Виктор Беньковский - Анахрон (полное издание)

Сигизмунд не помнил. Его мало интересовали подобные дисциплины. Пусть ими всякие воркутинские бодхисатвы интересуются, а у Сигизмунда своих дел по горло.

— Моуди довольно толковый психоаналитик, судя по его книге. Но на основе его исследований возросло немало шарлатанский теорий. В частности, согласно одной, человек может отправиться — сознанием, конечно, — в одно из своих предыдущих воплощений. И там застрять.

— А вы в это верите?

— Нет, — тут же ответила Вика. — Хотя, опять же, был необъяснимый эпизод со Львом Николаевичем Гумилевым… Гумилева–то вы хоть знаете?

Гумилева Сигизмунд знал.

— Однажды, находясь в состоянии смертельной усталости, он пришел домой, лег на диван и примерно час говорил на неизвестном языке. Потом очнулся, но ничего не помнил.

— Странно, — проговорил Сигизмунд. — Может, липа?

— Гумилев был вообще странный. И во многом непонятный. А насчет случая с неизвестным языком — нет, не липа, мне очевидец рассказывал… Но Гумилев ничего не помнил. А ваша девушка почему–то застряла.

Они помолчали. Потом Вика сполоснула чашки и, решившись, будто в воду бросилась — попросила:

— Сигизмунд, вы не могли бы мне позволить посмотреть кассету еще раз? Там огромная информация… Я еще не знаю, что с ней делать. Знаю только, что вы ее использовать не сможете. А я, может быть, смогу. Не исключено, что таким образом мы выйдем на след Лантхильды.

Сигизмунд видел, что сейчас Вика готова на все. Она, кажется, даже не заметила золотую лунницу. Ее вообще не волновало — золото это или не золото. Информация. Вот за что она удавится. Или удавит. Такая же шальная, как Аська, только по–своему.

Она стояла у раковины, вцепившись в край, и говорила, не поворачиваясь, монотонно:

— Понимаете, мне просто необходим материал для анализа. Хотя бы записать эти слова… Я сообщу вам все результаты, если хотите.

Он почти не воспринимал слов — только интонацию. Понимал, конечно, что придется позволить ей остаться и записывать с кассеты слова. Вика вдруг показалась ему такой же нелепой, как и ее сестрица.

В напряженную викину спину Сигизмунд сказал:

— Хорошо. Только не болтайте об этом пока.

* * *

— Сигизмунд Борисович! Вам из милиции звонили! — Такими словами встретила Сигизмунда Светочка.

— Что хотели?

— Чтоб вы заехали.

— Давно звонили?

— С полчаса. Вы думаете, они их нашли?

— Не думаю, — сказал Сигизмунд. — Хорошо, сейчас съезжу.

В милиции ничего обнадеживающего не сказали. Сообщили, что нашли человека, на чей паспорт оформлялась субаренда. Но только пользы с этого не было никакой. Полгода назад этот человек подавал заявление об утере паспорта.

— Кто–то теряет, а кто–то находит, — невесело пошутил следователь. — Вы хорошо смотрели паспорт, по которому заключали договор?

Сигизмунд пожал плечами.

— Паспорт как паспорт. Не эксперта же вызывать.

— Там наверняка была переклеена фотография…

— Ну так что, теперь вообще ничего не найти?

— Будем искать дальше.

— Слушайте, а зачем вы меня вызывали?

— Сообщить. Мы же обещали вам сообщать о том, как идет следствие. Информация конфиденциальная, не по телефону же… Кстати, другие должники этих ребяток вас не беспокоили? По телефону или лично не объявлялись?

— После вас зашли еще двое.

— А! Эти тоже оставили заявление. Похоже, еще пара–тройка контор на них зубки точит. Не удивлюсь, если в один прекрасный день их выловят откуда–нибудь из Обводного…

— В каком смысле — выловят?

— В распухшем. И посиневшем. В каком еще… Если что–нибудь еще проявится — звоните.

Они распрощались. Сигизмунд вышел с острым чувством бесполезности всего происходящего. Паспорт, переклеенная фотография, два распухших трупа в Обводном… К тому же он понимал, что генеральная линия его жизни сейчас пролегает совершенно в другом месте.

* * *

Представитель «генеральной линии» встретил Сигизмунда, зеленый от усталости.

— Хорошо, что вы пришли, — сказала Вика с европейской откровенностью, — а то меня скоро рвать уже от работы начнет.

— А вы бы раньше бросали.

— А не могу. Очень интересно…

— Что интересно?

Вика сделала жалобное лицо.

— Сигизмунд… Можно, я еще на день останусь? Я не успела.

— Аська волноваться не будет?

— Я ей позвонила.

За ужином Вика принялась развивать новую гипотезу. Согласно этой гипотезе, где–то сохранилось место, где до сих пор бытует весьма архаичная языковая среда.

Сигизмунд рассеянно слушал, размышляя попутно о том, что сейчас на Охте собирается весьма теплая компания. Во–первых, конечно, знаменитый охтинский изверг. Он председательствует. И, в принципе, заправляет. Во–вторых, сумасшедшая, но гениальная лингвистка. Изнасилованная извергом. В ванной. И в–третьих, разумеется, Хальвдан. С селедками, траулером. То есть, с сейнером. С двумя сейнерами. И зятем по фамилии Карлссон. А вокруг языковая среда. Архаичная–архаичная…

— Кстати, Виктория, — заговорил Сигизмунд, прерывая излияния Вики, — как бы вы объяснили, с позиций вашей новой гипотезы, одну странность…

Он вспомнил тот день, когда возил Лантхильду заказывать ей очки. Вернее, не сам эпизод в кабинете, а исключительно странную сцену в кафе. Пожилую супружескую чету — обрусевшие представители какой–то малой северной народности — и необъяснимый ужас Лантхильды перед ними.

— А вам не приходило в голову, Сигизмунд, что она могла просто никогда прежде не видеть монголоидов?

— Это в какой же изоляции надо было жить?

Вика пожала плечами.

— Вот и думайте…

* * *

По большому счету, Сигизмунд больше ни о чем и не думал — на работе, по дороге домой — привычно завязнув в пробке, дома — бесцельно пялясь в телевизор. Он старался не анализировать, что именно приковало его мысли к Лантхильде — привязанность ли к этой девушке или же связанная с ней тайна.

Ключ к этой тайне был где–то близко. Отчасти он лежал там же, где ответ на вопрос о том, кем была Лантхильда. Но только отчасти. На самом деле это был более частный вопрос, а общий заключался в другом, более сложном и, в принципе, логически необъяснимом: каким образом она исчезла и, очевидно, появилась здесь.

На третий день выпроводив Вику (та исписала уже две общие тетради и заработала, по ее словам, близорукость) Сигизмунд отправился иследовать гараж. Как и следовало ожидать, ничего подозрительного там не обнаружил. Некоторое время бесполезно бродил возле гаража и флигеля, к которому тот лепился.

Этот флигель был неотъемлемой частью многих детских мифов Сигизмунда и других детей, выраставших в этом дворе. Сигизмунд не знал, является ли флигель объектом внимания нынешнего юного поколения. Однако предполагал, что обитатели детского садика также имеют ряд собственных предположений касательно этой нелепой пристройки.