Ричард Бахман - Бегущий человек

Лишь пять из шести цилиндров машины работало, и она развивала скорость только семьдесят километров в час, качаясь, как пьяница, из стороны в сторону.

Парракис указывал дорогу уже с места рядом с водителем, куда Ричардс перетащил его. При ударе рулевая колонка вонзилась ему в живот, Ричардс решил, что Элтон умирает. Его кровь на ребристом руле была теплой и липкой под ладонями.

— Я очень виноват… — сказал Парракис. — Здесь поверни налево. Это, действительно, моя вина. Я должен был предусмотреть… Она… не в своем уме. Я не…

Он закашлялся и равнодушно выплюнул сгусток черной крови на штаны. Звук сирен наполнил однако, он слышался далеко позади и шел с запада. Они свернули с улицы Марджинал и передвигались по маленьким дорогам, которые указывал Парракис.

Потом они выехали на шоссе 9, ведущее на север. Пригороды Портленда постепенно исчезали, переходя в местность, покрытую голым осенним кустарником, перемежаясь пустынными, как бы выеденными саранчой, полосками и болотами.

— Ты уверен, что знаешь, куда мы едем? — спросил Ричардс. Он чувствовал себя одним огромным комком боли и был почти уверен, что у него сломана нога. Никакого сомнения не было в отношении носа. Он с трудом втягивал воздух.

— Мы едем в одно место, которое я хорошо знаю, — сказал Элтон Парракис и вновь сплюнул кровь. — Она не раз повторяла, что лучший друг для мальчика — это его мать. Ты можешь в это поверить? А я верил. Они не сделают ей ничего плохого? Не посадят в тюрьму?

— Нет, — отрезал Ричардс, хотя в действительности он не знал ответа на этот вопрос.

Было двадцать минут девятого. Всего десять минут восьмого они выбежали на улицу через Голубую дверь, а кажется, что с тех пор прошла целая вечность.

Вдали еще несколько сирен влилось общий хор. Итак, Ричардсу удалось без труда избавиться от двух полицейских машин — дополнительная премия для Шейлы. Кровавые деньги. А как там Кэти? Не стало ли ей хуже? Как вы там, мои дорогие? Я так люблю вас! Здесь, на Богом забытой дороге, которая годится только для охотников на оленей или влюбленных парочек, ищущих уединения, я опять повторяю, что люблю вас. Пусть ваш сон будет спокойным! Желаю вам…

— Поверни налево, — прохрипел Элтон.

Ричардс свернул на гладкую асфальтированную дорогу, которая проходила сквозь смешанный лес голых вязов, небольших сосен и мелкого кустарника. В нос ударил запах реки, зацветшей и отравленной промышленными отходами. Низко свисавшие ветки царапали крышу машины, как руки скелетов. Они проехали мимо вывески, на которой было написано:

Строительство универсального комплекса «Суперпайнтри».

Не входить! За нарушение — штраф !

Машина поднялась на пригорок и остановилась перед въездом в комплекс. «Строительство было заморожено по крайней мере года два назад, — подумал Ричардс. — Да и в то время мало, что было сделано». Строительная площадка представляла собой лабиринт из недостроенных зданий и магазинов, разбросанных труб, строительных блоков и досок, будок и проржавевших бытовок. Все это покрылось зарослями можжевельника, лавра, сорняками и побегами голубой ели.

И все это тянулось на километры. Глубокие продолговатые котлованы стояли, как могилы, вырытые для римских богов. Ржавые скелеты стальных конструкций. Бетонные стены с натыканной металлической арматурой торчали, как загадочные криптограммы. Выровненные просторные автостоянки поросли травой.

Где-то над головой пронеслась на сильных, бесшумных крыльях сова, высматривающая добычу.

— Помоги мне… Помоги мне перебраться за руль.

— Ты сейчас не в состоянии вести машину, — ответил Ричардс и с силой толкнул дверь, пытаясь открыть ее.

— Все, что я могу сделать, это сыграть роль приманки… — сказал Элтон Парракис отрешенно. — Я постараюсь отвлечь их… Буду ехать, пока смогу…

— Нет, — отрезал Ричардс.

— Отпусти меня, — закричал Элтон, его детское жирное лицо казалось какой-то ужасной маской. — Я умираю. Так что ты лучше дай мне уехать…

Он зашелся в жутком беззвучном кашле. Новые сгустки крови появились у него на губах. В машине запахло как на бойне.

— Помоги мне, — прошептал Элтон, — я слишком толстый, я не могу сделать это сам. Помоги мне пересесть…

Ричардс наконец решился. Из последних сил он приподнял Элтона и сантиметр за сантиметром толчками перетащил его. Руки скользнули по хлюпающей крови Элтона. Все переднее сиденье было липким. А Элтон (кто только мог подумать, что в нем столько крови) продолжал ее терять.

В конце концов Ричардс усадил Элтона за руль. Воздушная машина толчками приподнялась над землей и сделала поворот. Стоп-сигналы то вспыхивали, то гасли. Машину несколько раз заносило на деревья, пока Элтон не нашел дорогу.

Ричардс думал, что скоро услышит звук удара от столкновения, однако было тихо. Слышался лишь постепенно удаляющийся шум неритмично работающего мотора. Потом и этот звук затих, вообще ничего не было слышно, кроме гула летящего высоко в небе самолета. С опозданием Ричардс вспомнил, что оставил в машине свои костыли, купленные для того, чтобы изменить внешность.

В черном небе равнодушно мерцали звезды. Изо рта вырывались облачка пара — сегодня ночью было холодно.

Он сверкнул с дороги и нырнул в джунгли стройки.

Он отбросил в сторону старый кусок изоляции, лежавшей на полу подвала и прикрывавшей колодец, и, держась за торчащие скобы, как за перила, осторожно спустился вниз. Отыскав палку, он постучал по свернутому в трубу рубероиду, чтобы спугнуть крыс. Но никаких крыс не было, он только поднял облако пыли и чихнул, что тут же отдалось болью в его сломанном носу. Да, тут никаких крыс нет, все они в городе. Он издал короткий смешок, который прозвучал истерически в темноте.

Чтобы согреться, он начал обматывать вокруг себя куски рубероида, пока не стал похожим на кокон. Потом прислонился к стене и задремал.

Когда он проснулся, была глубокая ночь, лишь на востоке белел холодный тонкий серп месяца. Ричардс по-прежнему был один, полицейских сирен не слышно. Было, наверное, часа три ночи.

Рука ныла от боли, но кровь перестала течь. Он обнаружил это только тогда, когда вынул руку из-под рубероида и осторожно стряхнул грязь с раны. Пуля полицейского вырвала большой треугольный кусок мяса выше локтя. «Повезло, что кость не раздроблена», — подумал Ричардс. В то же время очень сильно болела нога. Наощупь она была какой-то странной, эфемерной и едва реагировала на прикосновение. «Наверное, сломана кость», — засыпая, подумал он.

Когда он вновь открыл глаза, то почувствовал, что голова прояснилась. Луна поднялась уже на середину неба, хотя по-прежнему не было признаков рассвета. Он никак не мог ухватить какую-то мысль…