Борис Зеленский - Дар речи

Летнее стойбище камарисков находилось за Дикой Степью, в долине между отрогами зубчатых скал, и мало кому было известно, как до него добираться. После сезона Льющейся с Небес Воды выдалась наконец солнечная погода. Ничто, казалось, не предвещало странных событий, вошедших впоследствии в рукописную книгу Памяти. Эта книга велась на протяжении семи столетий, с той поры, когда великая дева Чегана принесла племени письменность и язык. До этого люди изъяснялись сугубо жестами и односложными междометиями, пригодными разве лишь для совместной охоты на смутангов да для сбора съедобных кореньев. Более сложные отношения между соплеменниками, как то: пространное объяснение в чувствах другому полу, выборы вождя в конце сезона Осенних Туманов, ритуальное общение с душами ушедших предков и особенно сказительное искусство Старейшин — стали возможны только благодаря дару Чеганы, дару понимания между людьми…

В то памятное утро любители погреться выставили на солнышко впалые животы. Малыши возились в лазурной тине, тщательно пытаясь вытащить на берег ленивого ручного солима. Шум потревожил старейшину Эстрониха, и он, приподнявшись с подстилки из сушеных листьев дерева сиглу, погрозил мелюзге крючковатым пальцем. На душе одного из патриархов племени было спокойно: смутанги жирели на близлежащих пастбищах, рыба месяц назад благополучно прошла на икрометание, ветви деревьев сиглу сгибались под тяжестью орехов. Можно было быть уверенным, что на зиму загашники камарисков будут полным-полны.

Ниже по ручью женщины племени устроили постирушку, попутно перемывая кости вождю Моготоваку, разрешившему на днях мужчинам сварить напиток по имени “огненное пойло”. Сам же Моготовак, представительный мужчина в расцвете лет, у себя в хижине предавался азартной игре по имени “три лопатки”. Его партнер, жрец Дагопель, никак не мог ухватить за хвост ускользающую птицу удачи, метал проклятия, естественно про себя, и пытался передернуть кость. Но сделать это под недремлющим оком Моготовака не удавалось: вождь в ранней юности работал на строительстве Космопорта и весьма поднаторел в подобного рода игрищах. И когда отполированная лопатка смутанга в третий раз подряд легла тыльной стороной на груду меновых единиц, известных в племени под названием “сердиток”, ибо на них был вычеканен профиль очень грозного на вид Большого Человека, игра была сделана. Дагопель проигрался в пух и прах.

— Что, — ехидно спросил Моготовак, — не помогли тебе Духи? Может быть, прогневил их чем?

Пока Дагопель отыскивал достойный ответ, в хижину всунулась белобрысая головенка одного из многочисленных внуков жреца.

— Деда, — почтительно произнес внук, — сторожевые воины просили передать — по западной тропе идет Большой Человек!

— Один? — усомнился жрец.

— Про других ничего не говорили, — подтвердил внук.

— Оповести Старейшин! Пусть до моего прихода ничего не предпринимают! — приказал вождь мальцу, легонько щелкнув его по лбу.

Головенка исчезла. Новость была достойна внимания и главы, и души племени.

Трассы Больших Людей пролегали далеко, и большинство камарисков никогда с ними не встречались. Для многих название “Большой Человек” значило не больше, чем мифический семиглавый солим. И если Моготовак пусть давно, но все же работал среди них, то жрецу и вспомнить было нечего. За пределы стойбища ему выходить не полагалось — известное дело, души предков по обыкновению вьются вблизи родного очага. Но, понимая значение исторического момента, Дагопель не мешал воспоминаниям вождя. Он молчал за компанию.

Наконец Моготовак принял решение: он встретит Большого Человека как подобает вождю. Дагопель бочком выскользнул из хижины. Втайне жрец надеялся, что вождь, занятый большой политикой, забудет свой последний удачный бросок.

Тем временем камариски сбежались на площадь: старики и дети, воины и женщины. Отдельной живописной группой расположились Старейшины. Моготовак твердой поступью прошел вперед. Старейшины почтительно расступились: тот, кто знает Больших Людей, должен быть впереди племени.

По тропе, словно не замечая любопытных взглядов, не спеша двигался Большой Человек. Иногда он замедлял шаг, вынимал из заплечного мешка какую-то блестящую штуковину и, приставив к глазам, деловито жужжал ею по сторонам.

— Ловит мгновения, — прошептал Моготовак, и впечатления юности нахлынули, взбудоражив душу.

Аналогичную картину он однажды наблюдал в Космопорту. Этим занимался Большой Человек по имени Репортер. В этом занятии, как помнил вождь, не было ничего опасного. Напротив. Забавно себя узнавать на движущихся картинках. Твое тело здесь, ты его ощущаешь, и в то же время ты там, на белой гладкой шкуре по имени “экран” живешь отдельной жизнью…

Несколько шагов — и Большой Человек предстал перед племенем во всей красе. Даже рослый Моготовак не доставал ему до плеча, про остальных и говорить нечего. Одно слово — Большой Человек! Лицо его казалось вырубленным из железной коры дерева сиглу, плечи не согнулись бы и под тяжестью матерого смутанга, а ноги… Такими ногами от Космопорта до стойбища можно прошагать за месяц, вместо положенных трех! Пришелец не торопясь вынул из мешка что-то круглое, больше всего напоминающее чучело птицы-шар, и надел себе на голову.

— Здравствуйте, люди! — сказал он на языке племени, да так громко, что многие присели от страха. — Я — Гримобучча, Любитель слов!

Толпа замерла. Моготовак, преисполненный чувства ответственности за судьбы камарисков, шагнул навстречу. Даже он, не раз встречавшийся с Большими Людьми, был поражен ростом и силой голоса Гримобуччи. Правда, может быть, он просто забыл времена своей молодости…

— Здравствуй, Большой Человек по имени Гримобучча! Я приветствую твое появление! Я — вождь по имени Моготовак! Мое племя тоже приветствует твое появление! Зачем ты пришел?

— Я пришел к камарискам, как друг, — ответил Большой Человек, и племя успокоилось: слово Большого Человека — большое слово.

Пришелец приблизился к вождю вплотную. Одна его ладонь сжала ладонь Моготовака, а другая осторожно легла ему на плечо. Сохраняя чувство собственного достоинства, предводитель камарисков в свою очередь осторожно потряс руку Гримобуччи. Племя восторженно вскричало. Мир и взаимопонимание между высокими договаривающимися сторонами были установлены.

Затем каждый камариск был представлен Большому Человеку. Очередной соплеменник подходил к пришельцу, протягивая руку и глядя снизу вверх в широко расставленные глаза гостя, произносил свое летнее имя. Гримобучча одарил подарками всех: женщинам достались зеркальца и бусы, детям — леденцы и плитки глазурированной жвачки, воинам — перочинные ножи. Моготоваку же персонально — иллюстрированное издание Библии. Процедура знакомства продолжалась до ужина: в племени насчитывалось без малого восемьсот душ.