Святослав Логинов - Заклятье

— Кого там черти несут?

— Пустите переночевать!

— Проваливай! На постоялый двор иди. Там пустят.

— Где тот постоялый?

— В Медвежево, где ещё… А у нас нет.

— До Медвежева десять вёрст. А уже темно и дождище ледяной. В такую погоду добрый хозяин собаку на улицу не выгонит.

— Вот сказанул! — хохотнули за дверью. — Я тебя не гоню, я тебя не пускаю.

Очень не хотелось упрашивать того, кто прятался за толстой, железными полосами прошитой дверью, но дождь и впрямь грозил перейти в мокрый снег, а в доме всяко дело, было тепло.

— У меня деньги есть. Я заплачу.

За дверью хмыкнули, потом глухо стукнула деревянная задвижка. Мужик с горящей лампадкой в руках в упор рассматривал Возаха, видимо, оценивая его платежеспособность.

— Шесть грошей, — произнёс он наконец.

Шесть грошей за ночлег — безбожно дорого, но выбирать было не из чего, и Возах согласился.

В доме царил полумрак, единственная лампада не могла рассеять темноту, а другого света хозяева не жгли. От печки шло блаженное тепло и запах пшённой каши. Возах не выдержал и громко сглотнул.

— Хлеб да соль — ешь свой, — быстро отозвался хозяин, — а у нас на гостей не наготовлено. Если хочешь, накормим за отдельную плату.

— На постоялом, — не выдержал Возах, за шесть грошей и ужином накормили бы и ещё пива бы налили.

— Иди на постоялый, — согласился хозяин. — Я тебя не неволю.

Сидеть голодным и смотреть, как другие вечеряют — занятие не из весёлых, но и тому, кто ужинает под голодными взглядами, тоже кусок не сразу в горло полезет. Хозяину, разумеется, перечить никто не пытался. Хозяйка вытащила из печи большой горшок, вывалила кашу в деревянную миску, плеснула сверху конопляного масла. Домочадцы расселись вокруг стола. Во главе поместился хозяин, строго оглядел семью, многозначительно произнёс: «Бог напитал, никто не видал», — и глянул на Возаха так, что всякому становилось ясно, что пущенный в дом бродяга и есть тот самый никто, лишённый не то что права голоса, но и права взгляда. Затем он разрешающе стукнул ложкой по краю миски и первым зачерпнул кашу с самого верха, куда было налито масло.

Все дружно заработали ложками. О Возахе в эту минуту забыли даже те, кому было неловко садиться за стол, не пригласивши путника. Сам Возах от нечего делать разглядывал приютившую его семью.

Стариков в доме не было, так что хозяин царил полноправным большаком. Супруга его, худая, изработавшаяся до черноты, схожая с кобылой, не загнанной, а попросту замученной недобрым владельцем. Существо ничтожное и безмолвное. Четверо детей: девчонка и трое парнишек. Девке уж невеститься пора, а она всё в чернавках у доброго отца. Мальчишки тоже на подросте. Наверное, и ещё были детишки, да добрый господь прибрал, не допустил такой-то жизни. А больше потомства не будет; хозяйка и не стара, но утроба, надорванная неподъёмной работой, никого выносить не сможет.

Едоки быстро гребут ложками. Только зазевайся, враз голодным останешься. Миска велика, так и семья не маленькая. Под конец хозяйка вынесла из-за печки, из кухонного угла начищенный ведёрный самовар. Вещь дорогая, у лапотников увидишь редко, чаще у купцов, мещан, дворянства средней руки. На постоялом дворе тоже есть, вдвое побольше здешнего. В деревне по пальцам можно пересчитать избы, где в трубе сделана круглая печура, куда можно подсоединить самоварную трубу, чтобы кипятить чай прямо в избе, невзирая на дождь и холод. Самовар покупается один на всю жизнь, посему прижимистому владельцу можно и мошной тряхнуть. А вот заварничек, исходящий паром на самоварной конфорке, чая в себе не содержал. На таких вещах, что выпьешь — и нет их, следует скопидомничать. Недаром, нанимая работника, богатый мужик особо оговаривает: «Чай, сахар — свой». Судя по запаху, вместо чая в заварник положили смородинный лист и душицу. Такой чай денег не стоит; послал летом детишек, они наберут сколько нужно. И сахара домашним не выдано ни кусочка. Богато живут, но прижимисто.

Из печи хозяйка вытащила ещё один кашничек, совсем уже маленький. В кашничке оказалась брусника, пареная с морковкой, чтобы слаще было. Вот и не надо никакого сахара. Каждому дала помалу на ложке — хочешь разом сглотни, хочешь — по капельке смакуй с чаем. Что осталось в горшке, поставила перед хозяином, этот ест сколько захочется.

Налила пустого кипятку и Возаху.

— На, вот, пополощи кишочки.

— Спасибо на угощении.

Хозяин зыркнул недобро, но ничего не сказал. Воды человеку не дать — это уже грех.

Когда я ем, я глух и нем, а за чаем, хоть бы и травяным, можно и поговорить.

— Этот дядька — колдун? — спросил младший парнишка, кивнув на сидящего Возаха.

— Нищеброд это и бездельник, — недовольно ответил отец. — С чего ты придумал колдуна?

— Бабка Граня рассказывала, что ходят по деревням колдуны, просятся в дома на ночлег, а как их пустят, то у них потом власть над этими людьми есть: могут проклясть, а могут и чего доброго сделать.

— Ты больше дуру слушай, так и сам дураком станешь. Колдуны — они не такие. Вот я на ярманке видал колдуна, так тот был настоящий. Кафтан парчовый, весь в золоте, шапка высокая, глазищи страшные, чёрные. А как огнём дыхнул, то и меня ужасом проняло. Вот оно как… Только я ему всё равно медной полушки не дал.

— А как бы он тебя колдовским огнём сжёг?

— Не посмеет. На ярманке народу тьма, и начальство.

— Я бы ему дал копеечку. Чего жадиться-то?

Бац! Деревянная ложка звонко впечаталась в мальчишеский лоб.

— Ты слова-то выбирай, когда с отцом говоришь! Я те дам — жадиться! У меня копейка трудовая, мозолистая, а у него — бездельная. Знай погуливай себе да поколдовывай… Вот пусть денег наколдует три рубля и живёт в своё удовольствие.

«Воспитание, — подумал Возах, грея ладони о кружку с кипятком. — И ничего против не скажешь».

Спать Возаха уложили на лавку у самых дверей. От двери дуло, собственный армяк, которым приходилось укрываться, ещё не просох, ну, да это дело привычное. На живом заживёт, на тёплом — просохнет.

Хозяин с женой улеглись в горнице, сдвинув вместе три лавки, сыновья устроились на полатях, дочка — на печи. Ей было теплее всех.

Ночью Возах проснулся, поднялся с лавки, толкнулся в сени.

Хозяин немедля заворочался и спросил голосом ничуть не сонным:

— Куда намылился?

— До ветру.

— Смотри, дверь прикрывай плотнее, а то в избу ветра напустишь.

На улице к полуночи разъяснелось, ветер стих, и небо вызвездилось к морозу. Звёздный охотник, появляющийся лишь к началу осенней травли, сейчас раскинулся на полнеба, и Плеяды искристо мерцали рядом с ним.

Возах быстро сплёл магическую нить и набросил её на Гребень. Иные из колдунов называют эти звёзды по-иноземному: Волосы Вероники. Волосы или гребень, которым Вероника расчёсывалась, большой разницы нет. Главное, уметь использовать силу звёзд. Чародей, накопивший силы во время путешествий по человеческим землям, может обойтись и без звёздной помощи, а не вошедшему в полную силу, без того нельзя. Зато теперь завтрашнее колдовство обретёт несокрушимость и послужит умножению силы. А парчовый халат и пузырёк с горючкой оставим базарный фиглярам.