Филип Дик - Порог между мирами (сборник)

Голова Джорджа–Уолта исчезла с экрана.

— Боже милостивый, — прошептал Джим Брискин. Он сидел, уставившись в телевизор, и был не в силах оторвать от него взгляда. «Джордж–Уолт вернулись безумцами, — размышлял Джим. — Только этого нам и не хватало — сумасшедших Джорджа–Уолта, кружащих вокруг Земли на своем спутнике. Вот теперь у нас действительно проблемы».

Зазвонил видеофон. Брискин машинально снял трубку.

— Перезвоните позже, — буркнул он. — Я занят.

— Не вешайте трубку, — послышался возбужденный голос Тито Кравелли. — Я вижу, у вас включен телевизор. Полюбуйтесь на этого мудреца–синантропа, они повторяют его выступление все утро, примерно с восьми по восточному времени. Бьюсь об заклад, ничего подобного вы еще не видели. Потом перезвоните мне.

Тито повесил трубку. Джим Брискин повернулся к телевизору.

— Я могу проходить сквозь дерево… — хвастался кто–то, но это уже не был голос Джорджа–Уолта. Слова эти произносил синантроп, находившийся на спутнике «Золотые врата».

«Итак, Джордж–Уолт, теперь вы стали политиками, в самом широком смысле этого слова, — подумал Брискин. — А мы еще думали, будто оказались в затруднительном положении…»

— Я не только могу проходить сквозь дерево, — говорил старый седоволосый синантроп с массивными надбровными дугами и скошенным подбородком; его английский был достаточно хорош, хотя и несколько неразборчив. — Я могу также становиться невидимым. Бог Ветра наполняет меня силой, где бы я ни находился. Он наполняет паруса жизни своим волшебным дыханием, способным на все, что угодно. Бедные слабые гомо сапиенс! Как вы могли подумать, что вам удастся захватить наш мир в присутствии Бога Ветра!

«Богом Ветра они наверняка называют Джорджа–Уолта, — запоздало догадался Брискин, ощутив легкую тошноту. — Никогда бы не подумал, что мутанты на такое способны. Посмотрим, как президент Шварц справится с Богом Ветра, кружащим над нашими головами на своем спутнике, и миллионами первобытных людей, пытающимися до нас добраться. Дариус Петель может получить назад свой скатлер. Самое время избавиться от этой адской машины. Но каким образом сей философ попал в наш мир? Неужели никто из «ЗР» не заметил, как он пересек границу? — думал Джим. — Видимо, они открыли собственный проход, — решил он. — Либо старый синантроп говорит правду — он просто умеет становиться невидимым. Это ужасно — проснуться и услышать подобные новости. Кто–то сейчас по–настоящему лишился шанса выиграть выборы — Билл Шварц или я. Все зависит от того, кого напуганный электорат обвинит в нынешнем положении дел».

Брискин вернулся в кухню, к уже успевшему остыть завтраку. Механически жуя, он размышлял над тем, каковы шансы сбить «Золотые врата». Несомненно, именно таким должен был стать следующий шаг президента Шварца. Точное положение спутника можно определить в любой момент, его координаты публиковались — по крайней мере, до недавнего времени — на развлекательных страницах всех гомеогазет.

«Чего я сейчас боюсь, так это выглянуть в окно и увидеть марширующих по улице синантропов», — думал Джим.

Он решил пока не рисковать и в окно не выглядывать. Постарался сосредоточиться на завтраке, полностью, впрочем, утратившем вкус. Но это хотя бы помогло ему восстановить чувство реальности.

Отвернувшись от телевизора, Сол Хайм обратился к жене:

— Свяжись с Джимом Брискином. Нет, погоди, лучше позвони Биллу Шварцу в Белый дом, я сам с ним поговорю. Ситуация чрезвычайная, даже слепому это видно, и верность какой–либо партии ничего теперь не значит. Можно ею подтереться. Скажи, когда Билл Шварц будет на линии.

Он снова повернулся к телевизору.

— Я не только могу проходить сквозь дерево и ступать по воде, — говорил старый синантроп. — Я также могу уничтожать время.

«Господи, — думал Сол. — Они обладают способностями, о которых мы даже мечтать не могли. Они на многие столетия опережают нас. Кто в нашем мире может уничтожать время? Никто!»

Он громко застонал.

— Я не могу связаться с президентом Шварцем, — возбужденно сказала Пэт. — Линия перегружена.

— Естественно, — прервал жену Сол. — Власти прекрасно знают, что это означает. Связаться со Шварцем невозможно. Президенту придется выступить по телевидению и лично сообщить гражданам, что между нами и первобытными людьми идет война. Или эту дрянь передают по всем каналам?

Он со злостью нажимал на кнопки пульта. На каждом канале появлялась та же самая картина. Спутник занял все доступные линии связи. Хайм, впрочем, нисколько не удивился.

«Я должен был это предвидеть, — горько подумал он. — Еще немного, и они начнут появляться на экранах видеофонов!»

— А теперь самое главное, — говорил с телеэкрана седовласый синантроп. — Я владею могущественной магией. Я могу заставить звезды падать с небесного свода, ослепляя моих врагов. Что вы на это скажете, слабые гомо сапиенс? Жаль, что вы об этом не подумали, прежде чем вторгнуться в наш мир. Facilis descensus averno [11] Легок путь в преисподнюю (лат.). . Как видите, благодаря моим чудесным способностям, неведомым вашей убогой расе, я могу говорить даже по–немецки…

— По–латыни, — буркнул Сол. — Это латынь, придурок! Значит, ты все же не всеведущ. Убирайся из телевизора, и пусть президент Шварц объявит военное положение.

Изображение, однако, не исчезало.

— Похоже, карьере Джима пришел конец, — сказала стоявшая рядом Пэт.

— Я же тебе сказал: политика не имеет теперь никакого значения. — Он сурово посмотрел на жену. — Чтобы с ними справиться, мы должны начать думать совершенно по–другому. Я заметил кое–что интересное. Джордж–Уолт говорили нам: «Вы, гомо сапиенс». Значит ли это, что они не причисляют себя к таковым? Этакие новообращенные синантропы. Как будто это религия. Мне нужно с кем–нибудь посоветоваться, помимо тебя. С кем–то, кто смог бы ответить на несколько вопросов.

— Как насчет… — начала Пэт.

— Погоди. — Он повернулся к экрану телевизора, где опять появились Джордж–Уолт. — Они выглядят старше, — сказал Сол. — Не помню, кто из них искусственный, кажется, тот, что справа. Тому, который настоящий, пришлось немало потрудиться, чтобы отремонтировать своего близнеца после того, как мы разорвали его на куски, — усмехнулся он. — Тогда они были почти у нас в руках. Час нашего торжества. — Он снова помрачнел. — Жаль, что теперь все иначе.

— Знаешь, кому надо позвонить? Тито Кравелли. Он сумеет разобраться, что к чему.

— Пожалуй, — с отсутствующим видом кивнул Хайм. — Дай аппарат, я позвоню Тито. Впрочем, не трудись, сам подойду, — сказал он, вставая.

У видеофона он неожиданно остановился и повернулся к жене:

— Да, я уверен, это тот, что справа. Могу побиться об заклад, что сейчас каждый, включая Верна Энджела и всю его банду чистовиков, отдали бы все, чтобы вернуться хотя бы на месяц назад. К так называемой расовой проблеме. Вот кому я должен позвонить — Верну Энджелу. Знаешь, что хочется ему сказать? «Придурок, разве за это ты боролся? Цвет кожи, смешно! Почему не цвет глаз? Жаль, что никто об этом не подумал. Что ж, Верн, теперь ты отправишься на другую сторону и отдашь жизнь во имя сохранения чистоты одного определенного цвета глаз. Удачи!»