Нил Шустерман - Междуглушь

На секунду повисла тишина. Затем он проговорил:

— Если ты сделаешь, как велю, я отдам под твоё командование целый полк.

Похоже, гадкий, липкий палец Огра нажал нужную кнопку. Цин сама к себе почувствовала отвращение — как, однако, легко ею управлять!

— А сколько это — целый полк? — спросила она.

Цин проклинала всё на свете, выходила из себя и всё такое, но… Она не могла не признать правоты Огра, чёрт бы побрал эту Херши-рожу! Она не имела права забирать живую собаку в Междумир. История, которой она оправдывала свой поступок — насчёт жестокого хозяина — была чистой воды враньём. Кудзу жил и горя не знал в хорошей семье, до того любящей и заботливой, что Цин прямо выворачивало. Это случилось ещё до того, как она превратилась в отшельницу, тогда, когда она ещё надеялась, что может оставаться вместе с живыми, прикидывалась, что она одна из них, хотя живые даже не догадывались о её присутствии. Она оставалась с этой семьёй около месяца — сидела за их обеденным столом, потихоньку приворовывая еду с их тарелок; наведывалась в их гостиную и утаскивала игрушки у детей, с удовольствием наблюдая, как братишка с сестрёнкой ссорятся, обвиняя друг дружку в пропаже.

Пёс чуял её. Не совсем отчётливо, конечно, но достаточно, чтобы начинать беспокоиться, когда Цин присутствовала в помещении. Потом он постепенно привык к ней, оттаял, подходил к тому месту, где стояла невидимая гостья, и опрокидывался на спину, чтобы она погладила его по животу. Цин так и поступала — протягивала свою экторуку и ласкала собаку. Когда однажды она увидела, что между пальцами застрял собачий волосок, ей в голову пришла идея. Если волос смог пройти в портал между мирами, то почему бы не пройти всей собаке?

Хозяева пса так никогда и не узнали, что случилось с их любимцем. Наверно, в конце концов они решили, что его утащили койоты, или что-нибудь в этом роде. Зато теперь у Цин был друг, в котором она так остро нуждалась. Она даже дала собаке новую кличку. Раз её саму назвали в честь цветка, то и собаку она назвала в честь растения. Есть такая быстрорастущая лиана — кудзу. Вот это название Цинния и выбрала, потому что пёс быстро привык к ней, прильнул, словно лиана. Настоящее имя пса она позабыла.

Однако эту историю Цин никому не могла поведать, потому что в глубине души знала, что поступила плохо. Ей было стыдно. Словом, получилось, как в пословице: то, за чем гоняешься, погонится за тобой и укусит в зад. Круг замкнётся. Пришло время исправить содеянное. Но ведь ей необязательно при этом радоваться!

Она сделала то, чего требовал Огр: нашла для своего четвероногого друга подходящую семью. И не какую-нибудь, а очень похожую на ту, из какой она забрала Кудзу когда-то: зажиточную, с двумя детишками. Цин наблюдала за членами семьи достаточно долго, чтобы сделать вывод: это хорошие люди. Она посидела с ними за обеденным столом и, когда никто не смотрел, стянула для себя початок кукурузы. Убедившись в правильности своего выбора, она отправилась за Кудзу и Огром.

Когда они приблизились к дому, вдали тихо и зловеще прогремел гром. Восточный горизонт заволокло тучами. Цин чувствовала, что что-то похожее происходит у неё внутри.

— Постой, да у них уже, кажется, есть собака, — сказал Огр, когда они ступили во двор. На лужайке стояла собачья будка, а к её стенке были прислонены два пакета с собачьим кормом.

— Это я их там поставила, — сказала Цин.

Она украла и будку, и корм в зоомагазине неподалёку и поместила на заднем дворе сегодня рано утром. Обитатели дома увидели новый инвентарь и, понятное дело, пришли в недоумение. Детишки запрыгали от радости, решив, что это сюрприз специально для них, что им собираются подарить собаку, а родители терялись в догадках, чья же это затея.

— Ну, мне же надо было их подготовить, — объяснила Цин. — Потому как если бы собака просто появилась у них во дворе вот так вот, ни с того ни с сего, они, чего доброго, отправили бы её в приют. Но если он придёт со всем этим добром, то они поймут, что он не бродячий какой. Что кто-то специально поместил его сюда, пусть они и не знают, кто.

— Неплохо придумано, — одобрил Огр.

Взрослые сейчас были в доме и, по-видимому, обзванивали родных и знакомых, чтобы узнать, чьи это шутки. Цин долго гладила Кудзу. Пёс был сообразителен, но явно не догадывался, что его ожидает.

— А вдруг ничего не выйдет? — с надеждой спросила Цин. — Собака — это тебе не пук дурацких цветов. Может, такую большую и такую живую штуковину нельзя протолкнуть через дырку?

— Может, и нельзя, но мы не узнаем, пока не попытаемся.

Ну вот, она знала, что Огр именно так и скажет.

Цин заговорила с Кудзу мягко, тихонько, сказав ему все те слова, что люди обычно говорят тем, кого больше никогда не увидят. Наконец, Огр промолвил:

— Пора.

Цин ухватила собаку за загривок своей эктодёрской рукой.

— Прости меня, пёсик, — сказала она и начала проталкивать его вперёд.

Эктотолкание, с которым она так мучилась поначалу, шло теперь куда легче — как и предсказывал Огр. Но переместить живое существо оказалось совсем не просто— сравнение с открыванием замка отмычкой не годилось. Нет, это было больше похоже на попытку вскрыть Форт Нокс. [34] Если кто подзабыл: Форт Нокс — военная база в штате Кентукки, на территории которой находится хранилище золотого запаса США.

И как назло, в момент, когда открылся проход, Кудзу принялся скулить и упираться.

— Помоги! — закричала Цин, стараясь пропихнуть собаку через дыру. Теперь и Огр принялся толкать Кудзу. Оба напрягли все свои силы. Сначала сквозь портал прошла морда собаки, затем вся голова и передние ноги. Кудзу испустил истошный вой, портал обтянулся вокруг его бёдер, и, наконец, с последним, самым мощным толчком, весь пёс проскользнул в живой мир; дыра мгновенно затянулась, и Цин с Огром покатились на спину, сбитые с ног ударной волной схлопнувшегося портала. [35] Видно, им каким-то образом повезло не провалиться сквозь землю, ведь всё это происходило на живом газоне.

Кудзу как ненормальный прыгал по траве перед ними, перепуганный, озадаченный и ничего не понимающий.

— Посмотри! — воскликнул Огр. — У него больше нет послесвечения! Видишь? Видишь?

Кудзу снова был живой собакой в живом мире! Подпалины на его меху стали бледнее и мутнее, и тело его теперь состояло из плоти и кости. Он метался туда-сюда, пытаясь отыскать Цин, и лаял как оглашенный. Наверно, какое-то смутное чувство говорило ему, что она всё ещё здесь, но он не видел её и никогда больше не увидит.

— Он живой! — твердил Огр, словно некий сумасшедший учёный. [36] Виктор Франкенштейн? — Он живой!

— Прости меня, собачка, — всхлипывала Цин, — прости, прости…