Людмила Романова - Шутки духов Рождества

– Любовь не бывает без секса, и если я тебя люблю, то конечно я хочу тебя как мадам. Но секса я мог бы найти сколько угодно и во Франции, а я еду к тебе. Не знаю, почему, но я не могу не думать о тебе. Мы с тобой будем вместе всегда – всегда!

– Логично, – подумала Светлана. И ее назревшие претензии, снова растаяли в объятиях Жерара.

Правда она и сама была виновата в том, что все это затянулось так надолго. Она хотела остаться чистенькой в этом кошмаре их развода. Жерар ведь однажды предложил:

– Хочешь, она сейчас войдет, и я ей все скажу.

Светлане очень хотелось, чтобы Жерар сделал это, когда она была в Москве. Там она не представляла, как страшно, сказать человеку, с которым ты прожил двадцать пять лет, – давай разведемся или, – я тебя больше не люблю. Но теперь здесь, она быстро представила эту сцену, которая будет происходить у нее на глазах, и сколько ужаса она испытает от слов Симон, от ее истерики, от необходимости прожить в этом доме еще две недели, которые остались ей до отъезда. От этих мыслей, она похолодела, как будто на нее вылили ушат ледяной воды, и она, тут же остановила Жерара.

– Нет, нет, ты что! Не сейчас. Без меня!

– Ты не хочешь мне помочь! – возмутился Жерар. – Ты же видишь я трус, я боюсь начать этот разговор с Симон, так помоги мне, поддержи!

– Потом, – сказала Светлана, вырываясь из объятий Жерара, и в душу ее пробрался тот самый холод, схожий теперь с заморозкой, от которого даже руки и ноги ей перестали повиноваться.

Светлана, вырвавшись из рук Жерара, быстро вышла на кухню, и, поправив волосы, включила чайник, стараясь настроиться на обычный лад. А когда в дом ворвалась Симон, вернувшаяся слишком быстро из булочной, она была в норме и ничем не выдала того, что счастье Симон висело на волоске. Она в общем то уважала его жену, и даже любила ее, ведь и Симон участвовала в гостеприимной обстановке для Светланы уже несколько лет. Она была ей почти подруга, правда такой, которой она ничего лишнего рассказать не могла. Это был парадокс. Она любила Жерара, и очень хотела, заполучить его. Но она любила и Симон, и не хотела ей несчастья. Тем более, что здоровье у Симон было не в лучшем состоянии.

Когда сцена возвращения прошла успешно, Светлана окончательно успокоилась, заклеймив в душе и себя, за то, что потеряла контроль, и Жерара за его беспечность. Ведь останься она в комнате вместе с Жераром еще минуту, риск быть застигнутыми на месте преступления, был стопроцентным. Эти страхи, и раскаяния продлили ее терпение еще на несколько лет. Мало того, теперь она и сама не очень хотела их развода.

– Вот если бы все произошло само собой. Без стрессов. Но как?

Светлане тогда было страшно озвучить эту мысль. Но ее озвучила Вера, как всегда точно, и резко.

– Тебе надо ждать, и будет как в сказке. Или осел, или падишах, или Нассредин. Кто– то уйдет первым.

– Уйдет! Это значит, умрет, как еще? – подумала с тоской Светлана.

Ей не хотелось, чтобы кто-то уходил первым, а по– другому, разрубить этот узел было нельзя. Иногда она представляла все эти варианты:

– Падишах, – он мог умереть первым. По обычному закону подлости. Ни Светлане, ни Симон! Но тогда они с Симон оставались, неутешными вдовами, легальная и нелегальная. Нет, она не хотела, чтобы уж так не повезло им с Жераром. У нее поднималась буря возмущения, в которой она обвиняла Симон в том, что та не дала Жерару того, что могло продлить его жизнь. Она всегда считала, что Симон плохо готовит, плохо любит, и вообще взвалила на Жерара все, что можно, при этом, не давая ему ничего! Ни детей, ни любви, ни возможности оставить себя любимую. Это был плохой вариант.

– Осел! – если, уйдет осел! Конечно, это бы был лучший вариант!

Но однажды, когда Симон свалилась и загремела в госпиталь, Светлана увидела неподдельное горе Жерара. Он страдал, он жалел! Он навещал свою Симон почти каждый день, в госпитале, который был в ста километров от дома. И кто знает, как бы он стал относиться к Светлане, бичуя себя и ее тоже, за то, что это их вина, что ушел «Осел» Только тогда, когда Симон пошла на поправку, Жерар сказал Светлане:

– Если что, я конечно не хочу этого, – оправдал он свое следующее предложение, – но мы сразу женимся, ты никуда не уедешь и останешься тут в качестве мадам Ренуа. Хорошо?

– Хорошо! – сказала Светлана, но я тоже не хочу… она имела ввиду Симон. И подумала, – почему он не сказал ей этого раньше? Теперь, после выздоровления Симон, это было уже не актуально и безопасно для них обоих. Для Симон, и для самого Жерара!

Но, Светлана снова растаяла. Ведь для нее главное было знать, что Жерар любит и хочет, чтобы они были вместе. А Симон, пусть уж она будет здорова!

Но был и третий вариант.

– А если Нассредин! – с ужасом подумала Светлана. – Эти постоянные перелеты! Но такого, она, конечно, не хотела. Она не хотела торжества Симон. – Нет, нет и нет!

И снова прошел год. Он писал чувственные письма, от которых по телу шла приятная волна, он строил планы. А однажды, когда они, прогуливаясь по окрестностям не далеко от Парижа, случайно зашли на приватизированную территорию, где на берегу маленького пруда стоял такой же маленький дом, автомобиль и катер, пришвартованный к берегу. Хозяева, собирались накрыть стол для пикника прямо на природе, и Cветлана с Жераром поспешно извинились и удалились с чужой территории.

– Неужели это их дача?! – с восхищеньем сказала Светлана. Такая красота, кусок природы, да еще и с прудом!

– Здесь все приватизированное, показал Жерар на незаметно спрятавшуюся в зелени кустов сетку забора. А озеро, я тебе могу купить такое же!

– Да!? – удивилась и восхитилась Светлана и очень живо представила, как она будет обладателем такого сокровища. Она, конечно, немного засомневалась в возможностях Жерара, но, ведь, она не тянула его за язык, и сказано это было очень просто, без кокетства.

Все это было …. Пока розовые мечты Светланы, надежды и терпение, не поблекли, и, надев белые одежды, превратились в постоянное ожидание, а потом в привыкание и наконец, безразличие. Она уже не хотела перемен. Не совсем уж, не хотела, и если бы Жерар, например, настаивал, то она, возможно, подумала бы и не бросила того, кого она приручила. Теперь, она лишь выполняла его желания, и всякий раз, когда хотела сказать нет, все же говорила да!

Иногда ей было жаль своих мечтаний, своих ушедших лет, когда она была на тринадцать лет моложе! Иногда ей казалось, что это и есть ее крест, и она не имеет права бросать Жерара, потому что, ему без нее будет очень плохо. Жерар к этому времени очень сдал. Из подтянутого и мужественного, он превратился в, мягкой формы, домоседа. Он оживал только в дни приезда Светланы, она видела это по той разнице, какую она встречала в день приезда и какую видела потом, когда они были вдвоем, блуждая по лесу, или выезжая на небольшие прогулки. У него появлялся блеск в глазах, и румянец. При присутствии Симон, он становился тусклым и даже немного старичком.