Алла Кисилева - Осторожно боги

Наутро, за завтраком, я старался поймать взгляд Эстелы, пытаясь понять, помнит ли она происшедшее ночью, но она продолжала держаться с той же спокойной безучастностью. Мое внимание к ней не осталось незамеченным и вызвало явное неудовольствие Рауля, поэтому я счел более разумным пока прекратить расследование.

Арабский язык я немного знал, но, к сожалению, не настолько, чтобы перевести эту рукопись, изобилующую неизвестными мне понятиями. Мне был необходим переводчик, а значит, нам надо будет задержаться в этом городе до тех пор, пока рукопись не будет переведена. После долгих поисков мне удалось найти человека, который пообещал мне, что справится с этим за один или два дня. В его очевидной сговорчивости сыграла свою роль, конечно, невиданная оплата, предложенная мною. Но когда он прочел первые несколько строк, он запричитал, что по моей милости попадет прямиком в ад, а я сам, по его словам, был прямым потомком Змия, совратившего праматерь нашу Еву с пути истинного. Вид золота немного его успокоил, и, предчувствуя, что он способен исказить или отбросить часть текста, я пригрозил ему, что по окончании работы, все сам тщательно проверю. И если окажется, что он в чем-то погрешил против истины, то денег он больше не получит. К этому я добавил, что если он поторопится, то его душа будет в полной сохранности, а карман отяготится приятным грузом. Слова мои он прекрасно понял и попросил прийти на следующий день пораньше. Неожиданно образовавшееся свободное время я употребил для долгой прогулки по городу, но мало что увидел, необычайно занятый мучившими меня мыслями. Остаток же дня я посвятил своим заметкам, которые уже давно требовали моего внимания.

Наутро я получил перевод, сделав докучливого переводчика намного богаче, а через пару часов мы уже снова были в дороге. Несмотря на все свое нетерпение, я решил отложить прочтение рукописи на некоторое время, неосознанно ожидая, наверное, какого-то особого знака. Без особых происшествий мы миновали Памплону, славившуюся своими быками, и добрались до Эстельи. И вот здесь, в самом названии города, я увидел долгожданный знак. Именно здесь я должен был прочитать так дорого мне доставшийся перевод. Я решил остаться на пару дней. К моему удивлению, мое решение вызвало явное неудовольствие Рауля, но он мне уже начинал надоедать своими бесконечными поучениями, и я резко осадил его, настояв на своем.

Устроившись на этот раз по своему разумению и подальше от своих спутников, я распорядился, чтобы меня не беспокоили без надобности, и остался наедине с рукописью. Этот странный текст оставил у меня очень неприятный осадок. Мне подумалось, что отцу это все понравилось бы гораздо больше. Я смутно почувствовал, что между его попытками что-то мне объяснить и содержанием этой рукописи была некая связь. И вот тут-то я и пожалел, что тогда не особенно вслушивался, полагая, что его слова — горячечный бред. Как бы то ни было, на следующий день мы отправились дальше.

Истории Рауля были бесконечны. Он говорил о разных странах и разных временах. Истории короткие и длинные, веселые и печальные, о богах и императорах, об империях, пропавших в песках времени, и империях, существующих поныне, лились из него нескончаемым потоком. На следующий день как мы выехали из Эстельи, он начал рассказывать очередную историю. Утомленный его нескончаемой болтовней, я слушал вполуха, витая мыслями где-то далеко отсюда, пока не услышал, что речь шла о странствия богов, ищущих пристанища в чужих землях. Это сразу привлекло мое внимание, я заинтересовался и прислушался. Как я понял, держали они свой путь в далекую страну, лежащую где-то в северных морях. Иберния, так назвал ее Рауль. Я удивился и перебил неугомонного рассказчика:

— Иберния? Как может такое быть? Разве не так зовется страна, по которой мы идем, пользуясь ее гостеприимством?

— Иберния, а не Иберия, — медленно, отчетливо выговаривая каждую букву, произнес он и продолжил, не обращая на меня более никакого внимания, чем уже в который раз изрядно рассердил меня. Но я решил не устраивать пока ссоры, справедливо полагая, что сейчас еще не время для этого. Меня давно раздражало его поведение, и несколько раз я уже намеревался предложить ему следовать своей дорогой, но что-то удерживало меня от этого шага. Рауль говорил безучастно, смотря вдаль, как будто видел там нечто неведомое, а быть может, и ту самую благословенную страну, о которой он вел свой рассказ.

— Так жили они спокойно в своей маленькой деревушке, но однажды на дороге показался тот, кто назвал себя богом-изгнанником. Созвал он их всех и спросил, хотят ли они стать великими, хотят ли они получить многие богатства этого мира. Не называя своего имени, сказал он им, чтобы звали они его Дагда, ибо будет он добр с ними и научит разным полезным вещам.

Дагда. Это имя взорвалось громом у меня в ушах.

— Дагда? — я вновь перебил рассказчика, почти крича.

— Ну да. — Лицо Рауля было отрешенно-спокойным.

— Кто он такой? — немного тише спросил я его.

— Бог, один из богов, — просто ответил Рауль, как будто речь шла о самой что ни на есть обыденной вещи. Как будто каждый день один из богов отправляется в дорогу, чтобы найти тех, кто согласится учиться у него. У меня сразу же возникло множество вопросов, и я уже открыл рот, чтобы потребовать от рассказчика ответа, но осекся. Рядом раздался еле слышный шепот, и чей-то голос произнес одно короткое слово:

— Нет.

Я остановился. Обернувшись, я увидел прикованный ко мне взгляд Эстелы, она чуть заметно кивнула. От Рауля не ускользнули наши действия, видно было, от него не укрылось мое внимание к девушке, он сердито нахмурился и разраженным жестом приказал сестре удалиться. Больше я его ни о чем не расспрашивал. Но впервые задумался всерьез о своих спутниках и подумал, что, по сути, ничего не знаю о них. Я впервые обратил внимание, что их отношения были очень странными, что Эстела никогда не разговаривала ни со мной, ни с братом, ни с кем-либо еще. Ее короткое «нет» было единственным словом, произнесенным ею за все это время. Еще мне показалось, что чем разговорчивее становился Рауль, тем более она угасала, как-то удивительно истончаясь, хотя, видит Бог, она ела пищу наравне со всеми. Впервые я попытался украдкой рассмотреть ее, ранее не обращая никакого внимания на ее внешность.

Прекрасная статуя, виденная мною той ночью, при дневном свете давно исчезла, и я уже сомневался, ее ли видел тогда. Изо дня в день передо мною была потухшая женщина, какая-то пыльная и серая, с глазами, опущенными к земле. Но в тот день, присмотревшись к ней повнимательнее, я с удивлением обнаружил, что лицо ее было все так же невероятно красиво той утонченной и изысканной красотой, которая, может, и не сразу бросается в глаза, но увидев которую невозможно забыть. После ночного происшествия я больше был занят таинственной рукописью и почти совсем не думал о женщине. И только теперь меня ужаснула мысль, что же могло произойти с нею, какая сила сделала ее так похожей на тень. Казалось, жизнь медленно, по капле покидает ее.