Клиффорд Саймак - Зарубежная фантастика

Загудел зуммер, и Адамс щелкнул тумблером на столе.

— В чем дело?

Голос андроида ответил:

— Это мистер Торн, сэр, по ментофону из Андрелона.

— Спасибо, Алиса, — сказал Адамс.

Он отпер ящик, вынул и надел на голову менто-фуражку, приладив ее твердыми спокойными пальцами. В мозгу его замерцали мысли, несвязные, случайные мысли. Все слабые и отдаленные. Мысли-призраки, дрейфующие во Вселенной — необъяснимый мусор от умов и созданий во времени и пространстве, о которых нельзя было даже догадаться…

Адамс вздрогнул.

— Я никогда к этому не привыкну, — сказал он себе. — Я всегда буду вздрагивать, как ребенок, который знает, что он заслужил наказание.

Призрачные мысли крутились в его мозгу. Адамс закрыл глаза и откинулся на спинку кресла.

— Хелло, Торн, — подумал он.

Мысли Торна через пространство более пятидесяти световых лет пришли слабенькими и расстроенными.

— Это вы, Адамс? Принимаете тут, снаружи, довольно слабо.

— Да. Это я, что там у тебя?

Высокая монотонная мысль появилась и проскользнула у него в мозгу:

— …болтая, трещотка… ущипни рыбку… кислород дорого стоит…

Адамс выгнал мысль из мозга и восстановил свою сосредоточенность.

— Начни сначала, Торн. Появился призрак и стер тебя. Сейчас мысль Торна была громче и более отчетлива.

— Я хотел спросить вас об одном имени, я его слышал раньше, но не уверен.

— Что это за имя?

Торн сейчас передавал мысли с промежутками, отправляя их медленно и с усилием, чтобы они пробились через бесконечность

— Имя — Ашер Саттон.

Адамс резко выпрямился в кресле.

Челюсть его отвисла.

— Что? — проревел он.

— Иди на запад, — сказал голос в его мозгу. — Иди на запад, а потом прямо вверх.

Наконец-то снова пробилась мысль Торна:

— …это имя, которое было на форзаце.

— Давай по новой, — взволновался Адамс, — сначала и помедленней. Нас снова разъединили. Я не понял ничего из того, что ты думал.

Мысли Торна шли медленно. Каждое слово было веским.

— Это было так: вы помните ту развалину здесь, у нас? Пятеро убитых…

— Да, да. Конечно, помню.

— Ну так вот, мы нашли книгу или то, что раньше было книгой, на одном из трупов. Она была обуглена, опалена насквозь излучением. Роботы сделали с ней, что могли — немного, конечно. Словечко там, словечко тут. Ничего, из чего можно было извлечь какой-то смысл.

Мысленный фон замурлыкал и заурчал. Бродячие обрывки мыслей, в которых не было ни человеческого смысла, ни значения, даже если бы их услышали целиком.

— Начни сначала, — подумал Адамс в отчаянии. — Начни сначала.

— Вы знаете об этих обломках. Пятеро…

— Да, да Это я принял. До того места, что с книгой. А где вступает в дело Саттон?

— Это было почти все, что роботы смогли выявить, — сказал ему Торн. Всего три слова: “Произведение Ашера Саттона”. Словно он был автором. Словно книга могла быть написана им. Это было на одной из первых страниц. Может быть, на титульном листе. Такая-то книга, произведение Ашера Саттона.

Наступило молчание. Даже голоса призраков на минуту утихли. А потом появилась какая-то плачущая, лепечущая мысль. Мысль-ребенок, недоразвитая и хнычущая. И мысль была без контекста, непереводимая, почти бессмысленная, страшная и расшатывающая нервы своим неземным значением.

Адамс почувствовал, как вдоль позвоночника проскользнул внезапный холодок страха. Он схватился обеими руками за подлокотники кресла и держался, пока грязный отросший ноготь копошился в его внутренностях. Неожиданно мысль исчезла, бездна в пятьдесят световых лет посвистывала в редком безмолвии.

Адамс расслабился и почувствовал, как из-под мышек у него течет пот и тонкой струей сбегает по ребрам.

— Ты здесь, Торн? — спросил он.

— Да. Я тоже кое-что уловил из этой, последней.

— Довольно скверно, не так ли?

— Я хуже этого не слышал никогда, — сказал Торн.

Наступило секундное молчание. Потом опять возникла мысль Торна.

— Может, я просто теряю время, но мне показалось, что я помню это имя.

— Помнишь, — подумал в ответ Адамс. — Саттон ушел к 61 Лебедя.

— Ах, так это он?

— Он вернулся сегодня утром.

— Тогда это не мог быть он. Кто-нибудь с таким же именем — может быть.

— Должен бы быть он, — вдруг вспыхнуло и угасло в голове Адамса.

— Больше докладывать нечего, — сказал ему Торн, — это имя просто беспокоило меня.

— Ухватись за это, — попросил Адамс. — Дай мне знать, если что подвернется.

— Сделаю, — пообещал Торн. — До свидания.

— Спасибо, что вызвал.

Адамс снял фуражку. Он открыл глаза, и вид комнаты, обычной и земной, с солнечным светом, струящимся через окно, был почти физическим шоком. Он расслабился в кресле, думал, вспоминая…

…Человек пришел в сумерках, выйдя из теней на патио, и он сидел в темноте и разговаривал, как и всякий другой человек, за исключением того, что он говорил сумасшедшие вещи.

— Когда Саттон вернется, он должен быть убит. Я ваш преемник.

Сумасшедший разговор. Невероятно. Невозможно.

И все-таки, может быть, мне надо было послушать. Может быть, его надо было выслушать вместо того, чтобы вспылить.

Но дело в том, что не убивают человека, вернувшегося через двадцать лет. Особенно такого человека, как Саттон.

Саттон хороший работник, один из лучших в бюро. Ловкий как лиса, хорошо разбирается во внеземной психологии, знаток галактической политики. Никто другой не смог бы выполнить задание на 61 Лебедя так же хорошо. Если только он его выполнил.

Я этого, конечно, не знаю. Но он будет здесь завтра, и он мне все расскажет об этом.

Адамс медленно убрал менто-фуражку, почти нехотя протянул руку и щелкнул тумблером.

Алиса мгновенно ответила.

— Доставьте ко мне личное дело Ашера Саттона.

— Да, мистер Адамс.

Адамс снова удобно устроился в кресле.

Плечи его чувствовали приятную теплоту солнца. Тиканье часов тоже было успокаивающим.

Все обычное и успокаивающее после призрачных голосов галактики, шепчущихся в космосе. Мысли, которые невозможно сказать, невозможно связать и проследить: “Вот это началось тогда-то, так-то и так-то…”

— Как бы мы ни планировали наши действия, — думал Адамс, — человек будет пробовать все, испытывать любой шанс, не упустит ни одной решающей возможности.

Он хмыкнул про себя. Усмехнулся обреченности замысла: Тысячи слухачей, вслушивающихся в погоне за ключами, за намеками, за направлениями в редкие мысли разрозненных пространств и времен… Выискивать клочок смысла в потоке тарабарщины… охотиться за словом, предложением или разрозненной мыслью, которая может быть преобразована в новую философию, новую науку или новую технику… или в новое Что-то, о чем человеческая раса никогда и не мечтала.