Нил Шустерман - Мир обретённый

— Нет. Я понимаю.

Алли сунула руку в карман и вынула оттуда нечто, лежащее там уже много лет. Монетка. Когда Алли держала её на ладони, монета оставалась холодной и инертной. До тех пор, пока Алли способна к скинджекингу, монета над ней не властна. Но для Лейси... Алли протянула монетку девочке.

— Хочешь? Возьми.

Лейси насторожённо посмотрела на старый дайм.

— Мэри говорила, чтобы мы загадывали желание и выбрасывали их. Вечно твердила, что от них одни неприятности. Но ты знаешь что? По-моему, она врала.

— Монета уведёт тебя из Междумира.

— Она заберёт меня домой, как волшебные башмачки? [39] На случай, если кто вышел из детского возраста и забыл, то Дороти из «Волшебника из страны Оз» (а в русской традиции Элли из «Волшебника Изумрудного Города») попала домой, благодаря своим волшебным башмачкам.

Алли чуть подумала над ответом.

— Да, — сказала она. — Ты отправишься домой, но не туда, откуда пришла. В твой истинный дом.

Лейси пожала плечами.

— А я всё равно не помню, откуда я пришла. Всё, что помню — это Междумир, Мэри и крестики-нолики. — Лейси покосилась на монетку — всё ещё боялась. — Говорят, скинджекеры могут видеть туннель, прежде чем люди вступают в него, и знают, что там такое. Расскажи!

Алли покачала головой.

— Мы видим туннель, но свет в его конце слишком ярок, слепит, нельзя рассмотреть, что там... Но ты же помнишь, какое у тебя было чувство, когда ты шла по туннелю в первый раз, перед тем, как попала в Междумир, правда?

Лейси взглянула на солнце, чтобы припомнить.

— Да... кажется, мне было хорошо... Но тут я запуталась в шнурках и упала.

— Может, тебе и в этот раз будет так же хорошо.

Тогда Лейси ухватилась за локоть Алли — так крепко, будто опасалась, что её прямо сейчас сдует отсюда неведомая сила.

— А если это неправда? Если это всё тоже обман? Вдруг свет в конце туннеля — это что-то нехорошее? Или он невзаправдашний, и на самом деле там ничего нет? Что тогда?!

Алли обняла Лейси, стараясь придать девочке отваги и утешить её, но как можно утешить кого-то, если сам толком ничего не знаешь?

— Понятия не имею, что там, за этим светом, — сказала она. — Это знают только те, кто ушёл туда. Но вот что я тебе скажу: все, кто когда-либо жил на Земле, ушли по этому туннелю, и все, кто будет жить, уйдут туда же. Так что ты попадёшь в неплохую компанию.

— Не все, — возразила Лейси. — А те, кто провалился в землю?

— Они тоже в конце концов попадут в туннель, правда, в их случае «конец концов» настанет ещё очень, очень нескоро.

У Лейси был ещё один аргумент:

— Хомяк не ушёл в свет. Он вообще никуда не ушёл. Что ты на это скажешь?

Алли закрыла глаза. Ей никогда не нравился Хомяк, но такой ужасной судьбы не заслуживает никто.

— Что скажу... Скажу, что это исключение, подтверждающее правило.

Она прижала девочку к себе в последний раз, а когда отпустила, Лейси казалась спокойной. Не просто спокойной, а умиротворённой. Она была готова.

— Ты подержишь меня за руку, пока я не уйду? — спросила малышка.

— Конечно, подержу.

Алли взяла её за одну руку, затем Лейси протянула ей и другую. Алли опустила монету на середину раскрытой ладошки девочки.

— Тёплая, — сказала Лейси.

Алли улыбнулась.

— Загадай желание.

Лейси сомкнула пальцы, крепко сжала монетку, и в следующее мгновение обе девочки окунулись в поток яркого света, исходящего из раскрывшегося перед ними неимоверно длинного туннеля. Лейси заглянула в него, ахнула и выпустила руку Алли.

— Всё правда! — выдохнула Лейси, и в следующее мгновение её не стало — она ушла в ослепительную вечность.

Джил, наблюдавшая всю эту сцену, медленно захлопала в ладоши.

— Очень трогательно, — сказала она. — Пойду найду какую-нибудь тушку, а то смерть, как блевать охота.

«Любое достойное странствие приобретает особый смысл, если проделать его пешком. А пересечение пустыни — это освящённая временем традиция всякого паломничества».

Такой девиз провозгласила Мэри, когда они шли из южного Техаса, держась в стороне от дорог и любых других проявлений цивилизации. Она решила, что это наилучший способ избежать встречи со шрамодухом. Когда они оказались к северу от Сан-Антонио, навстречу им стали попадаться бродячие послесветы, уцелевшие после нападения Кошмаров на поезд. Свечение армии Мэри служило маяком, привлекающим к себе все заблудшие души на несколько десятков миль вокруг; а когда они узнавали Мэри, то бежали к ней вприпрыжку и кидались в объятия. Конечно, не все уцелевшие вернулись к своей бывшей хозяйке, но всё равно — число приверженцев Мэри росло.

Вскоре она объявила, что их облако увеличилось настолько, что теперь они с полным на то правом могут объявить себя тучей. Имя более чем подходящее: их сияющее живым светом облако, непрерывно двигаясь вперёд и привлекая к себе всё новые души, постепенно набирало силу настоящей грозовой тучи. Теперь Мэри не давала поблажек тем зелёнышам, которые утверждали, что им необходимо поспать, и на ночлег они больше не останавливались.

К тому времени, как они достигли Одессы, штат Техас, в армии Мэри насчитывалось уже пятьсот послесветов.

Только здесь Мэри разрешила своим детям отдохнуть. В Одессе была старая спортивная арена; её снесли, когда в городе возвели новый стадион. Старая арена — самое большое мёртвое пятно в этом маленьком городе — приютила всех послесветов Мэри; к тому же она могло бы послужить отличной штаб-квартирой для новых скинджекеров — тем, по замыслу их хозяйки, предстояло на днях отправиться на свою первую операцию. Загвоздка только в том, что никто пока не представлял себе, что это будет за операция.

И тут на сцену выступил Лосяра. Парня никто никогда не осмелился бы обвинить в гениальности, но оказалось, что теперь, когда рядом не было Хомяка, он стал гораздо смышлёнее. Потеря друга вдохновляла его на подвиги. Лосяра, как выяснилось, был очень умелым скинджекером-разведчиком. Он собрал обширную базу данных об Одессе и о том, какие чудеса может здесь совершить команда заинтересованных в результате дела скинджекеров.

Мэри превратила комментаторскую кабину в оперативный центр. Отсюда ей была видна вся арена, и она могла следить за всеми своими ребятишками. Внизу под кабиной располагалась баскетбольная площадка, а вместе со старым стадионом в Междумир перешло и несколько мячей. Площадка никогда не пустовала. Многие послесветы играли, ещё большее количество довольствовалось ролью болельщиков; остальные рассыпались по всему стадиону, забрались на трибуны и снова впали в ритуал. Одни и те же игры, одни и те же разговоры... Детишки были довольны: в непривычной обстановке знакомые действия вселяли в них покой и радость. Таково следствие стабильности и постоянства, считала Мэри, такова сила привычки. Поэтому когда на стадионе объявилась Оторва Джил, Мэри не удивилась: Джил тоже подвержена привычке, как и все остальные.