Михаил Костин - Живое и мертвое. Ученик мага

И Лана обрадовалась и испугалась. Испугалась, потому что это было совсем скоро. И обрадовалась потому, что это было совсем скоро, и, если все пройдет успешно, возможно, Консорциум потеряет власть прежде, чем его сошлют на острова. А тогда, пусть Ионея считает ее дурой, пусть погонит прочь, но пусть только поможет освободить его. Или вот Лорд Бруно и другие маги. Ведь не бросят же они своего собрата в тюрьме.

Статья не выходила. Напрасно О'Гира сидел над ней весь вечер и всю ночь. Материалы были, наброски были. Имелись изящные, загодя заготовленные фразы. Легкие и насмешливые. За такие не получишь нагоняй, потому что не сказано ничего предосудительного, но между строчек каждый первый прочтет то, что он зашифровал. За это его и любили, за это и прощали ему все. За то, что он легко между строк поливал грязью те стороны жизни, которые не нравились ни одному трезвомыслящему человеку, и тех людей, что за этим стоят. Он делал это тонко, зло и изящно, с цинизмом и иронией. Делал.

Санчес потер виски и встал из-за стола. Затравка к циклу статей, крючок, который подцеплял читателя, была написана и сдана еще днем. Завтра, вернее, уже сегодня утром это прочитают. Завтра, вернее, уже сегодня днем в редакции от него ждут вторую статью. А лучше и третью. И дальше весь цикл.

Цикл статей, которых нет.

Он прочитал пару строк, набросанных до того, и скомкал лист. Ерунда. Все не то и все не так. Почему? Ведь и слова гладкие, и тема острая. И герой статьи живой. Вот оно. Герой не живой. Главное действующее лицо недопонято. Что-то он не прочувствовал в этом простоватом и глуповатом приставе. Воспринимал его все время как дурня, у которого в голове со школьной скамьи осталась только история Консорциума, а из работы он почерпнул лишь нехитрые навыки и набор должностных инструкций.

Надо наведаться к приставу.

Решив так, журналист умылся, сгоняя подступающую после бессонной ночи дрему, взял блокнот и вышел вон.

Отдел Магического Надзора оказался закрыт для сторонних людей. Не помогли даже документы и свежая газета со статьей за его авторством. Сидящий на вахте служака был непреклонен.

— Ну, тогда хотя бы попросите господина старшего пристава подойти сюда, — попросил Санчес.

— Как звать? — смилостивился вахтенный.

— Ниро. Старший пристав Отдела Магического Надзора.

Служака кивнул и уткнулся в какую-то толстую тетрадь, исписанную именами и номерами. Наконец поднял на журналиста сердитый взгляд.

— Не значится такой, — произнес он так, будто перед ним стоял шпион.

— Смотрите внимательнее, — настаивал журналист.

— Не значится, — повторил служака, не глядя в тетрадь. — Со вчерашнего дня. Ждите.

И, встав из-за конторки, удалился.

Ждать пришлось недолго. Служака вернулся через несколько минут. За ним следовал хорошо одетый господин с улыбкой скорпиона.

— Деранс, — протянул он руку, улыбаясь настолько приторно, что возникало желание смыть эту приторность уже со своего лица, будто она могла прицепиться, — капитан Жорж Деранс. А вы?

— Санчес О'Гира, — отрекомендовался журналист.

В масляных глазках капитана мелькнуло узнавание. Безусловно, он слышал фамилию и знал, чем чревато появление подобного человека.

— Пройдемте, — приглашающее махнул рукой Деранс, пропуская журналиста в недра отдела.

Санчес полагал, что капитан поведет его к себе в кабинет, но тот отвел его на диванчик здесь же, в вестибюле.

— Итак, господин журналист, вас интересует мой подчиненный, — с наигранной ласковостью начал капитан и Санчес понял, кому пытался подражать Ниро. — Дело в том, что он арестован и будет осужден, потому вполне понятен мой интерес к вам. Вы его друг?

— Я бы так не сказал, — покачал головой журналист.

— Я так и думал, — еще гаже улыбнулся Деранс, намекая на то, что у пристава под следствием вряд ли найдутся друзья, и Санчес поймал себя на желании стукнуть гадостного капитана по ухмыляющейся роже.

— Вы неверно меня поняли, — холодно сказал журналист. — Я просто не знал вашего пристава настолько, чтобы назвать его другом. Он попадал в сферу моих профессиональных интересов. Он вел дело до недавнего времени, я собирал материал для ряда статей о вашей службе. Хотя не скажу, что он был мне несимпатичен.

Глаза капитана снова замаслились, но это было наносное. Санчес чувствовал, что в голове капитана идет мыслительный процесс. Деранс что-то высчитывал, просчитывал, поворачивал так и эдак. А еще он опасался журналиста. Еще не боялся, но уже относился с излишней осторожностью. Это Санчес почувствовал сразу.

— Вот как, — произнес капитан. — Вы знаете, это было не самое лучшее дело и не самое грамотное исполнение, господин О'Гира. Я бы не хотел, чтобы по этому поводу писались статьи и наша работа оценивалась по такой редкой, но, увы, случающейся неудаче. Тем более, что виновный уже арестован и понесет наказание.

Деранс смотрел на него притворно-ласково, так, словно пытался подтолкнуть к какой-то мысли. Санчес мысль не улавливал. Чувствовал только, что здесь что-то не так. Да и за что могли наказать пристава? Не за сбежавших свидетельниц же, в самом деле.

— Хорошо, господин капитан, — зеркально улыбнулся он. — Но дело в том, что серия статей уже заказана, оплачена и запущена в работу. Если у вас есть ресурс, чтобы повлиять на руководство центральной газеты столицы, то я всенепременно откажусь от работы над этим материалом.

Он растекся в тошнотворно-приторной улыбке. С точно такой же улыбкой смотрел на него Деранс. Только глаза капитана не улыбались. За их маслянистостью стоял расчет и жестокость.

— У меня нет такого ресурса, господин О'Гира.

— В таком случае, я готов изменить акценты в своей работе и вынести вашего подчиненного…

— Бывшего, — с улыбкой поправил Деранс.

— Бывшего, — словно соревнуясь в гнусности ухмылки согласился Санчес. — Так я готов отдать эту ошибку на суд читателей и подать материал таким образом, чтобы ни у кого не возникло мысли, что досадные ошибки случаются в вашей работе постоянно. Но…

Он выдержал паузу.

— Но? — подхватил Деранс, подыгрывая.

— Мне понадобится встреча с вашим бывшим подчиненным, господин капитан. Не могу же я писать о том, чего не пощупал. Это непрофессионально.

Они снова схлестнулись взглядами, продолжая улыбаться, и оценивая друг друга. Другой бы, наверное, спасовал, но журналист знал себе цену. И капитан усмехнулся, сдаваясь.

— Хорошо, — сказал он. — Загляните через два часа. У вас будет четверть часа, чтобы поговорить с заключенным.

Санчес поблагодарил и вышел. К дверям он шел уже без улыбки, не оборачиваясь, хотя знал, что Деранс смотрит ему в спину и тоже более не улыбается. На душе от этого разговора было мерзко.