Александр Кашанский - Антихрист

— Ага, прав он! Не согласен! Предположим, что ты прав. Нельзя объяснить слепому, как выглядит солнце, — с этим я соглашусь. Но ведь он-то знает, как оно выглядит, ведь он в университетах учился, из-за границы не вылазит, уже скоро начнет по-немецки нам писать. Премий… Ты знаешь, сколько у него всяких премий? Во… — Данила полоснул ребром ладони по горлу. — Я ему говорю — пиши сценарий с положительным героем. А он говорит — дай идею. Я ему говорю — разуй глазоньки-то. Посмотри, какие девки ходят, какие самолеты летают. А он мне заладил: не могу, и все. Если Бог дает только две идеи, о которых ты сказал, тогда опять все необъяснимо. А вот если еще чего — тогда… тогда объяснимо. Тогда плохо дело наше, слышь, Василий, что мы, русские, прокляты, что ли? Не дает нам боженька талантливых мужичков, способных поднатужиться и разродиться чем-то вроде национальной идеи. Тогда уж точно — хреново. Что скажешь, Иван?

— Не знаю. Давно в России не был.

— Не знаешь? Никто ничего не знает. Все знают, чего не надо делать, но никто не говорит, что мне, бедному режиссеру, делать. Слушай, Иван, может, мне снять фильм про Христа, назвать его «Рождение идеи»?

— Тогда вам надо будет прожить жизнь Христа, а это невозможно, — сказал Иван. — Поставьте лучше фильм про себя с таким же названием. Расскажите, как хотели сделать этот мир лучше, как боролись за это, терпели лишения, готовы были и умереть даже, и ничто не могло остановить вас на этом пути. Поставите такой фильм — значит, вероятность, что он от Бога, очень велика.

— Нужна жертва, — не то спросил, не то сказал собеседник.

— Да, конечно, — согласился Иван.

— Откуда ты такой взялся на наши головы, пророк?! А? Признавайся-ка! Ты сам-то не писатель ли?

— Нет, я не писатель.

— Кто же ты тогда? — Данила обернулся и вперил свой взгляд, насмешливый и испытующий одновременно, прямо в глаза Ивана, но тот не отвел взгляд.

— Я — жертва.

В машине воцарилось молчание. Она неслась по какому-то шоссе, потом свернула на неширокую улицу.

— Интересный ты мужик, Иван, прежде всего потому, что тебе проще пробежать пятнадцать километров, чем догадаться, как сесть в автобус, и потому еще, что ты глаз своих горящих от меня не отвел. Хочу тебя видеть в своем доме. Гостем будешь. На-ка, вот тебе моя карточка. И позвони, — Данила погрозил пальцем, — а то я никогда не поставлю свой новый, самый главный фильм. Понял?

Иван взял карточку и молча кивнул головой.

— Все, приехали, — сказал водитель. — Прямо к подъезду.

— Спасибо, — сказал Иван, выходя из машины. Оба попутчика тоже вышли из машины и молча пожали Ивану руку. Руки у них были большие и сильные, это Иван почему-то про себя отметил.

«Какие интересные люди, — подумал Иван. — Они ведь, по сути-то, озабочены тем же, что и я — поиском истины, которая бы помогла им жить. Я математик, они от искусства, у нас разные инструменты, но делали мы одно дело. Нет, все же не зря я решил свою Систему. Это мне нужно было сделать хотя бы потому, чтобы понять: на свете очень много хороших людей и вместе мы — сила. Сила Господня…»

От этой мысли Ивану стало хорошо на душе, им овладело настроение, будто он совершил важное и счастливое для себя открытие. Даже защипало в глазах, и на этот раз такое проявление своих чувств его не удивило.

Когда машина отъехала, Иван посмотрел по сторонам. Он стоял у подъезда многоэтажного панельного дома, весь проезд у дома был забит автомобилями. Двор у дома совсем маленький, со всех сторон окруженный такими же высоченными домами. Посреди двора детская площадка с традиционной песочницей и какими-то конструкциями, предназначенными для детских игр. Все это отнюдь не блистало чистотой и свежей краской. Газоны вытоптаны, многие деревья стояли с обломанными ветками, горячий воздух июльского вечера был пропитан запахом асфальта и бензиновых выхлопов.

«Как здесь тесно-то, мой Бог. На этом клочке земли людей — как селедок в бочке. Как они здесь живут?» Иван представил, каким бы был этот двор, если бы в нем собрались все жители окружающих его домов.

Перед ним был Наташин подъезд. «Сейчас я увижу ее», — подумал Иван, от этой мысли у него забилось сердце, кровь ударила в голову. Иван взялся за ручку двери, потянул, но дверь не открылась. Она была на кодовом замке. Иван дернул посильнее, потом еще раз уже изо всей силы, толстая металлическая дверь завибрировала, но, конечно же, не открылась.

— Эй, парень, ты что дверь ломаешь? — услышал Иван грубый окрик за своей спиной. — Я тебе сейчас дерну!

Иван обернулся и увидел пожилого мужчину маленького роста, с мутным взглядом и сморщенным лицом, заросшим пегой щетиной. В руках у мужчины была метла. «Это, наверное, дворник», — решил Иван.

— Мне нужно в двести двадцать седьмую квартиру, — ответил Иван.

— А что тогда дверь ломаешь? Возьми да позвони.

— Я не знаю, как пользоваться домофоном, — ответил Иван.

— Ты мне это расскажи, — вдруг с пол-оборота начал заводиться дворник, — вас тут таких толпы ходят, все уже вокруг з…ли. Двигай давай отсюда, пока я милицию не вызвал, — сказал мужчина и решительно перехватил метлу двумя руками.

«Какое имеет право этот человек меня оскорблять? Я ведь всего-навсего не знаю кодовый номер», — подумал Иван и у него, как встарь, закружилась голова и поплыло перед глазами — резко и внезапно. Иван хорошо знал, что это такое и чему предшествует. Перед его взором в мареве колеблющегося и уже исчезающего сознания предстала оскаленная морда тигра, которому он сломал шею на арене римского цирка. Еще миг — и он сорвется в пропасть чувств и действий, над которыми не властен.

Дворник увидел, как побледнел и изменился в лице незнакомец, как расширились, а потом сузились его зрачки, как сжались кулаки и напряглись мышцы. Дворник понял, что влип, что он не успеет даже и крикнуть, прежде чем этот тип размозжит ему кулаком голову, и он принял единственно правильное решение. Он закричал:

— Открою тебе дверь, открою, успокойся, я пошутил. Успокойся…

Эти слова дошли до Ивана, как с того света, потому что этим светом для него уже стал мир битвы, в котором его инстинкты и сильное тренированное тело были неумолимы и неуязвимы, как языческий бог войны. Дворник опоздал, его слова не могли уже сыграть никакой роли, но Иван все так же стоял, смотря через тело дворника и не двигаясь. Это произошло потому, что какая-то часть сознания Ивана на этот раз не отключилась, и там было написано «Не убей», и Иван подчинился этому приказу. Иван простоял в таком положении секунд тридцать, потом его обычное сознание вернулось к нему, и он увидел перед собой испуганного, хилого, небритого человека в помятом пиджаке и залитый солнцем пыльный двор-колодец. Иван глубоко вздохнул два раза, будто бы продувая легкие, и сказал: