Боб Шоу - Миллион завтра. На последнем берегу. Космический врач

Вечером, когда о стекла бились белые бабочки, через его палату прошла процессия гостей, среди которых были Кенди, Парма и несколько других, которых он помнил, как в тумане. Похоже, только Парма искренне выразил сожаление о его завтрашнем отъезде, с торжественным и серьезным выражением на посеребренном щетиной лице, предложив ему притащить из бара в госпиталь немного пива для прощального приема. Карев вежливо поблагодарил и после его ухода попросил у сиделки что-нибудь успокаивающее. Проглотив слоистую капсулу и ожидая, пока она подействует, он со стоическим спокойствием разглядывал потолок.

По прошествии долгого времени он пришел в себя с чувством странного беспокойства. Взглянув на запястье, он с минуту разглядывал гладкую кожу, пока не сообразил, что район Нувель Анверс расположен слишком далеко от передатчика времени, чтобы его часы действовали. Возле кровати послышались чьи-то шаги. Молодой человек с неестественной белой кожей, одетый в белый халат, подал ему стакан воды и светло-голубую таблетку.

— Простите, что беспокою вас, мистер Карев, — тихо сказал он, — но пора принять тонизирующее.

— А зачем? — сонно спросил Карев.

— Доктор Реддинг предпочитает не рисковать: в здешнем климате раны опасны.

— Ну, тогда… — Карев оперся на локоть и взял стакан воды. Без единого слова он принял таблетку и уже подносил ее к губам, когда заметил, что у незнакомца черные каемки под ногтями. Приглядевшись, он в слабом свете разглядел на тыльной стороне его ладони въевшуюся сетку грязи.

— Минуточку, — сказал он, с огромным трудом стряхивая сонливость, вызванную успокаивающим средством. — Вы уверены, что доктор Реддинг велел мне принять это лекарство?

— Абсолютно.

— А если я откажусь, что тогда?

— Мистер Карев, — сказал незнакомец с легким нетерпением, — не осложняйте нам жизнь и примите лекарство, хорошо?

— Я его приму, но после разговора с доктором Реддингом, — ответил Карев, пытаясь разглядеть лицо незнакомца, но его плечи и голова находились за пределами конуса света от лампы.

— Как хотите, мистер Карев, я не собираюсь с вами ругаться. Незнакомец протянул руку, и Карев положил таблетку ему на ладонь. В ту же секунду он был прижат к кровати тяжестью тела в белом халате, а рот его закрыла сильная рука. Таблетка скрипнула о его зубы. Совершенно не сомневаясь, что умрет, если таблетка окажется на его языке, Карев попытался сбросить с себя нападающего, но ноги его запутались в простыне. Твердая рука зажала ему нос, лишая доступа воздуха, а это означало, что он выдержит всего несколько секунд. Перед глазами уже поплыли красные круги, когда он вдруг понял, что держит в руках гладкий предмет — стакан с водой. Держа его за дно, он нанес удар, целясь в маячившее перед глазами лицо. Стекло разлетелось на куски, по руке потекла вода, и Карев почувствовал, что снова может дышать. Незнакомец со стоном отскочил в сторону, одной рукой держась за пораненную щеку, а другой вытаскивая нож. Карев, как безумный, откинул одеяло, скатился с кровати на другую сторону, вскочил и, не задерживаясь, рванулся к двери, слыша за собой догоняющие шаги. Что-то хлюпало у него в груди, как мокрая тряпка, он мельком подумал, что это бездействующее легкое, но основное внимание сосредоточил на том, чтобы уйти от удара ножом в спину. Он проскочил сквозь маятниковую дверь, увидел следующую, ведущую в служебное помещение, и навалился на нее плечом. Внутри не было никого. Он схватил стоящую на столе резную эбеновую фигурку и повернулся, приняв защитную позу, но нападающий исчез. Слышен был только скрип колышущихся не в такт створок дверей. Соблюдая осторожность, Карев вышел в холл в тот момент, когда в черном прямоугольнике входных дверей показалась одетая в белое фигура. Он поднял свою палицу, но оказалось, что это сиделка, которая присматривала за ним. — Вы не должны вставать, мистер Карев, — сказала она, подозрительно глядя на деревянную фигурку. — Что здесь происходит?

— Кто-то напал на меня и хотел убить, — ответил он. — У вас просто был кошмар. Вернитесь в постель.

— Я вовсе не спал, а глазам своим я доверяю, — сказал Карев, вручая ей статуэтку. — Вы не видели, отсюда никто не выбегал? И вообще, почему вы выходили?

— Я никого не видела, а если вы обязательно хотите знать, почему я выходила, то меня вызвали по телефону в отдел связи.

— Там действительно что-то случилось?

— Нет.

— Тогда все ясно, — торжествовал Карев.

— Что ясно?

— Кто-то выманил вас отсюда, чтобы сделать возможным нападение на меня.

— Мистер Карев, — сказала сиделка, подталкивая его к палате, — для меня ясно только одно: Феликс Парма или кто-то из его дружков снова упился в дым. Наверное, бродят сейчас в темноте, выдумывая глупые шутки. А теперь очень прошу вас вернуться в постель, хорошо?

— Тогда прошу вас посмотреть, — сказал Карев, которому пришла в голову другая мысль.

Он повел сиделку к кровати с перевернутым матрасом и осмотрел все вокруг. Голубая таблетка исчезла, а на лежащих на полу осколках стекла не было следов крови. Он внимательно осмотрел левый рукав пижамы и нашел одно красное пятнышко, почти полностью смытое водой, текшей по руке.

— Вот, смотрите, капля крови, — сказал он.

— А здесь еще одна, — ответила она, указывая на красное пятно, появившееся на пижаме. — Вы разбередили рану, и я должна сменить вам повязку.

Карев набрал воздуха, собираясь продолжить убеждение, но потом решил подождать с выяснением деталей до завтрашнего утра, когда встретится с Кенди, координатором группы Объединенных Наций.

— Я наверняка видел это в вашей компкарте, но детали вылетели у меня из головы, — сказал Кенди. — Сколько вам лет, мистер Карев?

— Сорок.

— О! Значит, вы закрепились совсем недавно. Выражение «закрепились» неприятно задело Карева, и он едва не попросил Кенди не пользоваться им, но тут же понял, что тот имеет в виду. Было повсеместно известно, что многолетние остывшие, уставшие как от жизни, так и от постоянного страха смерти, иногда испытывают неудержимое желание выйти навстречу смерти. В таких случаях они бессознательно бродят в местах, где часто бывают несчастные случаи, пока, наконец, дело не доходит до желанной трагедии.

— Совсем недавно, — подтвердил Карев. — И уверяю вас, что не являюсь неудачником.

— Так я и подумал, — Кенди с отвращением оглядел небольшую палату, как бы давая понять, что спешит и имеет другие, более важные дела. Его глянцевая кожа блестела в косых лучах солнца, падающих сквозь окно.

— Сначала эта история в вашем домике, потом авария вездехода на реке, а теперь…

— Я не являюсь неудачником и всем сердцем хочу остаться в живых, — прервал его Карев.