Вадим Кошелев - Круговорот

— Я русский моряк. Зовут меня Александр. По фамилии Пряхин… Я родился более четырех тысяч лет назад. Мне двадцать девять лет. Три года назад я умер.

— Даже если так, то все равно ты остаешься Избранным, — послышался голос Чона.

— Но я не хочу им быть!

— Тебе придется! — более настойчиво проговорил Чон. — Выполни предназначенную тебе миссию и тяжкий груз ответственности больше не будет над тобой довлеть. И кто знает, может, ты снова обретешь самого себя. Чон закрыл глаза, погружаясь в медитацию. Он давал понять, что больше не станет отвечать на Санины вопросы. Пряхин одиноко стоял в ночи и гадал о своем предназначении в этом мире. Колдуну удалось заронить в него некое зерно сомнений. И чтобы окончательно не сойти с ума Саня начал вспоминать свою прошлую жизнь. Жизнь, которая не могла быть показана ему никаким наивысшим разумом. Ибо Саня не был в ней бесчувственным болванчиком, или сторонним наблюдателем. Он страдал, любил, ненавидел, сопереживал — короче говоря, жил полноценной жизнью. Здесь его считают Избранным.

Черт с ним!.. Пусть считают. Им нужно, чтобы Саня исполнил пророчество. Саня исполнит его. И коли уж все идет по кругу, то история древлян должна начаться с самого начала. К восходу солнца на берегу вновь собрались воины. И лишь край светила показался из-за восточных гор, послышался торжественный голос Чона:

— Мы слушаем тебя, Избранный. Саня повернулся к присутствующим войнам. Медленно поднял глаза и какое-то время держал паузу. Затем изрек:

— Земля ваша велика и обильна, а порядка в ней нет… Я ярый сторонник монархии и убежден, что на данном этапе развития демократия вашему народу категорически противопоказана. Посему, чтобы прекратить междоусобицы, хаос и безвластие вам нужно призвать князя со стороны. Закрепить за ним престолонаследие. И забыть о других претендентах на трон… Лучше бы их сразу всех убить. Но, думаю, можно обойтись и без кровопролития. Взять клятву верности, к примеру. Главное, чтобы нового правителя поддержали все слои населения. Для этого нужно собрать всенародное вече или что там у вас принято делать в таких случаях. А для того, чтобы люди стали сговорчивее у нового князя должна быть добрая дружина.

Дисциплинированная и боеспособная. Этакий Клан Воинов со своим уставом и правилами. Всем кто войдет в Клан придется отказаться от старой морали. Безнаказанно грабить, резать и насиловать они уже не смогут… Вот в общем-то и все, что я вам хотел заявить… Можете задавать ваши вопросы.

— Кого ты прочишь на княжество? — спросил Барс.

— Из политических соображений на престол нужно пригласить представителя наиболее мощной державы… Кто из ваших соседей самый сильный?

— Пожалуй, варги, — задумчиво проговорил Кабан.

— Варги — они же варяги… Замечательно… Все становится на круги своя… Отправляйте к варгам посольство и молите их конунга или короля, чтобы он назначил на ваше княжество своего отпрыска…

— А что ты там говорил о Клане Воинов? — спросил Громила Стен.

Этому благородному человеку Санина идея о реформе в армии, должна была прийтись по сердцу.

— Клан — это мощное сообщество Воинов. В него можно войти, но нельзя выйти. В Клане должны служить только элитные бойцы. Для этого нужно ежегодно проводить отбор… Претендентов созывать с разных уголков Материка. Проверять их на выносливость, силу и ловкость.

Прошедших отбор воинов продолжать натаскивать, делать из каждого машину войны. Для этого у вас есть Чон. Он может стать первым наставником Клана.

— А без Клана нельзя обойтись? — спросил Лиходей.

— Нельзя, — категорично заявил Саня. — Вы назвали меня Избранным.

За язык вас никто не тянул. Теперь или делайте то, что говорю вам я или разойдемся на все четыре стороны.

— Мы слушаем… Говори, — сдержанно произнес Чон, при этом осуждающе посмотрел на Лиходея.

— Во главе Клана Воинов встанет Громила Стен, — продолжил свою речь Саня.

— Почему именно Громила? — снова открыл рот Лиходей. — Он ведь не древлянин.

— Именно потому, что он не древлянин, Громила возглавит Клан, — сказал Саня. — Кроме того я доверяю Громиле и считаю его человеком слова. Стен, ставший объектом всеобщего внимания, смутился и промямлил что-то невразумительное — благодарил за оказанное доверие. Саня продолжил:

— Я оставляю за собой право выработать устав Клана, и первое время буду следить за тем, чтобы этот устав неукоснительно соблюдался.

— Первое время? — удивленно спросил Клешня.

— Естественно, — проговорил Саня. — Как только пророчество сбудется, я с удовольствием умою руки. Чон после Саниных слов прищурился хитро.

— Интуиция подсказывает мне, что ты не сможешь умыть рук, — сказал он. Саня так и подмывало послать колдуна с его душной интуицией куда подальше. Но он сдержался. Он теперь как-никак Избранный. А Избранным негоже опускаться до банальной ругани.

— Не пройдет и полгода, как на землях древлян установится мир и порядок, — сказал Саня, обращаясь ко всем окружающим его людям. — Гридни больше не будут обижать мирных людей. Бояре перестанут резать друг друга, доказывая свои права на престол. Разбойники прекратят грабить и убивать. В тот момент Саня твердо верил в благополучный исход своей затеи.

Как верил в то, что его приключения, в конце концов, завершаться достойным финалом. Он остепенится… Женится… Заведет семью…

Нарожает детей…И заживет долго и счастливо… Возможно, он даже смирится со своим прозвищем Барсук. А его прошлая жизнь в мире Предшественников останется ничем иным, как прошлой жизнью и не более того.

С Алексом Пряхиным я познакомился не так давно. Хотя! «не так давно» — в данном случае понятие относительное.

Скажем, лет этак пять тому назад мы работали вместе с ним на старом, раздолбанном балкере. Прошли неплохую школу мужества. Затем наши пути разошлись. Что я могу сказать о Сане? — Он был парнем в меру циничным, в меру остроумным, но не в меру наглым. И еще была в нем этакая бесшабашная удаль. О таких говорят: «Человек — Сорвиголова». Мы с Саней дружили… Переписывались по мылу какое-то время. А потом он исчез… Я звонил его матери. Узнавал, как, да что?..

Санина мать ничего не знала о сыне… Но твердо верила, или хотела верить, что он жив — здоров и скоро обязательно объявится…

Материнское сердце!.. И все такое… Что тут еще можно сказать!? Недавно я оказался проездом в Питере. Мне нужно было посетить офис одной из авиакомпаний, чтобы получить билет на завтрашний рейс. Вещи я оставил в гостинице и поехал в центр. Хорошо помню тот октябрьский промозглый вечер. Я стоял на перекрестке Невского и Литейного. Курил. Кутался в плащ, разглядывая застывшие в пробке машины. Неподалеку от меня в мусорной урне копался бомж — молодой мужчина в рваном пальто, чьи черты мне показались до боли знакомы… Через минуту я уже не сомневался, что сей санитар питерских помоек никто иной как Александр Пряхин. Я подошел к бомжу и, пристально глядя в его заросшее куцей растительностью лицо, сказал: