Станислав Гагарин - Вечный Жид

Вера Васильевна не сдержалась.

— Что это вы за мужики русские такие! — в сердцах воскликнула писательская жена. — То о политике за новогодним столом уши прожужжали, а теперь вот философствуете почем зря… Лейбниц, Шопенгауэр, Сократ… А песни петь вы умеете? Стихи нам, слабому полу, прочитать слабо!?

— Верно говорит Вера Васильевна! — вскричал Иосиф Виссарионович. — Никакой, понимаешь, политики в Новый год!

Собравшиеся за праздничным столом гости Станислава Гагарина зааплодировали. А сочинитель поднял руку, призывая к вниманию и прочитал:

— Когда в кругу убийственных забот, Нам все мерзит — и жизнь, как камней груда, Лежит на нас, — вдруг, знает Бог откуда, Нам на душу отрадное дохнет, Минувшим нас обвеет и обнимет, И страшный груз минутно приподнимет.

Председатель Товарищества на мгновение смолк и с вызовом посмотрел на Агасфера. Но Вечный Жид, нимало не смущаясь, продолжил:

— Так иногда, осеннею порой, Когда поля уж пусты, рощи голы, Бледнеет небо, пасмурные долы, Вдруг ветр подует, теплый и сырой, Опавший лист погонит пред собою И душу нам обдаст как бы весною…

Невидимый ангел согласия и нежности вдруг возник в комнате и наполнил души людей несказанным светом сердечного тепла и покоя.

— Как хорошо! — воскликнула, не в силах сдержать чувств Елена Гагарина, обычно скупая на внешнее выражение будоражащих ее эмоций.

— Лучше не бывает, понимаешь, — прочувствованно произнес товарищ Сталин и красивым, грудным голосом запел вдруг народную песню «Гапринди шаво мерцхало».

Вождь проникновенно и грустно пел о ласточке, которая стремится к родному дому, пел на грузинском языке, и те, кто слушал Отца народов, не понимали слов, но выразительная музыка и слезы искупления на глазах Сталина красноречиво рассказывали о постылом и тревожном одиночестве этого человека, роковой печати безграничной власти, которой отметила его Судьба, выбравшая из миллионов и миллиардов земных существ безвестного прежде и невзрачного внешне сына сапожника.

2 января 1992 года, в половине второго ночи

Хотел вчера сделать запись, которая подвела бы итоги прошлого года, да поленился… Гости мои разошлись под утро, днем отсыпался да писал роман «Вечный Жид», который сочиняется — тьфу-тьфу! — легко и радостно.

Я уже на 315-й странице. Если считать с последней записи 10 декабря, то в среднем получается почти по десятку страниц в день. Неплохой, понимаешь, темп!

Можно бы и поактивнее работать над «Вечным Жидом», но уйма хлопот в Товариществе. Столько, что все и не переписать в дневнике. Да и надо ли? Кое-что отражено мною в романе, и то Вера говорит: напрасно ты это делаешь, кому интересно читать про твои издательские болячки? Не знаю, может быть, она и права.

Главное событие в жизни «Отечества» — появление 25 декабря на первой полосе «Книжного обозрения» рекламного плаката «Русский сыщик — Станислав Гагарин» с фотографией этого самого с ы щ и к а в центре.

Получилось просто здорово!

Да и сегодня, вклеивая в дневник «Пензенскую правду» с двойным п о д в а л ь н ы м интервью и моим портретом, я подумал о том, что прежде не смел и мечтать о такой популярности! Повсюду публикуются беседы со мной и рецензии на мои сочинения, сопровождаемые фото.

Н е х и л о, как говаривали прежде.

А я по-прежнему недоволен достигнутым. Надо шире развивать и углублять пропагандистскую кампанию.

В издательстве «Патриот» вышла новая книжица — «Ловушка для «Осьминога». Роман, который назван был мною «У женщин слезы соленые», я еще не видел, но Дима Королев рассказал: продают у метро с рук за полтора с т о л ь н и к а.

В «Красноярской газете» Олег Пащенко опубликовал беседу со мной о романе «Вторжение» — «Сталин в Смутном Времени». Теперь читатели края гонят письма: шлите сей роман наложенным платежом. И все-таки решил выпустить только полста тысяч — боюсь хлопот с распространением издания.

Какие же проблемы волнуют меня на сегодня? Во-первых, нет бумаги на «Вторжение». Сорвалась перед Новым годом сделка. Во-вторых, надо искать помещение под контору. Извечные враги Товарищества «Отечество» гонют на улицу. В-третьих, у м н и к Антонов, арбитр Московского областного суда, издал приказ: отдать ранее переданное нам имущество, н е л ю д я м Федотовой, хотя Российский высший арбитражный суд лишил ее правопреемства.

В-четвертых, и это главное — нет толковых профессионалов. И это последнее всегда оставалось для меня проблемой номер один.

Надумал объединиться с почтовиками Одинцова в концерн, акционерное общество «Книга-почтой» или еще как. Без них мне, сделавшему ставку на читателей в глубинной Руси, не обойтись, а дело можно существенно расширить.

Может быть, привлечь администрацию района. И даже области — через Вячеслава Сухнева. Звонил ему вечером, не отвечает. Надо ехать на улицу 1905 года…

Перед Новым годом Дима Королев завез ему аванс за роман «В Москве полночь», пусть помогает Товариществу, ведь он теперь а в т о р, соратник, а не хмырь болотный… Не хотят, курвы, помогать Товариществу Станислава Гагарина, а вот денежки получать горазды… Тот же Феликс Чуев отхватил уже за Лазаря Моисеевича двести тыщ и еще получит, а ни одной рецензии на собственную книгу не организовал…

Кстати сказать, потрясен, и не только я один, его фантастическим ж л о б с т в о м. Вот чего не ожидал — того не ожидал…

Помимо соратников из великолепной семерки да Агасфера, поздравили меня с Новым годом лишь Дима Королев, сын Анатолий, Нина Ивановна — дай ей Бог здоровья! — командир ракетной дивизии Вася Руденко с женою Надюшей и Валерий Воротников. Звонку последнего я особенно был рад…

Первого января звонила Вера Здановская. И пока всё… Даже Дурандин и Татьяна Павлова не отозвались. Сам я решил никому не звонить в первый день года, а уже сегодня начну деловой обзвон. Такова перестроечная с е л я в и, мать бы ее так и переэдак!

Перед самым Новым годом сработал главу о 31 декабря 1545 года с Мартином Лютером, сам побывал перед этим в средневековье, взяв в проводники Тимофея Николаевича Грановского.

Толковый он историк и обаятельный человек! Мы с ним интересно провели время в шестнадцатом веке, воочию убедились, какую вселенскую кровь вызвала Реформация.

Мартин Лютер постоянно твердил нам: я вовсе этого не хотел, не ждал таких последствий от собственных действий, направленных им всего лишь против римского папы.

— Человек нетерпелив, — говаривал и мне, и отцу Мартину Тимофей Николаевич Грановский, читавший полтора века назад публичные лекции в Москве. — Человек думает, что с падением одного тотчас начинается лучшее, но история, увы, не торопится. Разрушая один порядок вещей, она дает время сгнить его развалинам, и разрушители прежнего порядка никогда не видят собственными глазами той цели, к которой они стремились…