Владислав Победоносцев - Тутти Кванти

— За это следует выпить! — Ва-Жизд встал, подошел к двери и, приоткрыв ее, приказал адъютанту: — Вао, криоли и фрукты… — Вернувшись, озорно предложил: — Продолжим?

— Всепланетное продуктовое смятение…

— Пять!.. Эта «пятерка» бесценна. По значимости она делит первое — второе места с оборонным подрывом…

— Зашатавшаяся вера, эпидемия недоверия друг к другу, общая тревога и недовольство граждан происходящим — это, вероятно, тоже…

— Безусловно, моральная, эмоциональная атмосфера — важнейший фактор, незримо разрушающий трафальерское общество и потому активно помогающий нам. Это шесть!.. Совсем неплохо, ур-Муон, я даже как будто оправился от сковавшей меня с вечера депрессии…

— Вот бы уж никогда не подумал, что она властна над вами.

— Это все из-за проклятого бунта… А вот и мозговыми усилиями заработанная утеха.

Адъютант разлил в чашечки вао, горячий тонизирующий напиток, добавил в него изрядную дозу крепкого и сладкого криоли и вышел, оставив кувшины с напитками и корзину с фруктами на передвижном столике.

— Каково же резюме? — спросил ва-Жизд, отхлебывая из чашечки. — О, отменно вкусно, пей — ты заслужил! И бери алы — лучшего сочетания не изобрести. — И подал пример, вгрызаясь в сочный, терпкий плод с горчинкой. — Так каким будет твое резюме?

— Можно сказать, что я с него начал: реакции на Трафальеруме протекают бурно и в заложенных нами параметрах. Однако, — ур-Муон выбрал алы воскового цвета и покачал на ладони, — до его спелости нашему плоду надо еще повисеть на ветке.

— Объективно твое осторожное заключение, откладывающее решительные действия на неопределенный срок, разительно противоречит твоему же весьма оптимистическому докладу. Как ты это объяснишь?

— Поводов для оптимизма сколько угодно, но перед нами планета-гигант. В этом все дело. Отрадные для нас процессы еще не разъели всю ее территорию и не прогрызли вот на такую глубину! — Ур-Муон, добравшийся до сердцевины алы, показал на черную, вызревшую косточку-семя. — Так что противоречия нет.

— Будь по-твоему — подождем. В такой игре, даже если ты ошибаешься, лучше перестраховаться. — По-хозяйски разлив содержимое кувшинов по чашкам, ва-Жизд спросил: — А если запустить ра-гуровские зонды?!.. Три-четыре сервиза, с интервалом в сутки?..

— В облет планеты? Что ж, для легких аппаратов, нашпигованных безобидными исследовательскими приборами, пора, пожалуй, приспела.

— Тогда так: сейчас извлечем из постели ге-Стаба — что он, в самом-то деле, дрыхнет? Департамент «Война» должен бодрствовать круглосуточно! — и прикажем ему снаряжать научные экспедиции вокруг соседушки!.. Отчего вяло пьешь-жуешь, духовный наставник нации?

Экспресс «Питон», курсирующий по маршруту Восточное побережье — Е 2, пластался над полотном уже больше четырех часов, но не поглотил и половины предписанного к этому сроку расстояния: витающий внутри него страх урезал скорость вдвое.

Вопреки обыкновению и строгой инструкции экипаж полным составом, пренебрегая отдыхом, истово, до слезоточения, бороздил взглядами магистраль, выискивая завалы и скрытые воронки. Да и посмели бы электролетчики не делать этого: контролируя их и дорогу, вместе с ними приникли к обзорному фонарю два трафальера, делегированные пассажирами и сменяемые ежечасно.

В отличие от сосредоточенной и молчаливой деловитости пилотской кабины, этой крохотной головки километрового желтого питона, все остальное его гибкое тело, сегментированное блоками индивидуальных кают, ресторанами, видеотеками, игровыми и спортивными залами, бассейнами, библиотеками, полнилось взвинченными восклицаниями и аналитическими диалогами, дикими россказнями и достоверными рассказами, нелепыми слухами и свидетельствами очевидцев, глупыми домыслами и провидческими умозаключениями, мирными собеседованиями и ожесточенными спорами, исповедями идущих по следу и заметающих след, гончих и гонимых, страшной правдой и страшной ложью…

— Да нельзя эту кормовщицу просто так убивать — ее надо умертвить годичными пытками! — гремел точно рубленный из колоды рыбак, оттесняя от барьера платного тира щуплого господина в добротном чиновничьем сюртуке. — У меня в доме на рыбу глядеть не могут, а она бриггов заразила! Любимое мясо у детей отняла. Чем их теперь кормить?

— Зачем паниковать? — раздраженным фальцетом возражал чиновный, норовя обойти колоду и вернуться к барьеру. — Она давно изолирована и не в состоянии продолжать свои преступные действия.

— И-эх, наивный господин, да у нее сообщники по всем фермам понасажены!

— Откуда такие сведения? — фальцетил чиновный, прорываясь к барьеру и хватая спортивный арбалет. — Вы следователь, статистик, эпидемиолог?

Колода нависла над прицелившимся было в стреба чиновным и неожиданно тихо справилась:

— Детвора по дому бегает? — И, не дожидаясь ответа, напророчила: — Вот когда она схватится за животики и сляжет, тебе будет все равно, кто я и откуда чего знаю, но беды уже не отведешь.

Рыбак вырвал из рук чиновного арбалет, навскидку сшиб стервятника с ветки, аккуратно вложил в ладонь обиженного монетку за выстрел и двинулся в каютный сегмент.

— Эй, меткач! — окликнул его, догоняя, хозяин тира. — А ты читал в «Часе» про копчужника, который…

— …набивал в копчености всякие обрезки и отходы вместо мяса?

— И которые из-за этого не жрали даже неприхотливые домашние луфы…

— И которого лихо распотрошил терцет…

— Который спроворили по настоянию «свс»…

— Которые прислали настоящие вероносцы…

— Которые уже сколачивают боевые фаланги…

— Которые уже поколачивают вероотступников… Нет, не читал! — Расхохотались: экспромтом возникшая игра понравилась обоим. — И тебе не советую: и есть перестанешь, и спать — такую жуть везде пишут!..

Хлопнув тирщика по плечу, рыбак перешел по гибкой сцепке в соседний сегмент, и первое, что услышал, притормозило его ход.

— Бессонница затерзала, — жаловался кому-то за приоткрытой дверью каюты грудной женский голос, — так и вижу: сует мне терцетчик «свс», а там намазюкано, будто я продаю больным дешевые снадобья, а деру за них как за дорогие. Могут ведь это пришить провизору? Вон в «Целителе» как отделали доктора См, а уж какой знаменитый хирург…

— Что ж он такого натворил? — испуганно спросил другой женский голос.

— Да я-то ни слову не верю, но пишут, что он обманывал несчастных опухольных, говоря, что поражения зашли дальше, чем было на самом деле. Ну и соответственно, дескать, стриг с них — якобы за спасение. Теперь вот его обгладывает терцет, а бедняги, лишившись целителя, уходят к нашей фиолетовой звезде легкой струйкой дыма.