Боб Шоу - Миллион завтра. На последнем берегу. Космический врач

— Не думаю. Установлен высокий уровень радиоактивности воздуха во всем этом районе; как и следовало ожидать, чем дальше на север, тем он выше. Им пришлось погрузиться… разрешите… — Адмирал взял рапорт и быстро пролистал. — «Погрузились под вторым градусом широты к югу от Парнаибы, а всплыли только под пятым градусом к югу от полуострова Сан-Роже».

— Долго они были под водой, господин адмирал?

— Тридцать два дня.

— Это можно считать рекордом.

— Пожалуй. Он даже где-то об этом пишет. — Адмирал отдал рапорт капитану Тауэрсу. — В общем, прочтите. Там есть кое-какая информация об условиях на севере. Кстати, если захотите связаться с «Меченосцем», знайте, что он поплыл в Уругвай и сейчас стоит в Монтевидео.

— Значит, и в Рио становится горячо, господин адмирал? — спросил Питер.

— Им там нечем было дышать.

Они вышли во двор министерства и сели в электрический грузовичок. Молча, пустыми улицами доехали до улицы Коллинз, затем по аллее; до особняка Сообщества и через несколько минут уже сидели за круглым столом с мистером Дональдом Ритчи, премьером.

— Я хотел повидаться с вами, господин капитан, прежде чем вы отплывете, — сказал премьер, — сказать вам кое-что о цели этого похода и пожелать удачи. Я читал приказ и могу добавить немногое. Вы направляетесь в Кэрнс, Порт-Морсби и Порт-Дарвин, чтобы изучить там условия. Любые признаки жизни, будь то люди или звери, весьма интересны для нас. Растительность тоже. И, конечно, морские птицы, если удастся собрать о них какой-нибудь материал.

— Боюсь, это будет трудно, сэр, — сказал Дуайт.

— Да, я тоже так думаю. Во всяком случае, насколько мне известно, с вами будет член Организации Научных и Промышленных Исследований.

— Так точно, господин премьер. Мистер Осборн.

Премьер, потер лоб.

— Я не хочу, чтобы вы рисковали. Я даже прямо запрещаю вам рисковать. Мы хотим, чтобы вы вернулись сюда живыми и здоровыми, со здоровой командой и в хорошей форме. Мы предоставляем вам и прикомандированному эксперту решать вопрос о всплытии и выходе на палубу. При всем этом, мы хотим получить как можно больше информации. Если уровень радиации позволит, вы должны высадиться и изучить эти места. Но не думаю, чтобы это было возможно.

Адмирал покачал головой.

— Очень сомневаюсь. Вероятно, вам придется погрузиться уже на двадцать втором градусе.

Американец быстро прикинул.

— Это к югу от Таунсвилла.

— Да, — серьезно сказал премьер. — В Таунсвилле еще есть живые люди. Вы ни в коем случае не должны заходить туда, если приказ не будет изменен, о чем вам сообщат из Министерства. — Он поднял голову и посмотрел американцу в глаза. — Это может показаться жестоким, господин капитан, но вы ничем не сможете им помочь, поэтому лучше не вызывать несбыточных надежд самим видом вашего корабля. И потом, мы знаем, каковы условия в Таунсвилле. Мы по-прежнему поддерживаем с ними телеграфную связь.

— Понимаю, господин премьер.

— Теперь мы подходим к последнему пункту, который я хочу особенно подчеркнуть. Вам категорически запрещается принимать кого-либо на корабль во время похода, если не будет получено разрешение из Министерства. Полагаю вы сами сочтете абсолютно недопустимым контакт вашей команды с облученными. Вам ясно?

— Да, господин премьер. Премьер встал.

— Тогда желаю всем вам удачи. Через две недели надеюсь снова встретиться с вами, господин капитан.

На рассвете девятого дня похода подводная лодка Военного Флота Соединенных Штатов «Скорпион» всплыла недалеко от Бандаберга в Квинсленде. Сначала в серое спокойное утро, под меркнущие звезды, вынырнули перископы. Сам корабль оставался под водой еще минут пятнадцать, пока капитан определялся по расстоянию от маяка и данным эхолота, а Джон Осборн, раздраженно тыча в кнопки своих приборов, замерял уровень радиации в воздухе. Только тогда «Скорпион», длинный и узкий, вынырнул и на двадцати узлах двинулся к югу. Лязгнул люк, на мостик вышел вахтенный офицер, а за ним — капитан и другие. Открыли люки торпедных аппаратов на носу и в корме, и по всему кораблю начал гулять свежий воздух. Между носом и мостиком натянули релинг, между мостиком и кормой — другой, и все свободные от вахты матросы выбрались на палубу в серый утренний холодок, радуясь тому, что смогут увидеть восход солнца.

Полчаса спустя все проголодались сильнее, чем когда-либо за последние дни. Когда прозвучал сигнал к завтраку, все бросились наперегонки, толкаясь и переругиваясь. Их место заняли повара, а потом вышли насладиться ясным солнечным днем моряки, сменившиеся с вахты. Офицеры на мостике курили сигареты, корабль плыл по голубому морю вдоль побережья Квинсленда к югу. Поставили радиомачту, и телеграфист передал сообщение. Радиостанция субмарины позволяла принимать развлекательные программы, легкая музыка из динамиков перекрыла шум турбин и плеск воды о корпус.

На мостике капитан говорил с офицером связи.

— Нелегко будет написать этот рапорт, — сказал он. Питер кивнул.

— Можно написать о танкере, господин капитан.

— Да, конечно, можно и о танкере, — согласился Тауэрс. Где-то в Коралловом море, между Кэрнсом и Порт-Морсби они заметили корабль. Это был танкер, явно без экипажа, дрейфующий с застопоренными двигателями. Довольно долго они кружили вокруг него, вызывая экипаж через мегафон, разглядывая корабль в перископ и сверяя данные с описаниями реестра Ллойда. Все шлюпки висели на шлюпбалках, но это был настоящий корабль-призрак, уже довольно сильно заржавевший. В конце концов они пришли к выводу, что это развалина еще времен войны: не похоже было, чтобы он пострадал от чего-либо, кроме атмосферных осадков. Однако радиоактивность воздуха была слишком высока, и они ничего не могли с ним сделать. Через час они оставили его там, где заметили, предварительно сфотографировав через перископ и записав координаты. Других кораблей они не встречали.

— Нужно ограничиться в рапорте замерами радиоактивности, а данные взять у Джона Осборна, — предложил офицер связи.

— Пожалуй, — согласился капитан. — И еще не забыть про пса, которого мы видели в Кэрнсе.

Действительно, писать рапорт было нелегко, поскольку они увидели и услышали очень мало. К Кэрнсу они подошли в надводном положении, но с задраенными люками: уровень радиации не позволял их открыть. Чтобы туда добраться, они осторожно прошли через рифы, после чего остановили корабль: капитан счел, что слишком опасно двигаться в таких водах в темноте, без маяков и сигнальных огней. Когда они наконец добрались до Зеленого Острова и подошли к земле, город показался им совершенно нормальным. Залитый лучами солнца, он стоял на фоне атертонских гор. В перископ они видели обсаженные пальмами улицы с магазинами, больницу, одноэтажные виллы на сваях, у тротуаров стояли машины, а кое-где даже развевались флаги. Войдя в реку, они направились к докам. Смотреть там было особенно не на что: кроме нескольких рыбачьих катеров, других судов не было. Краны стояли ровно, как следует закрепленные. Хотя лодка была недалеко от берега, поле зрения было невелико, поскольку перископ едва возвышался над побережьем и здания складов закрывали обзор. Поэтому они видели только кусочек суши над самой водой: тишина и покой, словно был праздничный день, хотя обычно здесь и по воскресеньям кружилось множество лодок. Только большой черный пес вышел на берег и начал лаять в их сторону.