Джеймс Блиш - Черная пасха

Справа от двери располагался черный химический стол, оснащенный водопроводными кранами и раковинами, а также трубами для светильного газа, вакуума и сжатого воздуха; Уэр, очевидно, устанавливал для них собственные насосы. Над столом на задней стене крепились полки с реактивами; справа на колышках в боковой стене сушилась стеклянная посуда и висели резиновые трубки.

У этой же стены ближе ко входу стояла кафедра, на которой лежала огромная книга в красном кожаном переплете с застежками. Обложку украшал какой-то тисненый золотой рисунок, но Гесс не мог его разобрать издали. По обе стороны от кафедры находились два подсвечника с толстыми свечами, уже явно долго использовавшимися, хотя на всех стенах висели электрические лампы с абажурами и еще одна, настольная, лампа стояла на письменном столе рядом с кафедрой. Тут лежала и другая книга, меньшего формата, но почти такая же толстая. Гесс узнал ее сразу: «Руководство по химии и физике», сорок седьмое издание, вещь столь же обычная в лабораториях, как пробирка. Здесь были и гусиные перья с роговыми чернильницами.

— Теперь вы можете видеть, что я подразумевал под изготовлением инструментов, — сказал Уэр. — Конечно, я разбиваю много посуды — как любой обычный химик. Но если мне, к примеру, нужен новый меч, — он показал на электрическую печь, — я должен выковать его сам. Я не могу купить его в лавке антиквариата. И это немалая работа. Как сказал один современный писатель, единственным приемлемым символом острого меча является острый меч.

— М-м, — произнес Гесс, продолжая оглядываться по сторонам. У левой стены напротив кафедры стоял длинный массивный стол. На нем были аккуратно разложены разные предметы размером от шести дюймов до трех примерно футов, плотно завернутые в красный шелк с какими-то надписями — Гесс не разобрал их. На стене возле стола висел шкафчик для мечей. Обстановку довершали несколько стульев; похоже, Уэр редко работал сидя. На паркетном полу в средней части комнаты еще оставались полустертые следы цветного мела — Уэр недовольно покосился на них.

— Завернутые инструменты уже приготовлены к работе, и я лучше не стану их разворачивать, — сказал волшебник, подходя к шкафчику с мечами. — Но у меня, конечно, есть запасные, и их я вам покажу.

Он открыл дверцу шкафчика, и Гесс увидел набор клинков, расположенных по размеру, — всего тринадцать. Некоторые из них были, несомненно, мечами; другие скорее напоминали сапожный инструмент.

— Порядок их изготовления тоже имеет значение, — продолжал Уэр, — потому что, как вы видите, большинство из них снабжено надписями, и важно, какой инструмент их делает. Таким образом, я начал с инструмента без надписи, вот этого, он называется боллин, или серп, и применяется чаще всего. Ритуалы бывают разные, но тот, который я использую, нужно начинать с девственной сталью. Она накаляется трижды и погружается в смесь сорочьей крови и сока травы, именуемой «фуароль» [10] Однолетняя перелеска. .

— «Primorium verum» советует использовать кровь крота и сок очного цвета, — заметил Гесс.

— О, вы кое-что читали. Я пробовал, но лезвие получается не очень хорошим.

— Я думаю, вы получили бы лучшее качество режущей кромки, если бы определили действующие компоненты и использовали их. Вспомните: дамасскую сталь закаливали, погружая ее в тело раба. Это действовало, но современные закаливающие составы гораздо эффективнее, и в вашем случае не потребовалось бы постоянно ловить множество животных.

— Аналогия не совсем удачная, — возразил Уэр. — Она имела бы смысл, если бы целью была только закалка и если бы вся операция совершалась лишь ради соблюдения правила Парацель-са: «Altenus поп sit qui suus esse petest» — делай сам то, что не можешь доверить другим. И той и другой цели я могу достичь и другим способом. Но в магии важную роль играют кровавые жертвоприношения — то, что можно назвать закалкой не только стали, но и самого мага.

— Понимаю. И видимо, это имеет символическое значение.

— В колдовстве все имеет символическое значение. Таким же образом, как вы, вероятно, читали, ковка и закалка должна совершаться в среду, в первом или восьмом часу дня, или в третьем или десятом часу ночи, при полной Луне. Здесь опять преследуется чисто практическая цель — ибо, уверяю вас, космические процессы оказывают воздействие на то, что происходит на Земле, — но также и психологические: подчинение каждого шага строгой дисциплине. Колдовские книги и другие руководства столь запутаны и противоречивы, что совершенно невозможно определить, какие действия существенны, а какие нет, и на исследование таких вопросов едва ли хватит жизни.

— Ладно, — сказал Гесс, — продолжайте.

— Затем изготовляется и насаживается роговая рукоять, опять особым образом и в определенный час, затем она обрабатывается также в определенный день и час. Кстати, вы упомянули другие закаливающие составы. Очевидно, при их использовании день и час также должны быть другими, и опять возникает вопрос: что существенно, а что нет? Далее надо произнести три заклинания, совершить три поклона и прочитать предохраняющий заговор. Затем инструмент окропляют, заворачивают и окуривают — не в современном смысле, я имею в виду, что его окуривают благовониями. Тогда он готов к употреблению. После применения его нужно очистить и заново освятить; в этом и состоит различие между завернутыми инструментами, которые лежат на столе, и теми, что висят здесь, в шкафу. Я не буду вдаваться в подробности подготовки остальных инструментов. После них я делаю перо, потом чернильницы и чернила — для очевидных целей, и для тех же самых целей резец. Остальные в том порядке, как они висят здесь (а не в том, в котором изготавливаются), это — нож с белой ручкой, он, подобно боллину, является почти универсальным инструментом… нож с черной ручкой, служит почти исключительно для прочерчивания круга… стилет, в основном, для изготовления деревянных ножей, используемых при дублении… волшебный, или поражающий жезл, — название говорит само за себя… ланцет - тоже все понятно… посох, сдерживающий инструмент, вроде пастушеского кнута… и, наконец, четыре меча, один для мастера, а остальные для его ассистентов, если они имеются.

Спросив у Уэра разрешения, Гесс наклонился, чтобы рассмотреть надписи на инструментах. Кое-что можно было без труда прочесть: например, слово «Михаил» на эфесе меча, предназначенного для мастера, а на его клинке — «Элохим Гибор» (от острия к рукоятке). Однако знаки, начертанные на рукоятке белого ножа, оказались менее понятными.

Гесс указал на нее и на другую, столь же загадочную надпись на ручке стилета, повторявшуюся и на ручке ланцета.