Нил Шустерман - Междуглушь

— А если он нас поймает и сделает своими рабами? — ныл Спидо. — Что тогда?

— Диктаторы, правящие железной рукой, всегда стоят на страже собственных интересов, — назидательно проговорила Мэри. — Так что если Мопси Капоне и в самом деле диктатор — не в его интересах превращать нас в рабов.

— Вы так в этом уверены?

— Нет, — вздохнув, призналась Мэри. — Но мы всё равно отправляемся туда.

Они сделали ещё один круг над городом и начали спускаться к мёртвому пятну Всемирной выставки.

Всемирная Колумбовская выставка 1893-го года [23] Всемирная выставка в Чикаго получила своё название потому, что в тот год праздновали четырёхсотлетие открытия Колумбом Америки. была, наверно, самой грандиозной мировой ярмаркой всех времён. Она протянулась на целую милю вдоль берега озера Мичиган и выглядела так, что посетителям казалось, будто они из Чикаго попали в Древний Рим. Величественные, увенчанные куполами здания, колоннады, великолепные фонтаны составляли самое сердце Выставки и отличались такой алебастровой белизной, что на солнце слепили глаза, а при лунном свете, казалось, испускали мистическое сияние. Этот комплекс назвали «Великим Белым городом». Вздымающиеся ввысь колонны и поражающие воображение святилища индустрии символизировали могущество и вечность творений человеческого гения.

К сожалению, всё это было сооружено из дешёвого гипса, а потому как только Выставка завершилась, рассыпалось, будто песочный замок.

Однако то, что было утрачено в живом мире, сохранилось в вечном. Здесь, в Междумире, Великий Белый город всё так же тянется вдоль берега озера Мичиган; в самом его центре по-прежнему возвышается золочёная статуя Республики, а колесо Джорджа Ферриса, его подлинное детище, [24] Первое в мире колесо обозрения построено было построено инженером Джорджем Вашингтоном Феррисом специально для Всемирной Колумбовской выставки в Чикаго. самое высокое сооружение междумирного Чикаго — продолжает своё безостановочное кружение.

Короче говоря, место потрясало своей величественностью, но если уж на то пошло, Мэри Хайтауэр тоже была не промах — обставила своё прибытие с воистину королевской пышностью.

«Гинденбург» приземлился на Площади Славы — самой большой площади в сердце Белого города — опустившись прямо в зеркальный бассейн. Бассейн настолько соответствовал гигантскому дирижаблю по размеру и очертаниям, что оторопь брала: казалось, будто так и было задумано с самого начала, ведь они подходили друг другу, как ключ к замку. На площади собрались сотни и сотни чикагских послесветов. Они, разинув рты, глазели на то, как опустился пандус и по нему, выстроившись по росту, попарно промаршировали подданные Мэри. Сойдя в мелкий зеркальный бассейн, они разделились на два ряда и обернулись внутрь лицом, образовав почётный караул, вдоль которого должна была прошествовать Мэри.

Караул застыл по стойке смирно и хранил торжественное молчание. И вот появилась Мэри — она ступала медленно, по-королевски; подол её бархатного зелёного платья скользил по поверхности неглубокого, по щиколотку, бассейна, и казалось, будто она идёт по воде. Она прошла к кромке бассейна и остановилась, терпеливо ожидая, когда местные послесветы соберутся с духом, чтобы приблизиться к ней. А те, жалкие и запуганные, с тёмными кругами вокруг широко открытых глаз, производили тягостное впечатление зомби. Однако эти глаза вовсе не были пустыми и безжизненными, в них плескался страх — верный признак того, что слухи о Мопси Капоне были верны.

И наконец маленькая девочка, видно, самая храбрая из всех, подошла поближе и спросила:

— Ты прилетела, чтобы забрать Владыку Смерти в преисподнюю?

Вопрос привёл Мэри в замешательство, но лишь на краткий миг. Она тепло улыбнулась малышке.

— Я здесь для того, чтобы помочь, — промолвила Мэри. — Передай, пожалуйста, мистеру Капоне, что прибыла Мэри Хайтауэр и желает с ним встретиться.

Девочка убежала, а гостья осталась ждать, отказываясь вступать в разговоры с другими послесветами: Мэри знала, что поступи она иначе — и Мопси расценит это как вызов его власти, а ей хотелось этого избежать. Во всяком случае, пока.

Прошло десять минут, и малышка вернулась — всё так же бегом.

— Его преосвященство хочет видеть вас немедленно!

— «Его преосвященство»? — воскликнула Мэри. — Мне кажется, этим титулом именуют только Папу римского и других высокопоставленных духовных особ!

Девочка смущённо потупилась.

— Не могу знать, Ваше высочество.

— Не надо называть меня так, — сказала Мэри. — Ты можешь обращаться ко мне просто «мисс Мэри».

— Да, мисс Мэри, — послушно отозвалась девочка. Она подняла голову и на её личике появился едва заметный намёк на улыбку — наверно, первую за многие-многие годы.

Малышка повела Мэри к огромному зданию с надписью «Транспорт». Сверху дверь обрамляла высокая золотая арка. Похоже, чикагский босс решил оказать своей гостье королевский приём.

— Мне сказали привести вас сюда, — проговорила девочка, останавливаясь у порога.

— Кто сказал? — спросила Мэри. — О ком ты говоришь?

Внезапно из тёмного дверного проёма вынырнуло несколько фигур, и Мэри крепко схватили чьи-то руки — пожалуй, несколько чересчур крепко. Она к такому обращению не привыкла.

— Она говорит о нас.

Трое могучих «горилл» затащили Мэри внутрь помещения, захлопнули дверь прямо перед носом маленькой проводницы, а затем повлекли новоприбывшую дальше — в обширный, скудно освещённый зал размером с авиационный ангар.

Выставочный павильон средств транспорта не содержал никаких средств транспорта. Огромное пространство было совершенно пусто, если не считать статуи Меркурия в крылатых сандалиях, одиноко стоявшей в центре. Вот к этой-то статуе трое амбалов и приковали Мэри, защёлкнув кандалы на её запястьях и щиколотках. Похоже, всем её надеждам и замыслам конец…

— Кто из вас Мопси Капоне, шуты вы гороховые? — прошипела Мэри. Её встревожила не только ситуация, в которую она угодила, но и злоба, прозвучавшая в собственном голосе. А ей-то казалось, что она способна сохранять самообладание в любых обстоятельствах! По всей видимости, нет.

— У Владыки Смерти есть дела поинтереснее, чем возиться с пленниками, — процедил самый большой из «горилл».

Похоже, «Владыка Смерти» подбирал себе солдат с учётом определённых качеств: сила, устрашающая физиономия и одежда, в которой те умерли. Все трое носили костюмы — правда, из различных периодов времени, но всё равно — официальные костюмы. «Горилла» в серой паре справа от Мэри выступил вперёд и торжественно изложил ей, по-видимому, то же самое, что и каждому послесвету, которому не повезло попасть в это ужасное место: