Чед Оливер - Неземные соседи

— Слушаю вас, — сказал Герберт с вежливой улыбкой. — Я лично приму ваш заказ.

— Это такая старая женщина, — объяснил клиент. — Очень маленькая и высохшая. Моя бабка.

— Минутку. — Герберт направился в сторону холодильников, чтобы найти номер 3054039-B.

Найдя требуемую личность, он проверил данные по контрольной карточке. Из нее следовало, что она останется в состоянии полужизни еще пятнадцать дней. “Не много”, — машинально подумал он, воткнул переносной усилитель протофазонов в прозрачную оболочку гроба, установил нужную частоту и начал слушать, желая убедиться, что разум функционирует.

Из динамика донесся слабый голос:

— …и именно тогда Тилли подвернула ногу. Мы думали, что она никогда не вылечится, а она хотела сразу начать ходить…

Удовлетворенный, он выключил усилитель и связался с одним из членов бригады, поручив ему привезти номер 3054039-В в переговорную, где клиент сможет пообщаться со старой дамой.

— Вы уже принимали ее, правда? — спросил клиент, внося надлежащую сумму.

— Лично сам, — ответил Герберт. — Все действует отлично.

Он установил ряд переключателей, потом отошел в сторону.

— Желаю вам счастливого Праздника Воскресения, сэр.

— Спасибо.

Клиент уселся лицом к гробу; с его охлаждающей оболочки поднимался пар. Он прижал к уху трубку и начал громко говорить в микрофон:

— Флора, дорогая, ты меня слышишь? Кажется, твой голос уже доходит до меня…

“Когда умру, — подумал Герберт Шонхейт фон Фегельзанг, — потребую в завещании от своих потомков, чтобы оживляли меня на один день каждые сто лет. Буду следить за судьбами человечества”. Однако это было бы довольно дорого для его потомков — он хорошо знал, что бы это означало. Раньше или позже они взбунтовались бы, велели вынуть его тело из холодильника и — не дай бог! — похоронить.

— Погребение тел — это варварский обычай, — буркнул он сам себе. — Реликт периода зарождения нашей культуры.

— Разумеется, сэр, — подтвердила секретарша, сидевшая за пишущей машинкой.

В переговорной многочисленные уже клиенты разговаривали со своими полуживыми родственниками. Другие сидели спокойно, ожидая, пока каждому из них доставят нужный гроб. Эти верные люди, регулярно приходящие сюда, чтобы навестить своих умерших, производили приятное впечатление. Они поддерживали полуживых в периоды их мыслительной активности и передавали им вести о том, что происходит в окружающем мире. И, разумеется, платили Герберту Шонхейту фон Фогельзангу. Мориторий был прибыльным предприятием.

— Мой отец кажется мне очень слабым, — сказал молодой человек, которому удалось привлечь внимание Герберта. — Я был бы вам очень признателен, если бы вы уделили мне немного времени и осмотрели его.

— Разумеется, — ответил Герберт. Вместе с клиентом он пересек переговорную, направляясь к его блаженной памяти родственнику. Из контрольной карты следовало, что ему осталось всего несколько дней. Это объясняло не слишком хорошую работу мозга. И все же… он покрутил регуляторы усилителя протофазонов, и голос полуживого в трубке немного окреп. “Он уже почти на пределе”, — подумал Герберт. Ему казалось естественным, что сын не хочет смотреть на контрольную карту, не хочет уяснить, что контакт с отцом кончается. Герберт не сказал больше ничего, он просто ушел, оставив сына в духовном контакте с отцом. Зачем говорить, что, вероятно, это последний его визит сюда? Он и сам успеет узнать это.

У погрузочной платформы за зданием моритория появился грузовик, из которого выскочили двое мужчин в знакомой светло-голубой униформе. “Из транспортной фирмы “Атлас Интерплейн Ван энд Сторадж”, — подумал Герберт. — Привезли еще одного полуживого, ушедшего из этого мира, или же должны забрать отсюда кого-то, чье время кончилось”. Он лениво направился туда, чтобы проверить, в чем дело, но в этот момент его секретарша воскликнула:

— Герр Шонхейт фон Фогельзанг, простите, что отрываю вас, но один из клиентов просит вас помочь разбудить его родственника. — Голос ее зазвучал как-то особенно, когда она добавила: — Это мистер Глен Ранситер; он приехал сюда из Североамериканской Федерации.

Высокий пожилой мужчина подошел к нему быстрым пружинящим шагом. На нем был разноцветный немнущийся костюм из искусственной ткани, вязаный жилет и тканый галстук. Слегка выдвинув вперед свою мощную голову, он смотрел вокруг себя; глаза его были немного навыкате, круглые, живые и необычайно чуткие. На лице Ранситера было выражение профессиональной сердечности и внимания, которые только что были сосредоточены на Герберте и почти тут же переместились куда-то, словно Ранситер сосредоточился на делах, которые могут произойти в будущем.

— Как поживает Элла? — загремел Ранситер; казалось, что голос его усиливается электронными устройствами. — Нельзя ли ее немного расшевелить и поговорить с ней? Ей всего двадцать лет — она должна быть в лучшей форме, нежели вы или я.

Он захохотал, но хохот его имел абстрактный характер; он всегда хохотал, всегда улыбался, всегда говорил гремящим голосом, но в сущности никого не замечал, и никто его не интересовал — это только его тело улыбалось, кланялось или подавало руку. Ничто не доходило до его разума, который всегда оставался как бы в стороне. Он был вежлив, но холоден. Таща за собой Герберта, он большими фагами двинулся к холодильникам, в которых пребывали полуживые и среди них — его жена.

— Вы давно не были у нас, мистер Ранситер, — заметил Герберт — Он никак не мог припомнить данных с контрольной карты, из которой следовало, сколько еще полужизни оставалось Элле.

Ранситер, держа на плече Герберта свою широкую плоскую ладонь и принуждая его идти быстрее, сказал:

— Это очень важный момент, герр Фогельзанг. Мы, то есть я и мои компаньоны, имеем дело с областью, которая выходит за границы рационального понимания. Пока я не вправе разглашать факты, но мы считаем нынешнюю ситуацию грозной, хотя и не безнадежной. Однако ни в коем случае не следует впадать в отчаяние. Где Элла? — он остановился и энергично осмотрелся.

— Я доставлю ее в переговорную, — сказал Герберт. Клиентам нельзя было находиться в холодильниках. — У вас есть квитанция с номером?

— Нет, я давно ее потерял, — сказал Ранситер. — Но вы знаете мою жену и сможете ее найти. Элла Ранситер, около двадцати лет. Карие глаза и каштановые волосы. — Он нетерпеливо огляделся. — Где у вас переговорная? Раньше ее еще можно было найти.

— Проводите мистера Ранситера в переговорную, — поручил Герберт одному из своих работников, который неуверенно подошел, желая получше разглядеть известного во всем мире владельца фирмы анти-пси.

— Здесь полно людей. Я не могу разговаривать с Эллой в такой толпе, — недовольно сказал Ранситер, заглянув в переговорную. Быстрым шагом он направился за Гербертом, который пошел было в архив. — Мистер Фогельзанг, — обратился он к нему, вновь кладя на плечо свою большую лапу; Герберт почувствовал тяжесть этой ладони и заключенную в ней силу убеждения. — Нет ли у вас более спокойного святилища для конфиденциальных бесед? Я хочу поговорить со своей женой о делах, которые Корпорация Ранситера пока не собирается обнародовать.