Виктор Беньковский - Анахрон (полное издание)

Жениться. Прописку сделать настоящую. Вообще все потом делать только настоящее.

Интересно, сколько стоит сейчас паспорт? Надо бы справки навести. Осторожненько.

Сигизмунд вдруг остановился посреди улицы. О чем я думаю, а? Я это что, всерьез?

На ум полезли какие–то старушечьи прибаутки, вроде: жена не рукавица, за пояс не заткнешь. Хорошо, с Натальей можно было развестись. Наталья и сама не пропадет. А эта…

В конце концов, понял вдруг Сигизмунд, даже если бы они с Лантхильдой и не переспали — все равно рано или поздно ему пришлось бы на ней жениться. В этом ее единственное спасение. С точки зрения социальной адаптированности Лантхильда представляет собой полный ноль.

Поэтому паспорт ей добывать придется. Чтобы без единого документа в этой стране существовать — уметь надо вертеться в абсурдных реалиях постперестроечного времени.

Но с этим нельзя торопиться. Надо все сделать очень по–умному. Как многие и многие, вскормленные молоком Советской Родины–матери, Сигизмунд умел извлекать пользу из присущего Любезному Отечеству идиотизма. Страна бомбит собственные города. По сути дела, жрет сама себя. Как унтер–офицерская вдова. В страшной гигантской бюрократической машине всегда есть маленькая уютная ниша для отдельно взятого человека.

А поскольку чиновники, как правило, плохо разбираются в том, что плодят, всегда можно подсунуть им трудно проверяемую залепуху.

Типа обрусевшей исландки из разбомбленного федеральными силами чеченского аула… «Поможите, мы люди нездешние, живем на вокзале…» А откуда в ауле исландка? Старейшина — он знал. Но старейшины нет. Он при бомбежке погиб. И все погибли.

Может, в горкоме знали когда–то. Но горком тоже погиб при бомбежке.

И мечеть погибла. И вообще все погибло.

А что она исландка в ауле знал только ее отец, потому что она в парандже ходила. Но отец тоже погиб.

А в остальном, господа, — к наркому Ежову. Он переселял.

…Ну хорошо. Трех Толстяков с помощью аллаха нагреем. А ему самому, Сигизмунду, это все зачем?

До чего извращенная скотина человек. Понять того не может, чего хочет. Как охотно запутывает ясное, явное превращает в тайное. И сам потом в собственной мути барахтается. К психотерапевтам бегает. А тем тоже надо зарплату получать.

Подумав о психотерапевтах, Сигизмунд вдруг остро ощутил, что начинает раздваиваться. В принципе, он давно уже раздвоился. И этот второй, недавно народившийся, Сигизмунд–спятивший постоянно одерживает верх над Сигизмундом–разумным. Именно Сигизмунд–спятивший приволок Лантхильду в квартиру. Потом Сигизмунд–разумный попытался ее выставить. И уже почти было преуспел. Но в последнюю секунду Сигизмунд–спятивший все испортил.

Кто, спрашивается, уговаривал Лантхильду выйти за него замуж? Сигизмунд–разумный? Сигизмунд–разумный живет в разводе с законной половиной и ритуально говнится с нею в день получки.

И еще любопытное открытие сделал Сигизмунд, размышляя. «Морена» — это сфера деятельности Сигизмунда–разумного. Тот источник, откуда Сигизмунд–обобщенный (Сигизмунд–диалектический) получает средства к существованию. Почему–то в этой сфере он добивается значительно меньших успехов… Да и вообще, Сигизмунду–спятившему на все это наплевать. Скоро лапти сплетет и в тайгу отправится. К новой родне. С визитом. На файф–о–клок.

Интересно, почему так получается, что с Лантхильдой инородной легко, а с той же Натальей — в одном институте учились, в одном городе выросли, одним диаматом вскормлены–вспоены — не отношения, а катастрофа. И ведь баба не плохая. А вместе жить не получается.

А вот с Лантхильдой получается. Почему?..

Лучше не думать, почему. Есть — и все. Есть — и радуйся, что такой подарок получил.

Ну вот и все. Слово сказано. Подарок это от судьбы. Вероятно, ничем таким не заслуженный. Просто случайно вытащил счастливый билет и…

…И буду беречь. А умствовать нечего.

…И все же, почему сам не пришел к ней, ничего не стал делать? Не пускало что–то. Хранило девку. Обидеть боялся? Может, и боялся… Атмосферу, какая в доме в последний месяц установилась, нарушить боялся. Очень. Давно ему дома не было так тепло и уютно. И сломать все это ничего не стоило.

Да ведь и в самом деле, есть при этой девке что–то такое, вроде ангела–хранителя, что ли. Из тайги дотопала и никто не тронул. Золото на себе несла. И никто не покусился. А ведь ночевала где–то. Ела что–то. Что ж она, шла пешком, таилась да воровала?

Стоп. Не разобраться сейчас в лантхильдиных тайнах. Придет время — сама расскажет. Языку надо ее учить. Сегодня же и начнем. Сядем рядом, поставим кассету и…

И снова хлынули воспоминания, вплоть до ощущения ее юного тела под руками.

Он повернул к дому.

* * *

Потянулись долгие тягучие дни. Никто не приходил, никто не звонил. Гостиная, которая долгое время стояла необитаемой, неожиданно сделалась самой жилой комнатой в квартире. В этом тоже была новизна.

Они ничем не занимались. Готовили еду, потом ели. Пили кофе. Гуляли с собакой. Смотрели телевизор.

В один из дней Сигизмунд настоял на просмотре учебных видеокассет. Лантхильда поначалу воспротивилась. Ей мультиков хотелось. Но Сигизмунд сел рядом, обняв ее.

Добытый Генкой курс был тот еще. Крутое лепилово. Завязка ломового сюжета была незамысловатой: три друга–студента из Америки, а именно — белый, негр и девушка–пуэрториканка по имени Мария, отправились в далекую Россию к своему русскому другу Михаилу. Михаил был не просто русский, а новый русский. При красном пиджаке и радиотелефоне, хвост трубой, пальцы веером, сопли пузырями.

Дальнейшее напоминало мутную пародию на «Приключения мистера Веста в стране большевиков».

В этом старом фильме мистер Вест сразу попадает в руки криминальной группировки и только под занавес истинные большевики открывают ему настоящее, прекрасное лицо молодой Страны Советов.

Тут же все было с точностью до наоборот. Три американских студента на «вольво» были доставлены из аэропорта в квартиру их русского друга Михаила. В квартире имелся полный ассортимент анекдотов о новых русских. Не хватало только пингвина. Ванная метров на двадцать, джакузи, простая ванна, два туалета, комната–кладовка, столовая (ха–ха–ха!), спальня (еще раз ха–ха), детская, библиотека (гы–гы–гы).

Время от времени камера показывала крупным планом рот Михаила с очень ровными зубами. Правильно артикулируя, он произносил: «А здесь, по коридору налево, находится мой рабочий кабинет. В моем кабинете расположен компьютер. Также я имею модем и выход в Интернет. А это, — ни к селу ни к городу добавил он, — мой сотовый радиотелефон». Гости ничему не удивлялись и старательно обезьянничали.