Фредерик Браун - Нулевой потенциал

Конрад кивнул. Когда они ехали по пустынной площади, он открыл портфель и вытащил толстую пачку дорожных карт.

— Я только сейчас узнал, что город занимает пятьсот квадратных миль. Никогда не думал, что он так велик. А где же люди?

Стэси рассмеялся. Они пересекли магистраль и выехали на длинную улицу, обсаженную деревьями и тесно застроенную домами. Половина из них пустовала, окна были выбиты, крыши провисли. Даже обитаемые дома имели вид временных жилищ, к их печным трубам жались поддерживаемые лесами самодельные водонапорные башни, в заросших палисадниках громоздились кладки дров.

— Когда-то в этом городе было тридцать миллионов жителей, — заметил Стэси. — Теперь население едва превышает два миллиона и продолжает уменьшаться. Мы, оставшиеся, живем в бывших окраинных районах, и город сегодня представляет собой колоссальное кольцо шириной в пять миль, опоясывающее обширный мертвый центр, который имеет сорок — пятьдесят миль в диаметре.

Они плутали по различным переулкам, проехали мимо небольшой фабрики, еще продолжавшей работать, хотя работа должна была к полудню закончиться, и, наконец, выехали на длинный прямой бульвар, который вел прямо в западном направлении. Конрад прослеживал путь, доставая все новые листы карт. Они уже приближались к краю кольца, которое описал Стэси. На карте оно было отпечатано зеленой краской, а весь центр — невыразительной серой, он казался огромной Terra incognita. [6] Неведомая земля (шт.).

Они проехали последнюю из оживленных торговых улочек, которая запомнилась Конраду как своеобразный пограничный пост, и, миновав ряды ветхих домов, опоясанных балконами, понеслись по мрачным улицам под массивными стальными виадуками. Стэси показал на один из них.

— Это входило в сложную железнодорожную систему, которая когда-то существовала, в громадную сеть станций и узлов, доставлявшую ежедневно пятнадцать миллионов людей на дюжину больших вокзалов.

В течение получаса Конрад не отрывался от окна, а Стэси наблюдал за ним в зеркало. Постепенно пейзаж начал меняться. Дома стали выше, тротуары были огорожены от проезжей части, появились светофоры для пешеходов и турникеты. Машина была уже на подступах к центру, на совершенно безлюдных улицах высились многоэтажные магазины самообслуживания, кинотеатры и универмаги.

Не имея средств передвижения, Конрад никогда не осмеливался отправиться в ненаселенную часть города. Как и другие дети, он всегда совершал походы в противоположном направлении, за пределы города. Здесь же улицы умерли лет двадцать — тридцать тому назад; зеркальные стекла витрин вывалились и разбились об асфальт, старые неоновые знаки, оконные рамы, провода свешивались с каждого карниза, на тротуарах валялись кучи ломаного металла.

Конрад, вытягивая шею, заглядывал в пустые окна, в узкие переулки, но теперь чувство страха и ожидания чего-то необычного оставило его. Эти улицы были просто покинуты людьми и напоминали наполовину пустой мусорный ящик.

Районы предместий следовали один за другим, изредка перемежаясь населенными кварталами. Миля за милей менялся характер архитектуры, стали попадаться громадные десяти-пятнадцатиэтажные дома, облицованные зелеными и синими плитками, со стеклянной и медной отделкой. Конрад ожидал, что увидит прошлое ископаемого города, но они со Стэси скорее совершали поступательное движение во времени.

Через путаницу переулков Стэси направил автомобиль к широкой автостраде, возвышавшейся на железобетонных опорах над крышами домов. Они нашли поднимающийся винтом въезд, выехали на не загроможденную ничем автостраду и быстро помчались по ней.

Конрад напряженно смотрел вперед. Там, милях в двух или трех, были видны высокие, четко очерченные прямоугольники громадных жилых корпусов. Сотни тридцати- и сорокаэтажных домов выстроились в бесконечные ряды, напоминая гигантские костяшки домино.

— Мы въезжаем в центральные рабочие кварталы, — сказал Стэси.

Здания возвышались по обе стороны шоссе, некоторые прилегали вплотную к его бетонной балюстраде.

Через несколько минут они проехали первый из жилых комплексов: тысячи одинаковых зданий с покосившимися балконами врезались в небо, алюминиевые переплеты с вывалившимися стеклами поблескивали на солнце. Исчезли небольшие дома и магазины, характерные для дальних предместий. На земле не было незастроенного места. В узких интервалах между зданиями теснились небольшие бетонные площадки, торговые комплексы, съезды в громадные подземные гаражи.

И всюду виднелись часы. Конрад тотчас замечал их — на каждом углу, под каждой аркой, просто на стенах зданий. Где бы ни находился человек, с любой точки он мог видеть часы. Большинство из них висело так высоко над землей, что достать их можно было бы только с помощью пожарной лестницы, и поэтому на них еще оставались стрелки. Все они показывали одно и то же время — одну минуту первого.

Конрад взглянул на свои ручные часы и отметил, что на них было без четверти три.

— Их ход зависел от главных часов, — сказал Стэси. — Когда главные часы остановились, то одновременно остановились и все другие часы. Это случилось в первую минуту первого часа ночи. Тридцать семь лет назад.

Становилось все темнее, так как высокие утесы зданий заслоняли солнце; небо виднелось изредка и только в узкие вертикальные просветы между домами. На дне каньона было уныло, джунгли бетона и матового стекла угнетали. Автострада разветвлялась, но они продолжали ехать в западном направлении. Еще через несколько миль кончились жилые кварталы и начались первые здания учреждений центральной зоны. Они были еще более высокими, шестидесяти- и семидесятиэтажными, связанными между собой спиральными съездами и галереями. Автострада проходила на высоте пятнадцати метров, и только здесь начинались первые этажи зданий, которые на массивных ходулях шагали через одетые в стекло входные помещения лифтов и эскалаторов. Улицы были широки, но ничем не примечательны. Тротуары параллельных улиц сливались под зданиями, образуя широчайшие и длиннейшие бетонные площадки. Повсюду виднелись остатки табачных киосков, ржавеющие лестницы, ведущие к ресторанам, и торговые пассажи, построенные на платформах на десятиметровой высоте.

Но Конрада интересовали только часы. Он не представлял себе, что их может быть так много; местами они были повешены так густо, что заслоняли друг друга. Циферблаты их были разных цветов — красные, синие, желтые, зеленые. Большинство часов имело по четыре-пять стрелок. Главные стрелки стояли на одной минуте первого, а дополнительные — в самых различных положениях.

— А для чего дополнительные стрелки? — спросил Конрад. — И почему часы разных цветов?