Александр Борисов - Борисов Александр Анатольевич

У "пяти углов" курила толпа. Мое возникновение произвело фурор.

- Не забудь про аккумулятор! - сказал я Орелику и упал.

Меня затащили в каюту электромеханика, принялись водружать на верхнюю койку, а я сделал все, чтобы никто из матросов не сачковал.

Наконец-то я остался один. Внезапно разбогатевший электромеханик умчался делиться своей нечаянной радостью и даже, на что я в тайне рассчитывал, запер дверь каюты на ключ. Он раньше ходил в "Тралфлоте", а там так заведено: "если хочешь жить в уюте, пей всегда в чужой каюте".

Нет, это я здорово сделал, что сюда заявился. У курилки много народу и проникнуть сюда незамеченным не рискнет даже Стас. Понял это и мой провожатый. Он неловко потоптался на месте, сделал пару безуспешных попыток "встрять в разговор" и ушел восвояси, шлепая тяжелой рукой по поручню трапа.

Итак, сомнений не остается. Игорь, Стас и Никита пришли за мной. Пришли очень сложным путем - транзитом через подводную лодку - узнаваемый почерк конторы и лично Мушкетова. Вот и накрылась моя тихая гавань. А всего-то хотелось быть как все, не высовываться, детишек растить, ходить на работу, рассказывать пошлые анекдоты, рассуждать о политике... Родина, милая моя Родина! Не трогай меня, не изводи! Дай дышать, просто дышать!

- Ай-я-яй, я-яй! - выплыл из памяти хрипловатый голос отца. И мне сразу же стало стыдно. - Обижают Антошу? Обижают бедного мальчика?! Ах, они какие! - причитал он в таких случаях, с едким сарказмом в голосе. - Водку жрать да сирот по стране плодить - это мы, значит, всегда с дорогой душой. А чуть не заладилось - сопельки распустил: Родина виновата! Ну-ка скажи мне как на духу: где ты чаще бываешь, в ресторане или спортзале? Молчишь? То-то же! Из тебя на сегодняшний день Морской черт - как из дерьма разрывная пуля. Не я ли тебе говорил: ешь, спишь, гуляешь по улице - помни: на тебя никогда не прекратится охота. Это твой крест. Поэтому, хочешь жить - сам становись хладнокровным охотником. Выплевывай разные там антимонии, как пистолет отстрелянные патроны. А если невмоготу, если сопли хочется распустить - милости просим ко мне на кухню. Внимательно выслушаю, налью даже рюмочку коньяку...

Когда отец заводился, то начинал суетливо сновать по замкнутому пространству: от холодильника - к плотно зашторенному окну. Смешно припадая на раненую ногу, он как бы стремился догнать ускользающую мысль. И лишь настигнув ее где-то на полпути, круто разворачивался на носках, весь подавался в мою сторону и начинал разрубать воздух ребром раздвоенной, как копыто, ладони.

- Пора стать машиной, - ревел он голосом артиста Высоцкого, - железной, расчетливой, холодной машиной. В жизни как в уличной драке: можно бесчисленное количество раз уходить от удара, отступать, ставить блок. Ты не устанешь, если делаешь эту работу механически, с отсутствующим взглядом, если ты повинуешься неосознаваемым импульсам свыше. Обстановка, ее изменения, маневры противника - все это вторично. Разум далеко в стороне, вместо него опыт и выучка. Но стоит только подумать: Боже мой, их же четверо! - и все, кранты! В активе одна надежда: на реанимацию...

Где ты сейчас, отец? Жив ли?

...Этот проклятый звон опять налетел ниоткуда - незаметно возник из легкой вибрации корпуса. Легкие снова заклинило, но пропахший соляркой воздух продолжал проходить сквозь тело в заданном ритме дыхания, освежая сердце и мозг, трепетавший на грани обморока. Из далекой пространственной точки с каждым биением сердца нарастал, надвигался огромный огненный шар насыщенного красного цвета. В голове потемнело, как будто я глянул на солнце сквозь приоткрытые веки. Впрочем, видел все это я уже не глазами, а всем своим существом, распыленным на мыслящие субстанции. Каждая из пылинок была переполнена ужасом, болью, непониманием. И все это море эмоций эхом отдавалось во мне - центре сосредоточения, существующем отстраненно.

Стремясь сохранить остатки рассудка, я куда-то рванулся, упал и... увидел себя со спины, застывшего в центре каюты в позе баскетболиста, атакующего кольцо. Пространство вокруг меня было окутано плотным розоватым туманом. В нем, то вспыхивали, то угасали зеленые огоньки.

Да, это был, несомненно, я - у кого еще есть футболка с надписью на французском: "Луис Корволан. Солидарность"? Теперь их, получается, две? На удивление, или другие эмоции сил у меня уже не осталось.

Туман постепенно схлынул, и нас в каюте осталось двое: я, по-прежнему оккупировавший верхнюю койку, и... я же, застывший в тесном загоне между столом и самодельным диваном. Часы над столом флегматично тикали, но секундная стрелка оставалась на месте.

- Интересно, есть ли у него тень? - растерянно вымолвил я, почему-то озвучив именно эту фразу из целого вороха самых фантастических мыслей.

- Интересно, есть ли у него тень? - произнес этот тип, старательно передразнивая все мои интонации.

Ох, и сволочи эти подводники! Все-таки изловчились, подсыпали в кружку со спиртом какую-то гадость. Странно как-то она действует - таких ярких галлюцинаций мне еще видеть не доводилось.

Года четыре назад, когда жена подала на развод, я чуть не допился до белой горячки. Судно стояло в ремонте у плавмастерской поселка Териберка. Минус тридцать на градуснике, снег и шквалистый ветер. А у меня перед глазами разная чертовщина. Бегаю по причалу в трусах, криком кричу. Поймали меня местные мужики, отпоили горячим чаем, залили стакан спирта и давай учить уму-разуму:

- Ты, парень, еще слишком молод, чтоб по-дурацки сгинуть в сугробе, - сказал Вовка Грицай - заводской водолаз - мужик серьезный и обстоятельный. - Меня, когда крепко бухал, тоже иногда накрывало. Так я от этой беды хорошее лекарство придумал. Действует безотказно. Смотрю в полудреме на разные ужасы, да им же - и говорю: "Неинтересно, хлопцы. Видели мы уже подобные фокусы. Придумайте что-нибудь новое!" В общем, так, парень: воспринимай обстановку с юмором. Убегать и бояться не надо - от себя не уйдешь. Но если совсем уж невмоготу, нужно заставить себя просто проснуться...

Ладно, попробуем:

- Слышь ты, волосан? Подстригись! - мрачно сказал я своему двойнику, который упорно не исчезал. - Не позорь светлый образ советского начальника радиостанции.

- В зеркало глянь, - отпарировал он, не разжимая губ, - и нижнюю челюсть свободной рукой придержи.

Слова прозвучали в моей голове, моим же, заметьте, голосом.

Нет, это мираж, фантом, безмозглая кукла из воздуха, - лихорадочно думал я. - Вон, даже губы не шевелятся. Да и ответ слишком уж очевиден, из моего лексикона. Скорее всего, он зародился в сознании чисто автоматически.

Тот же голос хихикнул и опять прозвучали слова:

- Насколько я понимаю, получка тебе без надобности - все равно уезжаешь. А я еще не развелся. Так что спасибо тебе от всей нашей дружной семьи!