Игорь Подколзин - Когда засмеется сфинкс

Неожиданно резко распахнулась, задребезжала стеклами, стукнув о стену ручкой, узкая дверь. На мгновение из помещения выплеснулась наружу волна музыки, а затем, очевидно, получив пинка от вышибалы, вывалился, суматошно размахивая руками, человек без шляпы, в распахнутом пиджаке и, потеряв равновесие, шлепнулся на обочину. Дверь тотчас захлопнулась, стало тихо, лишь что-то плаксиво бормотал пытавшийся встать на четвереньки гуляка. Наконец ему это удалось, он, упираясь ладонями в грязный асфальт, замотал головой и начал икать. Фрэнк с брезгливостью обошел забулдыгу, пересек проспект и остановился у полукруглой высокой арки, где над широкой двустворчатой стеклянной дверью голубела неоновая надпись «Казино».

«Хорошо бы выпить чего-нибудь горячего», — подумал он, опустил воротник плаща и решительно направился к входу.

В небольшом холле на него пахнуло запахом конфет, табачного дыма, духов и еще чего-то густого и крепкого, напоминающего аромат хорошего кофе. Он отдал плащ длинному, как шест, швейцару в огромной круглой фуражке с большим суконным козырьком и по застланной красной дорожкой пологой лестнице поднялся на второй этаж.

В нише с белыми колоннами располагался поблескивающий кофеваркой и бутылками бар, чуть дальше, за тяжелыми портьерами, из-за которых слышались негромкие голоса, были комнаты, где стояли столы с рулетками. Время от времени оттуда доносились голоса крупье, гудение рулетки, щелчки падающего шарика и отдельные возгласы.

Грег оперся локтем на стойку и попросил кофе с коньяком. Еще с того времени, когда он попал в дом к Кребсам, Фрэнк совершенно не употреблял спиртного, исключение составляло разве пиво, и то одна-две кружки в очень уж жаркие дни во время хорошего обеда. Последнее при суетливой полицейской жизни, да и при не таком уж солидном достатке он мог позволить себе не чаще раза в месяц.

Бармен, высокого роста, плечистый красивый негр с выпрямленными химреактивом волосами, в квадратных очках, в ослепительно белом кителе с шелковой, в голубую полоску бабочкой под воротником, поставил перед ним чашечку с кофе и рюмочку с темно-коричневым напитком.

Грег поднес ладони ко рту, подышал на них, нервно потряс головой, взял в одну руку чашку, а в другую рюмку и вылил коньяк в кофе.

После первых же глотков словно теплая волна прокатилась по телу. Фрэнк постоял, допил кофе, бросил на подносик деньги и направился по галерее в конец коридора. Там находился небольшой квадратный зал. На полу толстый пушистый ковер, по углам низенькие широкие кресла, рядом с которыми пепельницы — круглые блестящие шары на тонких металлических ножках. В зал выходили три двери с нарисованными вверху единицей, десяткой и двадцаткой, что означало цену одной фишки: доллар, десять или двадцать. Он отодвинул портьеру первой двери.

Комната вытягивалась узким прямоугольником, стены окрашены в бархатно-черный цвет. Свет из расположенной низко лампы падал только на стол, и создавалось странное впечатление, что стен вообще не существует. Вокруг массивного, темного дуба стола с зеленым сукном сверху, расчерченным на квадраты с цифрами, толпились несколько человек. У дальнего конца находилась рулетка — сооружение из целой системы концентрических кругов, делений и вырезов, как на большом зубчатом колесе. В центре колеса привод шарика — два перпендикулярных рычага с блестящими головками. Крупье, высокая стройная женщина, скорее молодая, чем средних лет, в длинном, до самого пола, черном панбархатном платье с глухим воротом, с очень белым неподвижным лицом, на котором выделялись большие темные, обведенные синевой глаза, прикрытые длинными, несомненно наклеенными ресницами, тонкой рукой, затянутой до локтя в перчатку, собиралась повернуть рычаг.

Фрэнк вынул две фишки, которые он обменял на доллары у сидевшего у входа за столиком огромного щекастого детины с маленькими, близко посаженными глазками, и положил одну на синий квадрат, другую — на красный. Ресницы крупье чуть дрогнули, вскинулись вверх, блеснули глаза, по тотчас погасли, и она дернула рукой рычаг.

Блестящий шарик вылетел из гнезда в центре и быстро, слившись в сплошную дугу, помчался по кругу. Началась игра. Женщину удивила нелепость ставки Грега. Ведь шарик обязательно упадет или на синее, или на красное, что означает: всегда быть при своих — выиграв на синем один к одному, он столько же потеряет на красном, то есть, поставив два доллара, игрок в любом случае получит их, ни больше и ни меньше, обратно.

Он никогда не увлекался рулеткой, хоть и прекрасно знал правила. Грег вообще презирал любые азартные игры на деньги: автоматы, лотереи, считал — все это создано для разжигания в человеке низменных чувств: зависти к удачливому игроку, презрения к проигравшему, стремления к легкой наживе.

Шарик замедлил бег и провалился в синюю ямку с цифрой 12. Стоящие вокруг зашевелились, кто-то досадливо вполголоса выругался. Женщина длинной лопаточкой, напоминающей маленькие грабли, но без зубьев на гладкой перекладине сгребла круглые оранжевые фишки и две из них пододвинула к Грегу. Пауза длилась всего минуту, затем раздался ровный голос: «Делайте ваши ставки, господа».

Грег положил обе фишки на «зеро». Это тоже было неразумно, ибо на «зеро» опытные завсегдатаи чаще всего ставят одну, но на него не обратили внимания — каждый играет как хочет.

Фрэнк подумал: «Посмотрим, что бы произошло, если бы я поставил на эту цифру кредитку, лежащую в боковом кармане».

Завертелся, заскользил шарик. Обежав несколько кругов, он юркнул в квадратик с цифрой 8.

Если бы он упал в «зеро», Грег получил бы в тридцать три раза больше — высшая ставка, а если бы выложил свою тысячу сейчас, то напрочь бы ее лишился.

Фрэнк еще раз взглянул на женщину, которая пододвинула к себе и уложила в изящные деревянные ящички фишки, повернулся и направился к выходу.

«Делать здесь нечего. Пусть облапошивают других простачков, — думал он. — Прямо идиотизм: какому-то кусочку железа доверять свою судьбу. С исступлением, затаив дыхание, следить за его движением, как, наверное, не наблюдают за летящим по орбите спутником, надеясь, что вот этот-то шарик и принесет им за здорово живешь состояние, пусть он вертится и работает, а они опустят в карман деньги. Глупость. Дремучая, безнадежная глупость. Нелепо было бы думать, что владелец держит рулетку, дабы чем-то заполнить досуг людей или из альтруистических соображений облагодетельствовать их выигрышем. Дела, как видно, идут хорошо, хозяин не скупится на различные заманчивые, бьющие на эмоции простаков эффекты. На этой, и внешностью и манерами похожей на аристократку, бабенке с лицом сфинкса бриллиантовое колье стоимостью минимум в три тысячи, если не больше. Оно, конечно, не принадлежит ей, как и платье и прочая бутафория, а входит непременной экипировкой, но все же. Можно представить, как к пяти утра, она, сдав выручку и драгоценности, сбросит с себя это шикарное одеяние, смоет грим, разогнет затекшую спину и походкой ревматика поплетется на какую-нибудь дешевую мансарду или чердак, где сидит безработный муж и дети. Принцесса превратится в Золушку. Но, как известно, последнюю за страдания впереди ожидает лучезарное счастье, эту скорее всего артрит от неподвижного стояния или туберкулез от пропахшего дымом воздуха».