Клиффорд Саймак - Зарубежная фантастика

— Шалтай-Болтай, — сказала ему вторая половина, вторая часть его существа, — не дает решения. — И он знал, что это так, поскольку Шалтай-Болтай, свалившийся со стены, мог быть восстановлен, но свалившийся в иной мир, умерев в своем…

Он почувствовал, что состоит из двух существ, поскольку одна его часть отвечала на вопросы, заданные другой. Был тот, кто задавал вопросы, и тот, кто отвечал на них, но они, несмотря на это различие, были одним целым. Но что разделяет их на два существа, он понять так и не мог.

— Я твоя судьба, — ответил тот, кто всегда был отвечающей стороной. — Я с тобой с того момента, как ты начал жить. Я останусь с тобой, если ты не умрешь. Я не контролирую тебя, не заставляю искать что-либо, но я пытаюсь вести тебя по твоему пути, хотя ты этого и не знаешь.

Саттон, та его меньшая часть, которая была собственно им, ответила:

— Да, теперь я это знаю.

Ему казалось, что он знал об этом всегда, хотя, на самом деле, узнал это только что. Это было странной мыслью. Знание судьбы, как он почувствовал, было несколько запутанно, поскольку он теперь состоял из двух существ: из самого себя и Судьбы. Он не мог четко различить, какие вещи он знал только как Саттон, а какие — как Саттон плюс Судьба Саттона.

— Я просто не могу знать этого, — подумал он. — Я не знал этого раньше, не знаю и сейчас. Во мне объединились две стороны моего существа: человеческая, то есть я сам, и Судьба, которая направляет меня к славному и великому будущему, если только я позволю ей сделать это. Она не заставит меня делать что-то и не остановит меня в моих поступках. Она будет только делать намеки, как бы нашептывать мне, что не нужно делать. Все то, что называется сознанием окружающего, умением верно оценить обстановку, это то, что называется правильным образом жизни — судьбой.

Она находится в моем мозгу, но этого нет ни у кого другого, поскольку я чувствую ее как никто другой.

Я знаю об этом с величайшей уверенностью, а они не знают вообще или, может быть, смутно догадываются об этой величайшей правде.

Мы все должны знать об этом. Знать, как знаю я. Но что-то мешает всем узнать эту истину или что-то искажает это знание таким образом, что оно становится неверным. Я должен выяснить, что это такое, и узнать, как преодолеть это. Я должен сделать это, чтобы подготовить будущее, чтобы оно было таким, каким должно быть, даже в то время, которое я никогда не увижу.

— Я твоя Судьба, — произнес тот, кто должен отвечать. — Судьба, а не фатальность. Судьба — не предсказание будущего.

Судьба- то есть то, что случится с людьми, расами, мирами.

Судьба, то есть знание того, какой вы должны делать свою жизнь, как вы должны формировать образ своей жизни… таким, каков он должен быть. Каким он будет, если вы прислушаетесь к этому тихому спокойному голосу, который говорит с вами во время серьезных моментов жизни, когда вы стоите на распутье. Но вы ничего не слышите, и нет такой силы, которая заставила бы вас слушать. Не существует никакого наказания за то, что вы не слушаете голоса, если не считать самого главного — вы идете против своей судьбы…

Были еще другие мысли, другие голоса. Саттон не мог сказать, что это были за голоса, за исключением того, что они находились вне существа, состоящего из него самого и его судьбы.

— А, это мое тело, — подумал он. — Но я нахожусь где-то еще. Где-то, где нельзя видеть так, как я привык видеть… и нельзя слышать, а я вижу и слышу, но уже как-то иначе, ощущая все это каким-то иным способом.

— Тебя пропустил экран, — произнес один голос, хотя слово “экран” не было произнесено. Другое неведомое слово послужило этой цели.

И еще один голос сказал, что для создания “экрана” была применена какая-то технология, созданная на планете, название которой было непонятно его разуму и воспринималось как-то неясно. В нем не чувствовалось никакого смысла, который Саттон мог бы уловить.

И была еще одна мысль, которая осуждала излишнюю сложность и несовершенство тела Саттона, — разбитого тела. И в ней с очень большим энтузиазмом оправдывались простота и совершенство восприятия энергии.

Саттон пытался крикнуть им в ответ:

— Ради бога, поспешите! — ведь его тело было таким, что очень быстро должно было необратимо погибнуть, и если оно слишком долго пробудет в таком состоянии, ничего уже нельзя будет сделать. Но он не мог этого сделать и, как бы во сне, слушал эти отвлеченные высказывания, сопоставление различных точек зрения, которые все сходились к одной ясной мысли, представляющей собой окончательное решение.

Он пытался определить, где же он находится, пытался сориентироваться в сложившемся положении, но обнаружил, что не может определить даже свою теперешнюю сущность, поскольку он сейчас не представлял собой физического тела, занимающего определенное место в пространстве и времени и даже не являлся отдельной личностью. Он находился в промежуточном состоянии, не имел материального воплощения, существующего в какой-то определенности, и не мог понять, что же с ним происходит, как ни старался. Это была какая-то пустота, вакуум, который, тем не менее, что-то собой представлял и который взаимодействовал еще с чем-то, тоже подобным пустоте. Так это ему представлялось.

— Я твоя Судьба, — сказал тот, что давал ответы и, казалось, был его частью.

Но судьба — это только слово и больше ничего. Идея, абстракция. Неясное определение чего-то другого, такого, что существовало в человеческом уме, но не имело материального воплощения. То, что разум человека согласен был принять в качестве идеи, но которая даже не могла быть доказана.

— Ты не прав, — сказала Саттону Судьба. — Судьба — это реальность, хотя ты не можешь увидеть ее. Это реальность для тебя и для всех других живых существ. Для каждого, кто знает, что такое жизнь. И она была всегда. И она всегда будет.

— Кто не мертв? — спросил Саттон.

— Ты первый, кто пришел к нам, — ответила Судьба, — мы не дадим, не позволим тебе умереть, мы вернем тебе твое тело, но пока это произойдет, ты будешь жить со мной. Ты будешь частью меня, и это справедливо, поскольку я жила до сих пор благодаря тебе и была твоей частью.

— Вы не хотели, чтобы я был здесь, — сказал Саттон. — Вы построили экран, чтобы не допустить меня к вам.

— Мы желали, чтобы вошел только один, — объяснила Судьба. — Именно тот, кто нам нужен.

— Но вы позволили мне умереть?!

— Тебе необходимо было умереть. До тех пор, пока ты не умер и не стал одним из нас, ты просто не смог бы понять. Пока ты находился в своем теле, мы попросту не могли достичь тебя. Тебе пришлось умереть для того, чтобы освободиться, и именно я была рядом, чтобы забрать тебя и сделать своей частью. Ты понимаешь?