Дэвид Вонг - В финале Джон умрет

— Сыграем еще, а потом вернемся в Жаркий мир, — сказал Джон.

На земле лежала старая, побуревшая от времени газета. Заголовок, набранный трехдюймовыми буквами, гласил: «АНОМАЛЬНЫЕ ЯВЛЕНИЯ НА ЮЖНОМ ПОЛЮСЕ ПРОДОЛЖАЮТСЯ. ПРЕЗИДЕНТ ПРИЗЫВАЕТ К СПОКОЙСТВИЮ».

Монотонный звук усилился. Внезапно раздался громкий треск. Мы обернулись: там, где только что стоял робот — «пылесос», остался обгоревший участок земли и искореженные обломки.

Над и за ними виднелись пять человеческих фигур; они плыли по воздуху в нашу сторону на маленьких будках, похожих на кафедры. Выпустив облака ярко–синей плазмы, машины опустились, и перед нами оказались пятеро мужчин в черных облегающих костюмах, похожих на военную форму. Мне в голову пришла мысль о том, что они, наверное, уже давно наблюдали за нами, скрытые с помощью каких–то футуристических приборов для маскировки, словно корабли в «Звездном пути».

Люди сошли со своих летающих машин и направились к нам. Один из них — симпатичный офицер лет тридцати, с аккуратно подстриженной бородкой, выступил вперед.

— Добрый день, — сказал он — Я сержант Вэнс Макэлрой из армии освобождения людей. Наверное, вы удивились, когда попали сюда, но для нас ваше появление сюрпризом не стало. Со дня Великой скверны мы знали о пророчестве; в нем говорится, что сюда придут чужаки из другого мира. Встретиться с вами — честь для меня. Должен признаться, я понятия не имею, откуда вы прибыли, однако, судя по вашему виду, можно сделать вывод, что вы не заражены…

Казалось, он будет говорить вечно. Снова налетел ветер. Интересно, естьли здесь закрытые площадки… Я хотел спросить об этом, но не мог дождаться паузы, чтобы вклиниться в разговор. Джон глубокомысленно кивал, притворяясь, что внимательно слушает речь.

— …и вы — наша последняя надежда. Если вам не удастся победить его, человечеству конец. Джентльмены, ветры судьбы свели нас вместе. Над пропащим, разрушенным миром настанет новая заря.

На секунду возникла неловкая пауза, потом мне в голову пришла мысль.

— Вопрос, — сказал я. — Летающий пылесос упомянул о карантине. Полагаю, больных помещали в старых общественных зданиях, таких как больницы и школы? Так вот: в каком–нибудь из этих карантинов сохранился спортивный зал? Или по крайней мере та его часть, где установлены баскетбольные щиты?

— Нет. Боюсь, что все образовательные учреждения разрушили во время первой войны, незадолго до массового сожжения книг. Человеческое невежество — самое мощное их оружие. Однако это не самое жуткое преступление сил зла. Часто…

Офицер бубнил и бубнил, заставив меня пожалеть о том, что я задал вопрос. Часы показывали 66:69. Я начал составлять список доказательств того, почему эта вселенная — полный отстой.

— …таким образом, только уникальный генотип дает вам, обитателям другого мира, иммунитет к…

— Да, очень интересно, — сказал Джон. — Чтобы выполнить вашу просьбу, понадобится несколько предметов из нашего мира. Мы сначала туда сгоняем, а потом вернемся и приступим к выполнению задания.

Человек кивнул.

— Хорошо. Мы будем ждать вашего возвращения.

Мы взяли мяч и нырнули в портал между измерениями. Выйдя из черного шара, мы с радостью увидели солнечный свет и баскетбольные кольца с корзинами. Удушливая жара не привела нас в восторг, но уж лучше она, чем дурацкий разрушенный мир.

Не успели мы ввести мяч в игру, как на площадку вышли четверо сильных, красивых молодых людей лет двадцати: два парня — черный и белый, и две девушки — азиатка и симпатичная блондинка. Белый юноша и блондинка, похоже, недолюбливали друг друга. Шар привлек внимание молодых людей; они обменялись парой глубокомысленных замечаний, а затем, шутливо переругиваясь, зашли в портал. Мы начали играть, но на нас навалилась усталость, так что мы по два раза промахнулись.

Внезапно из черного шара вышли те четверо — грязные, в синяках и царапинах.

— Смотрите! — ахнула девушка–азиатка. — Мы вернулись в ту же минуту! Время там идет гораздо быстрее!

— Точно! — сказал черный парень. — Йоу, как я рад увидеть солнце! Мы спасли целый мир!

Белые мальчик и девочка поцеловались — похоже, в ходе приключения они полюбили друг друга. Потом юноша высвободился из объятий и посмотрел на нас.

— Парни, вы не поверите, что с нами только что произошло! — возбужденно воскликнул он.

Джон повернулся к нему.

— Ты утомил незнакомого человека своей дурацкой историей, а он достал свой член и отхлестал тебя, словно кучер — ленивую кобылу?

Юноша разочарованно заткнулся. Джон поднял мяч и отпасовал мне.

— Играем дальше.

Страница 375 Наука и потустороннее

…был единственным, кто выжил во время чумы.

Пока команда шла по обезлюдевшей деревне, жрец рассказал, что болезнь убила всех членов племени, описал болезненные язвы, слепоту, безумие — ужасы, которые не подобает видеть старику (жрец дожил до преклонного возраста — тридцати семи лет).

Коддок, по словам жреца, пощадил его только для того, чтобы он мог рассказать мне эту историю, предупредить меня. Попрощавшись со мной, жрец сказал, что отправится в джунгли, — и будет идти на запад до тех пор, пока не коснется солнца или пока его не поглотит земля. Я не стал говорить ему о том, что в этом случае он, возможно, наткнется на группу туристов из Икитоса. Я пожал жрецу руку и навсегда покинул Перу.

Неделю спустя я уже был в Нью–Йорке. После панихиды по доктору Халейну мы с Шэрон отдыхали на балконе — пили кофе, сдобренный изрядной порцией бренди, и смотрели на город сквозь клубы дыма, вырывающиеся из моей трубки.

— Бедняги, — сказала Шэрон. — Зачем им пришлось умереть?

Я фыркнул, не выпуская из зубов трубки.

— Милая, все мы смертны.

Она не улыбнулась.

— Я имею в виду то, как они умерли — больные, ослепшие, напрасно умоляющие богов о помощи. .

Шэрон посмотрела на меня.

— Боги жестоки, верно, Альби?

Я сделал глубокий вдох.

— Каждому живому существу нужно только одно — власть, власть над другими живыми существами. Она нужна для того, чтобы расти, есть и размножаться. А жестокость, унижение, бессмысленное причинение невероятных страданий — проявление абсолютной власти, проявление власти в чистом виде. Дети учатся этому еще в яслях. Поэтому для каждого организма, начиная с микроба, жестокость является символом движения наверх. Жертву нужно одолеть, соперника — уморить голодом, врага — стереть с лица земли. Следовательно, те же качества, только в большей степени, свойственны и богам, и на каждом уровне небес мы встретим все более высокие уровни алчности, жестокости и бессмысленной злобы. Иначе как боги стали бы богами?

Шэрон содрогнулась, хотя на балконе было тепло.