Елена Бжания - Кенгуру и белые медведи

— Надеюсь, Ваше самочувствие улучшилось?

— Прелестно выглядите.

И прочее. Вика только успевала улыбаться и изобретать ответные любезности. Загрызалова быстро освоилась и вскоре почувствовала себя вполне свободно.

— Что-то не вижу здесь Карпова, — шепнула она Марку.

— Наверно, ему надоело каждый вечер проводить с нами. Невелика потеря. Может, потанцуем? — Марк галантно подал руку и кивком показал на центр площадки.

— Я всё ждала, пока ты предложишь. — Вика взяла спутника под локоть.

Как раз подошла к концу очередная ненавязчивая композиция, сменившаяся вальсом из фильма «Мой ласковый и нежный зверь». Под такую музыку просто невозможно танцевать плохо. Вика была очаровательно весела, Марк покоряюще предупредителен.

— Для девушки, не привыкшей к вечернему платью, ты отлично в нём двигаешься.

— Какой замысловатый комплимент. Я всегда знала, что в душе ты поэт. — Вика беззаботно рассмеялась.

Говоря по совести, у Загрызаловой и Дантона всё выходило не так уж гладко, главным образом вначале — когда музыка очень тихая и медленная, не совсем понимаешь, как под неё танцевать. Зато когда мелодия взрывалась серебрящимися фонтанами, проблемы исчезали начисто. Марк сильнее обхватывал Вику и начинал кружить.

За этой композицией последовала другая, за той — ещё одна, а потом ещё, ещё… Вика потеряла счёт мелодиям и времени. И в какой-то момент вдруг обнаружила, что опустила голову на плечо блондина, прижавшись щекой.

Загрызаловой было на удивление легко, спокойно, да и Дантону тоже.

Чего нельзя сказать о хозяине корабля, сегодня намеренно игнорирующем сборище гостей и отсиживающемся у себя в каюте в компании Данилова. Сергей тревогу шефа понимал, но не разделял.

— Дмитрий Иванович, ну если Вы так переживаете, то давайте завтра эту девицу с её братцем высадим в ближайшем портовом городке — благо таких в округе полно- под каким-нибудь предлогом.

— Да, надо бы. При условии, что она меня стопроцентно не помнит.

Сергей еле-еле сдержал смешок.

— Так Вы же и сами её не помните. Мало ли где могли видеться. Распрощаемся с ней и забудем как дурной сон.

— Согласен. Пойди посмотри — она всё ещё с гостями или нет. А то до зелёных чертей надоело тут сидеть.

Данилов, придержав замечание о том, насколько глупо столь рьяно стараться не попасться на глаза какой-то девчонке, ушёл исполнять поручение. Он скоро вернулся и отрапортовал:

— Всё ещё там. Танцует с братом.

— Не выглядит обеспокоенной? Не выискивает кого-нибудь, то есть меня?

— Ничего такого. Тихая и мирная. — Данилов улыбнулся. — Хотя обычно она девица шустрая.

— Фамилия обязывает, — «меценат», успокоившись, пришёл во вполне благодушное расположение.

— Это точно. С такой фамилией надо быть либо укротительницей тигров, либо налоговым инспектором.

Спонсор океанариума собрался посмеяться над шуткой, но замер на полувздохе. Глаза стали круглыми-круглыми, как чайные блюдца, да и по размеру теперь не уступали вышеупомянутому столовому инвентарю.

— Налоговым инспектором… налоговым инспектором… Налоговый инспектор… Мать твою!!! Серёга, веди девку сюда! Быстро!

Данилов не понял ничего, кроме того, что шеф впал в такое состояние, когда просить объяснений не только бессмысленно, но и опасно. Сергей лишь уточнил:

— А если брат за ней увяжется, его тоже вести или отделаться?

— Тоже веди. Сообрази что-нибудь… Чтоб без шума.

Спустя пять минут в каюту «мецената» были вежливо доставлены растерянные Виктория и Марк. Сам «меценат» уже был спокоен как удав, причём объевшийся.

— Прошу прощения, что оторвал вас обоих от праздника, — Карпов поправил ворот рубашки.

— Да ничего, — пробормотала Вика. — Но я не поняла, зачем я Вам понадобилась.

Хозяин судна улыбнулся так добродушно, что сам Папа Римский бы позавидовал.

— Извините за бестактность. До меня дошли слухи о том, что Вы — бывший налоговый инспектор.

— Ну и? — насторожилась Вика. «Интересно, как появились такие слухи на этом корабле? Марк проболтаться не мог, точно. Сама я тоже держала язык за зубами. Спросить что ли Карпова, откуда такая осведомлённость? Не, лучше не надо».

Карпов наблюдал за ней, незаметно, но на редкость пристально. Он подмечал каждое движение губ и бровей, малейшее отклонение взгляда, любую возникающую морщинку. Мимика Виктории выдала удивление, но не более того. Есть лёгкое напряжение, но было бы странно, если б оно отсутствовало — в Налоговой Инспекции ведь сплошная нервотрёпка. Никаких эмоций относительно конкретно себя любимого Карпов не узрел. Он мысленно вздохнул с облегчением. Но тщательного призора не прекратил.

— Мне просто нужен совет по поводу налога на квартиру. — И лицо опять добродушное-добродушное. — У меня в России осталась квартира. Возникли некоторые сложности, а здешние адвокаты не знают российских законов. Не могли бы Вы быстренько проконсультировать меня на правах, так сказать, профессионала.

Вика сложила руки. Она почувствовала себя точь-в-точь как на работе, когда какой-нибудь незадачливый налогоплательщик обращался с нелепой, на взгляд Загрызаловой, просьбой.

— Налог на недвижимость — не мой профиль. Я занимаюсь экспортными вопросами.

«Спонсор» всё больше и больше убеждался в напрасности своих опасений.

— Но Вы ведь должны хоть что-то понимать в любых налогах, Вы же налоговый инспектор. Вика скуксилась, терпеливо и натянуто улыбнувшись.

— Вам же не придёт в голову по математическому вопросу консультироваться с учителем географии, хотя и математик и географ — оба педагоги, правильно?

Марк за всё время беседы внимательно вслушивался, хотя источником информации для него были не сами слова (на русском языке), а интонация. Ничего угрожающего ихтиолог не уловил, и всё же продолжал чувствовать себя как под присмотром акулы. Может, именно потому, что Дантон по долгу профессии не столь уж редко общался с этими милыми рыбками, у парня развилась отличная интуиция и превосходное чутьё, позволяющее вычислить даже замаскировавшегося или притаившегося хищника.

Карпову было грустно. Вернее, досадно. Вика не подавала никаких тревожных для него признаков, однако мужчина отнюдь не считал себя великим психологом, которого невозможно обмануть. Обидно, если девчонка и впрямь ничего не подозревает. Но отпускать эту Загрызалову, понадеявшись на удачу, точно нельзя. А братец её вообще тупо попал, оказался без вины виноватым.

— Серёжа, — Карпов медленно потянулся, — уведи этих двоих.

— Обратно на танцы? — деловито осведомился помощник.

— Нет, куда-нибудь подальше. Туда, где мы сможем по-настоящему побеседовать. — Последние два слова были произнесены ужасающе холодно. Таким морозом недолго и обжечься.