Татьяна Мудрая - Кот-Скиталец

– Вот это и есть мой махр. Принимаешь? – спросил Владетель. – Там вдали – настоящая Страна Людей, куда никто из андров не может проникнуть. Они просто не такие.

Серена поняла: «андр» в устах Эрбиса не означало просто человека, аниму какого бы то ни было происхождения, но низменную его природу.

– Андра поставь посреди – перепугается и бросится назад в свою часть мироздания. Андр ведь в упор не видит и не принимает того, к чему не привык. Для него время и пространство – уютная комната, где можно без хлопот существовать.

– Значит, они и своей земли не видят такой, как надо? – догадалась Серена. – Мы ведь сейчас никуда не уходили, то есть ушли, но не куда-то, потому что такое может быть сказано лишь о протяженности, и не сейчас,ибо час и миг – это время. Просто решили увидеть иную сторону.

– Разумеется. Ведь мир андров – это оболочка земли нэсин, ее изнанка; или скорее наоборот, всё равно. Путь к нам пролегает повсюду, – кивнул Вард.

Так говоря, они трое незаметно для себя достигли гор – либо горы напрыгнули на них, как снежный барс. Пышные складки земной мантии расступились, по дну широкого ущелья, плоскому каменистому ложу текла река, и вода в ней была более певуча и более прозрачна, чем воздух, а цветом напоминала янтарь. Раскидистые деревья укоренились на склонах, редкие кусты, прихотливо изогнутые, произрастали из базальтовых глыб – мягкой почвы для них как бы не существовало, оттого стволы и ветви напоминали ископаемую кость, а листва – нефритовые пластинки. Чуть подальше, там, где сквозь облака пробивалось жемчужное сияние, из воды пробивались разноцветные искры.

– Дно прямо-таки выстлано самоцветами, – вкрадчиво мурлыкнул некто над правым плечом Серены. – Есть реки золотые, как колхидское руно, и серебряные, и одетые в малахитовую шубу с медными блестками. Великолепные игрушки для твоих будущих малышей, не правда ли?

Серена оглянулась. На ветке сидел огромный, толстый манкатт с шерстью гагатового оттенка и ухмылялся от уха до уха.

– Вот новости… Ты кто?

– Кот, – с гордостью ответило существо. – Сказочный.

– Понятно, – улыбнулась она. – А ты сам как – и внутри каменный или только шерсть из минерализованного древесного угля?

– Догадайся, – он перебрался повыше, поводя хвостом перед ее глазами.

– Вард, Эрбис, я ведь всегда умела читать внутри камня! Угадывать свернутый микрокосм, что записан внутри символом, иконой, руническими знаками или иероглифами. И я вижу, что тут все камни живые; только вот этот Живущий подвижен наподобие нас троих, а в глуби неподвижных записан шифр целого нового мира. И они же все теплые, Эрбис, хотя тут нет солнца!

– Обиталище, где нет ни солнца, ни м-мороза, – процитировал Зверь-На-Ветке.

– Какой ученый кот, прямо улем! – восхитился Эрбис. – Ну да, госпожа моя, здесь вся низшая природа живая, не то что наверху, где она способна лишь на то, чтобы своим прахом поддерживать чужое существование.

– Низ. Глубоко. Глубина, – пробормотала Серена. – Что значат эти слова?

– Узнай, – повторил кот. – Вот тебе еще один сопряженный лексический ряд: знак, познать, познание.

Повернулся вокруг своей усатой морды и исчез. Осталась одна улыбка, но и она постепенно растворилась в изумленном воздухе.

– Дружок Алисы, – с презрением фыркнул Вард. – В том переплете, куда его засадил некто Доджсон или как там бишь еще, не так уж и весело, вот он у нас и развлекается понемногу.

– Развлекается? Право, в этом мире надо и вправду быть не мягкой плотью, а диамантом, чтобы так развлечься и не поистратиться, – ответила Серена.

Конь вел их берегом реки. Щебень и в самом деле был усыпан мелкими золотыми самородками и менее заметным горным хрусталем, аметистом и топазом. Река, закручиваясь пенным водоворотом, вливалась в озеро: вокруг него не стояло даже и тех застывших растительных декораций, только сланцевая крошка, бурая и теплая по тону, и нагие, пологие склоны. Девушка запрокинула голову кверху: небосвод над тихой водой был чист и имел все признаки шатра, хрустальной крыши мира, прозрачной полусферы. Однако теперь в его бирюзовой синеве едва видимыми символами была записана мировая беспредельность: тонкий облачный туман змеился, подобно белому дракону, небесный пастух покачивал своей изогнутой наверху серебряной герлыгой, а рядом смирно паслись лохматые звезды.

– Змея, звезды и посох тоже живые? – спросила Серена.

– Конечно. Ты позвала их в душе – они и явились ради небесного украшения, – ответил Эрбис.

– Ради одной меня?

– Не только: им самим радость.

– Тогда пойдем дальше.

Пологие скаты, что держали озерную воду наподобие чаши, перетекли в долину, одетую яркой жизнью. То была страна изобильных трав, благоуханных цветников, тучной земли, которая не отягощала подошв, не обращалась в трясину от дождя и не струилась пылью от зноя: ее покрывал плотный ворсистый ковер растительности. Деревья раскидывали свои ветви далеко вширь, не сбиваясь в рощи, но смыкаясь концами листвы. Среди лугов бродили овцы и козы, буйволы и верблюды, но никто не выпасал этих стад; гривастые львы катались на спине, играя с темнокожими ребятишками, но никто не испытывал страха; повсюду сквозь зелень просвечивали шатры и кибитки, однако не было поселений.

– Они обладают разумом, здешние четвероногие и четырехлапые Живущие? Таким, как наши в Триаде? – спросила Владетеля Серена тихо, чтобы случаем кого не обидеть.

– Да, но не вполне таким, как ты привыкла. Они открыты миру, как дети, и мысль их картинна. Когда они сравнивают и обобщают, к ним не приходит ни слов, ни цифр – они просто накладывают один рисунок на другой, как будто оба сделаны из прозрачной бумаги, мнут их и формируют, как глину. Вот еще почему люди нэсин не любят изображать животных – сами животные делают это лучше.

– Как – держа кисть в лапе или копыте?

– Нет, – отозвался на этот раз конь. – Мы научили их впечатывать в ткань или пергамент саму мысль. Конечно, это лишь часть того, что происходит у них внутри, но даже и это прекрасно. Я еще добавлю: когда Живущие переводят в красочный образ то, что по природе образа не имеет, – мало кто из аниму может их понять и никто из андров не любит подобной беспредметности.

– Абстрактное искусство – чудесное развлечение вечных юнцов и творческих одиночек… Смотри, Владетель, они все вместе, но всяк сам по себе.

– Чем более Живущие продвигаются в понимании самих себя, тем меньше у них желания сбиться в стадо, – резюмировал Эрбис. – И зачем? То, что их всех связывает, куда больше зрения и слуха, тела и души. Мы все в нем покоимся, и оно оберегает нас, как бы широко мы ни рассеивались. Разве ты не чувствуешь себя внутри огромной ладони, которая смыкается вокруг тебя своими горами и своим небом?