отметить наш успех! Нам нужна выпивка. Кстати о которой... Не мог бы ты попросить жену навестить человека по одному адресу? Ей дадут кое-что, что нужно будет передать тебе через охранников. Мой приятель, человек из моего ордена, хранит для меня одну особую бутылочку, но у меня нет возможности с ним связаться и эту бутылочку забрать. Ведь встречаться разрешают только с родственниками. Я напишу твоей жене адрес как найти этого человека и что ему сказать. Заодно дни и часы приема укажу. Разопьем на двоих. Пойдет? К тому же ты наверняка по жене соскучился".

"Хорошо, но я не пью".

"Тогда я все выпью сам. Ты ведь не против?Мне кажется, я заслужил!"

Макс кивнул.

"Тогда я пошел писать записку, — улыбнулся Эндрю. — Кстати, у меня уже давно созрел план побега. И его можно воплотить. Благодаря тебе".

Ксенофонт Хосанович Бабин уже двадцать пять лет верой и правдой служил отечеству, работая в центральной городской тюрьме. Эта была тюрьма строгого режима. Строгого режима для заключенных — не значит строгого для персонала. Также как верой и правдой — не означает с трезвой головой. Самой любимой должностной обязанностью Бабина было послеобеденное ничегонеделанье. Именно после обеда заключенные были наиболее спокойными, и служебный персонал собирался в комнате отдыха, чтобы сплетничать и выпивать. Да, сухой закон строго запрещал повышать содержание алкоголя в крови, но желающих работать в тюрьмах было немного. Особенно — работать за копейки. Возможно, именно поэтому легкие нарушения часто сходили служащим с рук в условиях фактически полного отсутствия внешнего контроля. Государственные инспекторы всячески старались обходить тюрьму стороной, ведь каждый визит выливался в бесконечные просьбы повысить жалованье, провести ремонт, купить новый телевизор. И самым невыносимым для любого инспектора было то, что эти просьбы часто были обоснованными, законными, и их приходилось выполнять. Все знают, как чиновник не любит исполнять чужие пожелания. И тюремных служащих предоставляли самим себе. Никто не жалуется — и то хорошо, — считали наверху. 1