Сергей Чекмаев - Либеральный Апокалипсис

А еще в том мире никогда никому не пришло бы в голову назвать его, Серебрянского, чудовищем.

И хотя Олег понимал также, что жизнь в приснившемся ему обществе тоже имела множество недостатков, трудностей и опасностей и что далеко не всем людям понравилось бы в нем жить, в этом сне он внезапно почувствовал себя по-настоящему счастливым.

Понизу текучей шубой полз дым, медлительный и белый, как облака под «Боингом».

Метались встопорщенные лучи лазеров, похожие на перья райских птиц на ветру. Ведущие телеканалы пучились объективами. Дальнее потомство гениальных творений Фарадея, Максвелла, Зворыкина, Винера, Таунса, Прохорова, Басова и многих, многих других, мечтавших помочь людям быть счастливыми, слаженно пахало в одной упряжке.

Потому что счастье, наконец, настало.

Во всяком случае, для Озы.

Ну, почти настало. Вот еще шаг — и…

Оза не боялась споткнуться.

Хотя шла по пояс в облаках. Она знала, как это красиво. Она словно плыла. Сотканное из инея хрупкое платье, молочная река волос… Белоснежное на белоснежном. Смотрите, смотрите — ангел! И упруго стреляющие радуги гарцевали вокруг нее. И все камеры целились в нее. И весь зал смотрел на нее. И миллионы телезрителей. Вот-вот начнется невидимый пандус. С каждым шагом она будет подниматься над облаками; выше, выше всех ангелов, которых нет, есть лишь ее стройные ароматные ноги, возносящиеся в небо — вырастая, всплывая из медленно курящейся белой бездны. Пока, наконец, не окажется в лучах вся, до самого педикюра. Тогда она остановится и в короне фехтующей в ее честь лазерной толчеи станет отвечать на вопросы. Завершающий этап кастинга начался. Хрен знает, сколько конкуренток уже обломалось — участниц не посвящали, да и было это Озе фиолетово. Наверное, сотни. Если не тысячи. Очереди на праймериз были — будто эвакуация началась.

Подъем.

Первый шаг.

Так из утренней дымки восходит солнце.

Когда взошли из дыма коленки, в зале грянули наконец аплодисменты.

Оза пошла еще неторопливей. Она вся горела, сердце билось в горле. Продлись, продлись… блин, как там… Короче, никакой кумар не сравнится.

Взошла.

Аплодисменты выжидательно стихли.

— Добрый вечер, — раздался из поднебесья голос.

Оза сощурилась. Ослепительные лучи били ей прямо в лицо. В темном провале по ту сторону сияния она не видела ни жюри, ни зрителей — так, троица уставленных на нее смутных белых пятен, а за ними провал, огромная тьма. Время от времени в глубине тьмы скользко, едва уловимо отблескивали объективы.

Культурная элита.

И все смотрят на нее.

— Как вас зовут?

А то ты не знаешь, подумала она и сказала:

— Оза.

Это имя она словила в прошлом году на одной из рок-тусовок, чего-то кто-то пел. Дебилы родители в свое время обозвали ее Катей. Отдельное им спасибо еще и за это. С погонялами типа «Катя» только путиноидам подмахивать.

— Аве, Оза, — непонятно прокомментировал другой поднебесный голос, похоже, не главный, дряблый какой-то, стариковский. Оза не знала, как реагировать. Но и никто не отреагировал. Стало быть, просто кто-то из умников в жюри решил повыеживаться, да попал пальцем в небо.

— Расскажите немного о себе, — сказал новый поднебесный голос. Низкий, прокуренный до сипоты, но явно женский.

Оза выдержала паузу. Потупилась, потом стрельнула глазами в сторону богов.

— Даже не знаю, что говорить, — ответила она. И добавила с хорошо отработанным девичьим придыханием: — Я еще так молода…

— Но вы сами зарабатываете себе на жизнь? — спросил главный голос.

— Конечно, но… Пока так, по мелочам. Вообще-то, я учусь.

— Где?

— Факультет этики и социальных коммуникаций Высшей гуманитарной академии Марата Гельминта, — просто сказала Оза. Она знала, что название уже само по себе звучит веско, и потому ни в коем случае нельзя было слишком уж оттопыриваться. А просто: вот, мол, я какая, и что тут особенного? — Второй курс.

— Студентка, — опять явно невпопад прокомментировал дряблый. Так мог бы базлать скособоченный, крошащийся от старости пластинчатый гриб. — Наверняка спортсменка. Красавица. Может, даже комсомолка?

Вот прикалывается, чмо, подумала Оза. И, демонстративно пожав плечами, отбрила, как умела:

— Я свободный человек в свободной стране. А идеологии несовместимы со свободой и общечеловеческими ценностями.

Из черного провала, будто обрушенные средней удачности броском, разрозненными кеглями вывалились хлопки.

— Браво, — сказал главный голос. — Как я погляжу, вам палец в рот не клади.

Оза выставила свой бесподобно длинный, изящный пальчик («У тебя музыкальные руки, тебе надо на пианистку учиться», — в последний год доставала дура-мать). Кокетливо помахала им в сторону белых пятен жюри. Потом медленно провела по губам язычком и сказала:

— А я пальцы в рот и не беру.

По ту сторону сияния председатель жюри, главный редактор мужского журнала «Man's хер-с», беззвучно хихикнул и, не в силах сдержаться, украдкой показал своей соседке, сильно пожилой эстрадной примадонне, мадонне и королеве, большой палец. Певица в ответ кивнула, соглашаясь; грузно колыхнулись, как два мешочка с йогуртом, ее испитые цельнотянутые щеки. Позади, во втором ряду, вполголоса бубнили каждый о своем стремительные властители дум. «Последний этап избрания мисс Прокладка Easy-Lazy стал заметным культурным событием столицы…», «…The impressive rise of peadorasable movements in free Russia…».

— Чудесно, — сказал председатель жюри. — Креативный класс должен пополняться талантливой молодежью. Хорошего слишком много не бывает… А вот скажите нам, Оза, что такое, по-вашему, свобода?

Оза давно знала, что ответит, если речь зайдет об этом.

— Свобода — это успех. А успех — это свобода. Чем человек свободнее, тем легче ему добиться успеха. А чем он успешнее, тем больше у него свободы.

— Похоже, вы очень мыслящая девушка, — прозвучало в небесах. — Кто ваши родители?

— Ну, отец у меня козел, я его уже совсем не помню, — с подкупающей честностью призналась Оза. — А вот мама… Знаете, что-то в ней такое совковое было. Сама не добилась в жизни ровно ничего, ишачила за гроши и злилась, злилась и ишачила… Но вот советы давать — это она могла по сто раз на дню. То делай, это не делай, то плохо, это нельзя… Совершенно не хотела видеть во мне личность. В конце концов я сгребла деньги, что в доме были, и ушла в свободное плавание. Всем, чего я добилась, я обязана только себе.

«Dig this nice pretty self-made pussy…» — слышалось за спиной у председателя справа. «Успех в таком кастинге — это не просто событие в жизни, это — вся будущая биография, это — судьба. Именно поэтому девушкам пришлось за последние дни пройти столько разнообразных тестов, — слышалось слева. — Наша очаровательная финалистка все их выдержала с честью…»