Боб Шоу - Миллион завтра. На последнем берегу. Космический врач

— Только спокойно, — сказала Колин, снова взглянув на Карева, которому показалось, что он видит на ее лице тень неуверенности. — Ну, хорошо, если вы готовы в дорогу, прошу садиться.

— Спасибо.

Заметив неуверенность девушки, Карев почувствовал, как в нем дрогнула мужская гордость — неужели внешние признаки остывания не смогли скрыть его мужественность? Он сел на ступеньке грузовика, обхватив руками деревенеющую грудную клетку, а Парма с девушкой занялись разгрузкой самолета. У него была слабая надежда, что они стартуют сразу, но они еще час ждали прибытия других машин, которые подъезжали, забирали или оставляли ящики и исчезали в лесу. Большинство водителей были в хороших отношениях с пилотом, а из разговоров он сделал вывод, что они работали для многих контрагентов программы Объединенных Наций: специалистов по управлению погодой, снабжению, наземному транспорту, строительству, и для других служб, необходимых для поддержания затерянного в глуши островка технической цивилизации. Некоторые входили в самолет покурить и обменивались парой слов с пилотом, и тогда он видел, что они с интересом посматривают в его сторону. Его беспокоило опоздание и то, что не удалось исчезнуть вдруг и незаметно, как он планировал. Каждый из этих людей, курсирующих между базой и самолетом, мог быть агентом тайной силы, которая старалась его уничтожить…

Неожиданно услышав громкий взрыв смеха в самолете, он вскочил на ноги и совершил унизительное открытие, что ревнует. После короткого разговора и одного вопросительного взгляда он вбил себе в голову, что имеет какое-то особое право на Колин Бурже. Та же логика, что в сказке о принцессе, которая подсознательно узнает принца, скрытого под видом жабы, а потом автоматически выходит за него замуж. Он вдруг почувствовал к себе такое отвращение, что даже фыркнул. «Что ни говори, эта роль доставляет тебе удовольствие, — сказала когда-то Афина, — но это нечто большее, чем разгуливать с заросшим щетиной лицом и сачком…» Однако это было еще до того, как она отказалась от всего, что говорила о моногамном супружестве, и тем самым потеряла право судить его слабости. Он подошел к переднему люку и заглянул в самолет. Колин искренне смеялась чему-то, а когда их взгляды встретились, Карев отметил, что ее глаза еще больше похожи на блестящие золотые кружки. С расчетливой томностью он ответил улыбкой на ее улыбку и снова сел в грузовик.

Похоже было на то, что, несмотря на беззаботность, Колин старательно помечает в блокноте привезенные и полученные товары. Движение вокруг самолета постепенно ослабевало, и наконец на месте остался только грузовик Пармы. Пока Колин проверяла, хорошо ли закрыты двери грузового отсека, Карев попрощался с Пармой.

— Спасибо за все, — сказал он. — Как только узнаю, отчего моя жизнь пошла вверх дном, свяжусь с тобой и все тебе объясню.

— Охотно послушаю тебя, Вилли. Будь осторожен.

Карев пожал ему руку, сел в самолет и пристегнулся ремнями к пассажирскому креслу сразу за местом пилота. Его очень обрадовало, когда оказалось, что он будет единственным пассажиром.

— Ну, поехали, — сказала Колин, герметично закрывая переднюю дверь и пристегиваясь ремнями к креслу. С импонирующей ловкостью она включила системы управления, запустила стартеры турбин и медленно направила самолет вверх. Когда они поднялись выше деревьев, она слегка опустила нос и стартовала, резко забираясь вверх, что вызвало у Карева странное чувство в пустом месте под ребрами. Он схватился за грудь.

— Простите, — сказала Колин, оглядываясь на него. — Больно?

— Не очень, но у меня выпущен воздух из одного легкого, и оно так сильно реагирует на ускорение, что могло бы служить безынерционной системой управления.

— Как это произошло?

— Это неприятная история, — ответил он и рассказал ей, как дошло до удара ножом, стараясь не выставлять себя героем.

Фатально, — сочувственно сказала она, — но я по-прежнему не понимаю, почему вы так торопитесь уйти с базы, Карев на некоторое время задумался над ответом.

— Меня хотел убить еще кто-то, уже на базе, — сказал он и замолчал, ожидая взрыва смеха. Однако его не было. Колин сидела, хмуря брови, а он удивлялся, как мог подумать, что она мало привлекательна.

— Вы догадываетесь, кто это был и почему так поступил? — Гмм… нет.

Подсознательно он объединял нависшую над ним угрозу с тем, что принял дозу Е.80, но единственным, с кем он мог поделиться сомнениями, был Баренбойм.

Колин восхитительно передернула плечом.

— До чего таинственно и очаровательно, — сказала она.

— Да, таинственно, — ответил Карев, — но совершенно не понимаю, какой провод, то есть повод… провод… заговорил со мной из патефона…

— Вы хорошо себя чувствуете? — спросила Колин, поворачиваясь в кресле. — Вы так странно говорите…

Он со страхом вглядывался в нее. Какие-то удивительно странные вещи происходили с золотыми кружками ее глаз… нет, даже не с самими глазами, а только с их расстановкой… они чудовищно разошлись, и теперь их разделяло расстояние, равное периметру вселенной, поскольку, хотя они по-прежнему находились на ее лице, их разделяли миллионы световых лет…

Рев белого вихря, напор силы тяжести… напор? Карев заморгал и, напрягая глаза, вглядывался в остальные пассажирские кресла. Они двигались относительно друг друга, на этот раз на самом деле. На теле сжались металлические захваты. Здоровое легкое колотилось в груди, как сердце. Он взглянул вниз, на танцующие вдали вершины деревьев, потом снова вверх. Самолет с прямоугольной дырой в корпусе летел дальше и находился высоко над ними, все более уменьшаясь. Остальные кресла вокруг него поднимались и опускались на воздушных течениях или вращались вокруг своих осей с висящими ремнями. Чистый, холодный воздух обжигал ноздри.

— Не бойся, — крикнула Колин, и тут же около него пролетело кресло пилота, из которого торчали во все стороны разные трубки, провода и рычаги.

— Что случилось? — крикнул он, цепляясь пальцами за подлокотники. Где-то на западе сверкала лента реки, и ему показалось, что на ближнем берегу он заметил облачко дыма. Вершины деревьев были совсем рядом и приближались с устрашающей быстротой. — Что в нас попало? — спросил он.

— Каждый расчет — это верная гибель, — ответила Колин, голос которой почти потерялся в шуме рассекаемого воздуха.

— Осторожно! — предупредил он. — Сейчас приземлимся.

Он внимательно осмотрел подлокотники кресла и нашел в углублении торчащий рычажок, который можно было передвигать пальцем. На память ему пришли сотни брошюр о безопасности полета, которые он когда-то внимательно прочел. Он помнил, что нажатие рычага увеличивает пористость невидимой магнитной оболочки, поддерживающей кресло, и тем самым ускоряет падение, ослабление усиливает поле, а передвижение в сторону изменяет поле так, что кресло летит в нужном направлении.