Кира Церковская - For сайт «Россия»

– А вы полагали, что с женщиной можно только раз-раз и на матрас? Ничего удивительного в своем хобби не вижу, – фыркнула Катя и поспешила вскочить в седло. Вслед она услышала что-то о своих умственных способностях, но ее это не волновало и не портило настроения. Смешная рожа престарелого ловеласа при ее последней фразе до сих пор осталась перед глазами. Впрочем, уже через десяток секунд и господин в цилиндре, и выражение его лица, и даже весь мир остался позади. А теперь полет, полет, полет!..

Сейчас они с Вентом стали одной силой, кругом были поля, яркое солнце и вольный, как и они, ветер. Скакун выписывал свои маршруты, не сбавляя скорости. Но, оказавшись на новой территории, Екатерина решила унять его пыл, усилив нажим правого шенкеля. Животное прислушалось к знакомому движению наездницы. Постепенно она вернула себе ведущую роль, и Вент тому не сопротивлялся. Пироваева точно знала, что нужно подстроиться к ритму скакуна, заставить сначала свое сердце биться так, как бьется его и только потом, наоборот – начинать вести его туда и таким образом, как нужно тебе самой. Это, но основополагающее правило Екатерина вывела для себя давно. И снова ни с чем не сравнимая сладость: полет, полет, полет!..

– Стоять! Вент, стоять!!!

Прошло некоторое время, прежде чем жеребец согласился остановиться. Но было поздно: наездница лежала на земле, а покосившееся седло, ставшее тому виной, свисало со спины скакуна. Все произошло в считанные мгновения, ни Екатерина, ни ее вороной друг не успели предотвратить ситуацию. Расстегнулась подпруга, такого с ними никогда не бывало. И теперь животное смотрело виновато на лежащую без сознания девушку своими черными, как угольки, глазами. Верный конь топтался на месте, нервничал, а затем резко повернулся в сторону родного клуба и помчался туда с такой скоростью, какую, казалось, не развивал и при соревновательном кроссе. Примчавшись, а иначе не скажешь, к своей конюшне, Вент беспокойно кружил вокруг коневода. Мужчина уловил, что-то неладное, но не сразу понял, в чем именно дело. Убедившись, что скакун вернулся один, а отправлялся на дальнюю прогулку явно в сопровождении, коневод заподозрил неладное. Вент ходил кругами, вставал на дыбы, ржал и рыл копытом землю, одним словом делал все, чтобы обратить на себя внимание. В блеске знойного солнца он весь лоснился, свет играл на мощном его торсе и в меру длинной благородной шее. Жеребец мотал головой и смотрел на мужчину как-то исподлобья, лупил себя собственным хвостом. Подойдя поближе, коневод понял, что случилось: нарушенная амуниция говорила сама за себя. Мужчина привел в порядок подпругу, крепко застегнул ее и сам вскочил на скакуна. К еще большему удивлению коневода, Вент сам привел спасателя к месту, где лежала Катя. Она по-прежнему оставалась без сознания, ее правая нога неловко вывернулась и, судя по неестественному положению, была травмирована. Спрыгнув на землю, коневод, прекрасно знавший Екатерину, бросился к ней. Похлопав по щекам, он добился того, что ее веки стали подергиваться, она приоткрыла глаза и прошептала, что в кармане телефон, в записной книжке которого нужно найти номер «Работа» и вызвать скорую помощь. Вент продолжал виновато кружиться вокруг, не находя себе места. Коневод выполнил указание и, подложив под голову девушки снятую с себя рубашку, стал дожидаться приезда «скорой». Та приехала относительно быстро. Сегодня дежурил тот самый Иван Петрович, готовый, как казалось, расплакаться по любому поводу. Справедливости ради стоит отметить, что никто и никогда все-таки не видел его плачущим.

– Эх, Катя, Катя, зря ты свои наколенники или как их там, не надела! – запричитал фельдшер, размахивая руками, как дирижер, но для руководства санитарами. Они быстро и аккуратно переложили коллегу на носилки. К тому времени девушка более-менее пришла в себя. Из виска сочилась кровь, но рана была неглубокой. При передвижении дико разболелась нога. То, что там сложный вывих, а, скорее всего перелом, Иван Петрович не сомневался.

– Рискованная ты девушка, Пироваева. И зачем ты решила в лихую казачку поиграть?..

– Не играла, такая и есть, – прошептала она в ответ. – Голова кружится и очень тошнит, наверное, сотрясение.

– Не мудрено, – ответил фельдшер, повертев в руках камень, лежавший рядом с головой девушки. – Слава Богу, чуть-чуть не долетела до острого угла булыжника.

Санитары уже внесли носилки в машину и махнули Ивану Петровичу, показывая боевую готовность отправиться в путь.

– Это серьезно? – заминаясь, спросил мужчина.

– Как знать, будем надеяться, что все обойдется. – Прочитав беспокойство за девушку во взгляде не только коневода, но и его подопечного, фельдшер пообещал, что при первой возможности Катя позвонит и отчитается о состоянии своего здоровья.

Карета скорой помощи, как и полагается, отправилась в больницу на максимально доступной скорости и с мигалкой.

– О, торжественно, – пошутила Пироваева.

– Ты все не унимаешься! Лежи уже, сейчас тебя точно «раз-раз и на матрас».

– Да уж, ни дня без дорогой больницы. Правда, теперь в другой роли.

Говорила Катя с некоторым усилием, но умирающим лебедем уже не выглядела. При попадании колес автомобиля в ямку или подскоке на очередной кочке, девушка корчилась от боли в ноге. Неожиданно они оказались в пробке. Там и тогда, когда это было почти невероятным. Пустяковая ситуация «встретивших» друг друга автомобилей стала причиной неразберихи в движении. Ждали приезда ГИБДД. Но Иван Петрович посчитал вредным для своей пациентки лишнее промедление. Он вышел из машины и направился к водителю автомобиля, который преградил им дорогу, но к происшествию отношения не имел, с просьбой подвинуться немного, что на глаз казалось вполне исполнимым. Машины стояли не стройными рядами, а витиеватыми спиралями, совершенно нелепо и безобразно, казалось, что все сложившееся сейчас на дороге не имеет здравого объяснения. Вот эту ситуацию и хотел исправить фельдшер. Как только он обогнул карету скорой помощи, послышался удар, звон битого стекла и заглохший гудящий сигнал. На шум выбежали санитары. Они подхватили израненного коллегу с капота неожиданно выехавшего автомобиля. Удар был лобовым и мощным, Иван Петрович трагически неловко поранил голову. Санитары – молодые люди крепкого телосложения – попросили «Дорогу!» таким тоном, что свободная колея тут же организовалась. Фельдшер был в сознании, когда его внесли в машину.

– Катя, Катя, позвони своему коню, он у меня так и стоит перед глазами виноватый, позвони потом…, у тебя всегда хорошо получалось ходить конем, даже в окончании… партии… сложной. – Последние слова Иван Петрович просипел в окровавленный висок девушки. Она вздрогнула, чувствуя знакомый холодный шелест, окутывающий все тело, когда рядом с тобой уходит человек из жизни. Она взяла его за руку. Он сам закрыл глаза и только выдохнул, больше не набрав воздуха в легкие.