Юрий Козлов - Ночная охота

— Плевать я хотел на службу безопасности! — сказал дед Антон.

— Воля твоя, начальник, — вздохнул дед, — да только без нее туда, — кивнул на дверь, — не попадешь.

…Антон вспомнил, как однажды сидел с Еленой под деревом среди развалин. В небе над ними послышался шум вертолета. Антон хотел спрятаться, но Елена махнула рукой: «Брось. Думаешь, они не знают, что мы здесь? Знают, просто им пока дела нет». — «Откуда же знают? — удивился Антон. — Местность считается зараженной, это первый вертолет за месяц». — «Когда-то я написала на эту тему статью, — задумчиво проводила взглядом вертолет Елена. — Казалось бы, нет ничего более отзывчивого, плодоносящего, нежели земля. Одно брошенное зерно она превращает в двадцать. Однако земля лежит в небрежении и запустении, чего никак не скажешь про службу безопасности. Все в стране разрушено до основания, идет хаотичная война молекул. Функционирует только служба безопасности. Почему она одна-единственная сохраняет эффективность в условиях перманентного распада? Перманентный распад есть невольное следствие ее эффективности? Или ее функции заключаются в управлении и координации процессами перманентного распада? Но тогда в чьих интересах? Кто заказывает музыку? — посмотрела на Антона, перебиравшего разложенные на дерюге семена. К семенам салата и дикой моркови так и липли семена отвратительного африканского репейника, портили заказанную музыку. — Университетский партком провел экспертизу моей статьи, — вздохнула Елена, — они пришли к выводу, что статья не представляет научной ценности, что это всего лишь одна из бесчисленных вариаций в рамках в корне ошибочной теории заговора…» Антон спросил у нее, что такое партком. Елена ответила, что партком — это место, где знают истину в конечной инстанции. Но ведь истину в конечной инстанции знает только Бог, возразил Антон.

Тогда рассуждения Елены показались Антону необязательными и неуместными. Какая служба безопасности, когда на километры вокруг ни души? Где она, на небе?

— Когда придет оператор? — спросил Антон у деда.

— Подожди, недолго осталось, — успокоил дед. — Придет, коли жив.

Антон сам не заметил, как принял из хитрых дедовых рук полнющий черпак, осушил его единым духом. Бражка показалась прохладной, освежающей и совсем не хмельной. Но это впечатление было обманчивым. Антон подумал: если хочешь чего-то добиться в жизни, вернее, чего-то выбить из жизни, нельзя начинать день со стакана коньяка и черпака бражки. В железную дверь постучали. Антон пнул ногой черпак. Тот, как — действительно ли существующий? — сухопутный ротан, упрыгал на хвосте под лежанку. Впервые в жизни Антону предстояло увидеть сотрудника службы безопасности, про которого он знал наверняка, что это сотрудник службы безопасности. У него двоилось в глазах… «Малый из СБ подумает, что я алкаш», — расстроился Антон.

— Имеет пропуск, — прилепился к смотровому глазку в двери дед. — Пустить? Ишь ты… — изобразил пальцами что-то игривое, как бы быстро и легко перебирающее ножками.

Антон громко икнул:

— Ты из чего брагу… гад?

— С табачным листочком, чтобы, значит, стопку принял и весь день пьяный! — хохотнул дед, не отрываясь от смотрового глазка.

— Пу-сти! — в два присеста с перерывом на икоту прохрипел Антон.

Дед распахнул дверь.

В библиотеку вошла Слеза.

— Я говорила, что наша встреча предопределена, — спокойно произнесла она, — только не думала, что это случится так быстро. Хотите попасть в основное хранилище? Будьте добры ваш документ.

Антон протянул.

Слеза, сверяясь с цифрами на документе, набрала комбинацию на замке. Замок запищал, на дисплее высветился жирный минус-отказ.

— Вход запрещен, — сказала Слеза.

— По-чему? — икнул Антон, незаметно подкрадываясь к деду, который так же незаметно от него ускользал. — Кто же настаивает брагу на табачном листе? — свистяще прошептал Антон.

— Пятьдесят лет настаиваю, все хвалят, ты один пожаловался, — так же свистяще прошептал в ответ дед.

Пальцы Слезы забегали по кнопкам и клавишам. Антон вперился в двоящийся дисплей, но ничего не сумел разобрать в мигающем хаосе цифр и букв. Понял только, что вход «Verboten», то есть запрещен.

— Ваше назначение не утверждено центром, — объяснила Слеза, — поэтому персональный цифровой код на допуске пока недействителен. Как только назначение утвердят, информация по модему-ноль будет передана на компьютер. Вы сможете проходить в хранилище по своему документу.

— Значит, ты… — Антон наконец перестал икать, — работаешь в службе безопасности? Как же тебе… не стыдно? — Вероятно, это были не те слова, которые начальник должен был говорить подчиненной, к тому же дед путался под ногами, тряс бородой, слушал во все уши, ходил молодцом, стараясь произвести впечатление на Слезу, но Антону было мало дела.

— Стыдно? Мне стыдно? А чего ты хотел? — тоже перешла на «ты» Слеза. — Чтобы я в свои тридцать шесть была старухой и инвалидом? Чтобы гнула спину на поле, корячилась на металлическом заводе, пухла с голоду в бидон-виле? Для меня места в банке не нашлось!

Антон подумал, что все слова имеют порядковые номера. За словом «женщина» неизменно и неотвратимо следует слово «разочарование». У него возникло ощущение, что он в очередной раз набрал кодовую комбинацию на невидимом компьютере и ему в очередной раз вышел жирный минус «Verboten». Конечно же, он не имел ни малейшего права корить Слезу, которой не нашлось места в банке, зато нашлось в службе безопасности и в газете под названием «Демократия».

— Просто у тебя слишком много талантов для одного человека, — сказал он. — В банке тебе было бы тесно.

— Я техник, обслуживающий электронные системы связи, — уточнила Слеза. — В провинциях нет высококлассных специалистов этого профиля. Я приехала из столицы, работаю здесь по контракту. Кто-то должен делать эту работу?

— А заодно сочинять для газеты «рассказы-были» за подписью Бабострас Дон, — добавил Антон.

— Электроника, она… над людьми и вне людей, — пожала плечами Слеза, — в ней нет добра и зла. Это всего лишь очень тонкая технология.

— Ну да, нечто третье, я знаю, — сказал Антон. — Завтра будет жарко, ведь так? Пусти меня туда! — показал на дверь.

— Завтра пойдет снег, — возразила Слеза, — это предопределено.

Дед вертел башкой, стремясь понять, о чем они, и злился, что не понимает. Антон теперь не сомневался: дед тоже работает в службе безопасности. Дед махнул рукой, вытащил из-под лежанки черпак, зачерпнул табачной бражки, выпил залпом. «Или не работает?» — засомневался Антон.

Запястье под спецбраслетом вдруг пронзил чувствительный разряд. Антон затряс рукой. Ему пришло в голову, что так можно убить. Ну его к дьяволу, этот спецбраслет, подумал он. На браслете мигал красный огонек.