Юрий Никитин - Насты

– Что требуется от нас? – спросил он.

Я на мгновение смешался, впервые не он дает мне инструкции, пусть и в ненавязчивой форме, а в лоб спрашивает, что делать им, а это значит, мы наконец-то перехватили инициативу.

С чашкой в руках я сказал солидно:

– Информационная поддержка. У девушек группы «Срань Господня» всегда присутствует некий артистизм, как вот бросание тортами в морды великих людей. Это вроде картин Пикассо или морковки в петлице парадного костюма Маяковского, когда он возглавлял движение «Пощечина общественному вкусу».

Он сказал воспламененно:

– Да, но здесь церковь!

– Вы же прочли мое сообщение, – уличил я. – Не так ли?

Он кивнул.

– Это моя работа.

– Я сделал акцент, – напомнил я, – что это не церковь, а бизнес-центр. Или, скажем точнее, церковь на семь процентов, а девяносто три, как доказано судом и зафиксировано в бумагах, принадлежит светским организациям! Я уж не говорю, что очень нечистоплотным, это сейчас неважно, главное – нет оскорбления чувств верующих.

Он кивнул, не сводя пристального взгляда с моего лица.

– Вижу, вы все продумали.

– Не все, – сказал я скромно, – хотя и многое.

– На что вы рассчитываете в данном случае?

– Ненависть к власти, – сказал я, – у нас зашкаливает. Как говорят умники, ненависть дикая, иррациональная, ничего не имеющая общего с доводами разума. Мы не европейцы, у нас нет дисциплины разума. Сейчас на ура и с восторгом примут любую дикость, направленную против России. А если кто-то и посмеет робко вякнуть, что эти две девицы насрали в церкви, а это наказуемо – его тут же заклеймят правые и левые, соседи и коллеги, и даже продавцы в магазине, как подхалима власти, лизоблюда и вообще тупую сволочь, которая вообще выжила из ума.

Он быстро подумал, кивнул.

– Да, вы правы. При нынешнем положении народ готов поддерживать даже полнейших ничтожеств, если те выступают против власти. А эти девушки… ну, они выглядят симпатичными. Кстати, вот довод в защиту того, что все человечество превращается в нацию Интернета: уже пошли отклики в Европе и США, и везде реакция точно такая же, как в самой России!

– Прекрасно, – сказал я ровно, – хотя я на это и рассчитывал. Хорошо бы, чтобы правозащитные организации вступились за этих узниц совести!

– Узниц совести, – повторил он, улыбка на его губах стала шире. – Прекрасно. Европарламент будет ржать от такой формулировки, но мы все организуем, чтобы приняли правильную резолюцию.

– Тогда нужно только, – сказал я, – не давать этой теме затихать. Иначе власти втихую могут принять любое решение. Даже отпустить, что нам невыгодно.

– Все СМИ будут постоянно муссировать эту тему, – пообещал он. – В ней огромный потенциал!.. Мы организуем постоянные пикеты возмущенного произволом властей населения, которые будут протестовать у здания суда, и это будет в теленовостях всех каналов мира!..

– Нужно будет, – подсказал я, – организовать и протесты против этих девушек. Но каких-нибудь совсем уж клоунов. Ну, ряженых казаков или недавно выпущенных из тюрьмы уголовников, а то и каких-нибудь бомжей поколоритнее с побитыми и опухшими от пьянства мордами… Вы их фотографировали с подписью, что это единственный электорат власти?

Он криво улыбнулся:

– Было дело. Хотя это не помогло. Но вы правы, часть населения, увидев таких протестующих против этой «Срани», автоматически станут поддерживать… ха-ха, узниц совести! А мы постараемся придать этому фарсу самый серьезный вид.

– Интеллигенция, – сказал я, – вся в едином порыве поддерживает группу «Срань Господня», а всякие черносотенцы, бомжи и уголовники – требуют строгого наказания. При таком раскладе кто посмеет пикнуть против?

Он допил кофе, медленно опустил чашку на столешницу, все еще не сводя с моего лица внимательнейшего взгляда.

– Вы хорошо все продумали, – сказал он одобрительно и с некоторым удивлением. – Вы могли бы стать прекрасным политиком… гм, и, возможно, станете.

Я сказал злобно:

– Сейчас у меня пока другая цель! Разрушить эту власть до основания!

Он кивнул и ответил очень серьезно:

– Поверьте, этой же цели придерживается огромное, просто огромнейшее число людей во всем мире. Очень влиятельных.

На обратном пути я сразу направился в наш офис. Еще только открывая дверь, услышал гул голосов, а когда переступил порог, увидел весь актив в полном составе, а еще и десяток ребят, что организовывали сдерживание охраны храма.

На столах полупустые бутылки вина, но ребята пока с серьезными сосредоточенными мордами, а перед многими вообще не вино, а банки с пивом.

– Всем привет, – сказал я подчеркнуто бодро.

Мне ответили разноголосым ревом, и тут же Зяма вскочил, завопил громким голосом:

– А почему я ничего не знал?

Я сел за стол, отмахнулся, как от мухи.

– Без «МОССАДа» обойдемся. Ты бы совал палки в колеса, трус. А так все получилось! Сразу говорю: с Люськой и Мариной все было обговорено. Они знали, что их потащат в ментовку. Они героини!.. Вот так и надо относиться, а дуры или нет – в данном случае это неважно. Для женщин дурость – это как бриллиантовые серьги.

Грекор кивнул на мониторы, где комментаторы суют под нос прохожим микрофоны и спрашивают, как те относятся к поступку группы «Срань Господня».

– Пока народ фактически одобряет…

Зяма сказал саркастически:

– Не весь.

– Не весь, – согласился с ним Валентин. – Я сохранил этот ролик. Очень колоритный типаж.

– Ряженый казак? – спросил я.

Он покачал головой:

– Нет, еще проще и доступнее для решения, на чью сторону встать. Пьяный слесарь с разбитыми губами и фингалом под глазом громко требует тюремного срока для Люськи и Марины.

Грекор придвинул мне чистый пластиковый стакан, стеклянные девочки купить так и не успели.

– Вина или пива?

– Кофе, – сказал я. – Можешь в стакан.

– Он у нас побудет пока Люськой, – сказал Зяма.

– Лучше Мариной, – возразил Данил. – Она та-а-акие пирожки пекла… И жопа у нее толще, что немаловажно в нашем демократическом обществе с мультикультурными обычаями.

Я развел руками.

– Это история. Когда Люська и Марина под аплодисменты выйдут из застенков режима, они будут такими героинями, что на нас будут смотреть как на козявок. И наверняка к тому моменту станут мультимиллионершами…

Ребята заржали, только Валентин посмотрел очень внимательно, словно старался проникнуть в мои замыслы, да Зяма нахмурился и вперил задумчивый взгляд в пространство, а в глазах замелькали, как в окошке счетчика парковки, быстро меняемые цифирки.

– Что с ними будет дальше? – спросил Данил.

Я покачал головой:

– Люська и Марина – отдельная песня. А мы давайте вернемся к сегодняшним задачам. Пора превращать нашу бурно разрастающуюся организацию в… партию.