Алексей Мороз - От легенды до легенды (сборник)

Кир покачал головой:

— Нет. Не скрутишь. И не засунешь. Ты светлее, чем сам думаешь…

— Так! Хватит! Поехали! Диана, скажи ему… что-нибудь!

— Не засунешь ты его никуда! Таксист удрал, мерзавец, — устало проговорила Диана, вновь становясь такой знакомой Динкой. Как же они с Настей похожи!

Макс выматерился.

— Подожди. Вот, послушай… — Кирилл перехватил гитару.

— Да что я, брынканья твоего не слышал? Я…

Хрусталь.

Ударили пальцы по струнам.

Перо. Одинокое. Черное, как смоль. Купается в облаках. Черное на белом. Белое на золотом. И сквозь золотое марево проступает…

…Кирюха, дружище мой, чуть ли не единственный в мире, ты ли это? Поседел, исхудал, в каких-то обносках, поешь перед порогом больницы. Ты в обносках, и ты смеешься, а директор госпиталя не хочет отпускать тебя, потому что вот уже третий безнадежный пациент выкарабкивается за последнюю неделю. За неделю, которую ты провел у порога госпиталя. А я… Это я? Что я там делаю? Нет, невозможно, так не бывает.

…Максим, менеджер мой неутомимый, ты ли это? Постаревший, но все с той же шальной улыбкой. В белом больничном халате. Но нет, ты не болен. Ты — директор этого госпиталя. Госпиталя, открытого как для богатых, так и для бедных. Даже для совсем бедных. Нет, ты все такой же предприимчивый делец, но больше не гонишься ни за прибылью, ни за славой. А гонишься… за чем? Неужели… Нет, невозможно, так не бывает.

…Я ли это? Нет, не я! Не могу я сидеть на собственной кухне в обнимку с этой куклой Кристиной. Сидеть и рыдать в унисон. Только не с ней! Да еще и рассказывать — пока Макс не слышит — о своей, пусть прошедшей, но все еще недогоревшей любви. Только не ей! Она ведь… Она же… Эх! Она тоже потеряла того, кого любила… Пусть своеобразно, но любила. И талантливого перспективного рокера, и свихнувшегося на странных идеях чудака. Чудака, от которого вот уже несколько месяцев нет вестей. Две молодые девушки сидят в обнимку, а за спинами, словно из тумана, возникает пожилое, но такое знакомое лицо. Нет, невозможно, так не бывает.

…Сероглазая, ты ли это? Моя находка и потеря, мой сон — и прекрасный, и страшный одновременно. Ты здесь, ты пришла, ты говоришь о золотых крыльях, о хрустальных облаках, о том, к чему я всю жизнь только стремился. «Мне подарили свет. Почему именно мне?» — «Тебе не дарили. Он уже был в тебе». Ты — мой ангел, ты вернулась, а значит, мне пора уходить. Ноги в мозолях, рубаха истерта, но этот путь будет легким. Сероглазая. Ты вернулась. Невозможно. Так не бывает.

Пальцы бьют по струнам.

Звон. Далекий смех бьется о хрусталь, пытается достучаться, докричаться.

Хрусталь.

Пальцы бьют по струнам.

Макс уже не пытается вырвать из рук гитару.

— Ты… ты… — Максим растерянно топтался на месте, затем неуверенно пробормотал: — Ты представляешь, какой из этого может получиться хит?

— Кирюша, что… Что это было? — Динка очень сильно побледнела.

Кирилл стоял молча, задумчиво разглядывал гитару. Он уже не порывался уйти. Но его больше никто не останавливал…

Динамик над моим ухом взревел, как всегда, неожиданно, пропев при этом, что «знает три слова». Я безуспешно попытался нащупать пульт, раскопал часы под подушкой и с трудом продрал глаза. Кто-то поставил таймер ровно на семь утра. Причем, кроме меня, этого никто не мог сделать. Я тоже знаю три слова.

— …по прогнозу гидрометцентра сегодня продолжительные дожди и дальнейшее понижение температуры, — обрадовал мерзостно бодрый голос из радиоприемника.

Потрясающе. Особенно в преддверии выходных.

Минут через десять где-то в коридоре меня разбудил звон посуды, доносящийся из кухни. Смело толкнув дверь, я обнаружил суетящегося возле холодильника Никодима. Домовой колдовал над завтраком. Из холодильника, словно боевая эскадра космических кораблей в кильватерной колонне, вылетели палка колбасы, солидный кусок сыра, масло в масленке и пара бананов. Колонна летающих объектов проплыла возле моего носа и приземлилась на стол.

— Утро доброе? — осторожно спросил Никодим, критически глядя на мою потрепанную физиономию.

— Это вряд ли.

— Значит, ты тоже почувствовал, — отметил домовой. — Ну, хоть какой-то сдвиг в развитии.

Интересно, о чем это он? Впрочем, его слова тут же вылетели из головы, когда я вспомнил о чашке крепкого чая.

При помощи «противопожарных» спичек, с шестой попытки, я зажег-таки газ под чайником, после чего направил свои стопы в ванную. В этот момент остатки утренней гармонии окончательно улетучились под торжествующий рык, раздавшийся из соседней комнаты. В следующее мгновение из нее в панике вылетел вопящий соседский кот с глазами, полными первобытного ужаса, а следом несся рычащий гоблин, ростом с табурет, в проломленном рогатом шлеме и порванных кроссовках. При этом он размахивал боевым молотом устрашающих размеров. Весь этот зверинец промчался мимо меня и исчез в лоджии. Послышался грохот, кошачий визг и звон бьющихся бутылок.

Моя квартира похожа на дурдом.

— Он нам всю жилплощадь разнесет, лиходей зеленомордый, — послышалось бурчание за моей спиной.

Я обернулся. Никодим стоял, привалившись к стене и скрестив руки на груди.

— Пора его спустить с лестницы, пока он нас по миру не пустил.

— Пускай сначала кота отвадит.

Вообще-то я против насилия и за мир во всем мире, но рыжая бестия, нежно называемая соседкой Пушком, не имела ни малейшего понятия о совести и морали. Кот пробирался через лоджию в нашу квартиру, метил территорию и воровал сушеную воблу. Все попытки пресечь эту подрывную деятельность не увенчались успехом. Поэтому кошачьи вопли были для меня лучшей песней в это хмурое летнее утро. К сожалению, они быстро сменились руганью на неизвестном наречии. В дверях показался обиженный на весь свет гоблин, тоскливо волочивший боевой молот по полу. На его обаятельном лице читалась мировая скорбь.

— Кушать есть? — сиплым голосом спросил зеленолицый. — Ушел завтрак.

Мы с домовым вздохнули. Нет справедливости в бренном мире. Хотелось верить, что у кота пропала всякая охота ходить к нам в гости.

С наслаждением вгрызаясь в бутерброд и прихлебывая ароматный, заваренный на травах чай, я почувствовал, как в этот дом возвращается покой и порядок. Рядом наш постоялец с энтузиазмом истреблял пельмени, а Никодим с достоинством английского джентльмена пил кофе. За окном проносились машины, люди шли по своим делам. Им даже в голову не могло прийти, что рядом, в обыкновенной девятиэтажке, в обыкновенной на вид квартире, на кухне сидят домовой и гоблин.

Вы не верите в домовых и гоблинов? Я тоже не верил, еще совсем недавно. Как говорит один мой приятель: «Пока нос к носу не столкнешься — не поверишь». Что-то в этом роде и произошло со мной чуть меньше года назад. Однажды дождливой майской ночью, когда ваш покорный слуга смотрел по телевизору футбол и тихо попивал себе пиво, в окно снаружи кто-то постучался. Живу я на седьмом этаже, а за окном нет даже карниза. Раздернув шторы, я обнаружил за стеклом парящую в воздухе фею. Она, видите ли, совсем намокла и захотела переждать ливень в первой же попавшейся на глаза квартире. В один миг все мои представления об окружающем мире рухнули в тартарары. Вслед за представлениями туда же едва не рухнул мой мозг. Но шок прошел довольно быстро, и стало даже интересно. Еще через месяц в моей квартире поселился Никодим. Впрочем, его появление — отдельная история.