Владимир Фирсов - Срубить крест[журнальный вариант]

Вдалеке запели трубы герольдов, возвещая начало поединка. Не глядя, я протянул руку, взял копье, поданное оруженосцем, и тронул Баязета. Тот боком-боком пошел в ворота, фыркая и помахивая бронированной головой. На противоположной стороне ристалища уже гарцевал мой противник, смеясь и выкрикивая что-то возбужденной толпе зрителей. Но вот он заметил меня, уставил копье и пришпорил коня. Я тоже опустил копье и помчался навстречу.

Мы сошлись в самом центре ристалища — точно на красной разделительной полосе. Публика взвыла от восторга. Первая схватка — это просто разведка, даже разминка. Рыцари скачут с поднятыми забралами, угрожая копьями лишь для пущего эффекта. Задача первой схватки — выявить скоростные данные противника, его внимание и глазомер. А поскольку считается почетным схватиться с соперником на его половине ристалища, каждый из бойцов пришпоривает коня вовсю.

Круто завернув лошадей и подняв копья над головой, мы вернулись к своим воротам, чтобы приготовиться ко второй схватке. Я опустил забрало, сменил копье на меч и снова выехал на поле.

Мой супостат уже гарцевал у трибун, размахивая мечом над головой. Под ноги коню из публики летели цветы. Подул свежий ветер, и его знамя с алым леопардом, распластавшимся на голубом шелке, развернулось в мою сторону. Я сделал в уме поправку на встречный ветер, который снизит стремительность моей атаки, и приготовился. В горле пересохло, а ладонь в бронированной перчатке, сжимавшая рукоять меча, стала влажной.

Мой противник все гарцевал перед публикой у своих ворот. По жребию право атаки досталось ему, и он спокойно разминался, не давая застояться лошади, а я вынужден был торчать, под июньским солнцем в своей черной броне. Конечно, мне никто не мешал последовать его примеру, но здесь-то и таилась опасность. Стоит на мгновенье повернуться к сопернику боком, и он кинется вперед, выигрывая драгоценные метры. Поэтому я стоял на месте, хотя в публике уже стали посвистывать.

Ветер опять стих, и я подумал, что столь опытный противник сейчас не станет атаковать — попутный ветер давал ему хоть маленькое, но преимущество. Мне нестерпимо захотелось холодного апельсинового сока, я стал шарить по панцирю в поисках питьевой кнопки и чуть не прозевал бросок рыцаря Леопарда.

Ах, какое это упоенье — мчаться в броне навстречу бою! Где-то за спиной взлетают комья земли из-под копыт Баязета, голова надежно прикрыта щитом, меч со свистом рассекает воздух. Вперед, вперед — к красной линии в центре ристалища. Сейчас зазвенят мечи, и тысячи зрителей вскочат с кресел, и громовой рев потрясет окрестности! Вторая схватка — это уже бой, от исхода которого зависит, кому из рыцарей достанется Волшебное копье.

Мы снова сошлись на красной линии, вызвав взрыв восторженных криков на трибунах, обменялись двумя-тремя безрезультатными ударами и разошлись, чтобы развернуть лошадей. Но теперь я знал, что выиграю схватку, в мыслях уже видел алый плюмаж моего противника на траве, под копытами рассвирепевших лошадей.

За несколько секунд схватки я понял, что лошадь рыцаря Леопарда не так хороша, как это показалось мне сначала, и заметно уступает Баязету. Кроме того, я был обоеручный боец и только из-за строжайших правил рыцарского кодекса не рубился двумя мечами сразу. Пока мы разворачивали лошадей, я успел переложить меч в левую руку и вдобавок сманеврировал так, чтобы солнце оказалось у меня за спиной. И при второй сшибке мы съехались, неожиданно для соперника, не левым, а правым боком, и мой щит оказался против его меча, а его щит бесполезно болтался с другой от меня стороны. Рыцарь все понял. Он извернулся в седле, насколько позволяла тяжелая броня, и отразил мечом мой удар — из клинков вырубились искры, над мгновенно затихшей толпой проплыл короткий звон стали. Но Баязет уже оказался за его спиной, и напрасно рыцарь Леопарда старался развернуть свою лошадь — мой злой и кусачий Баязет был быстрее. Участившийся звон мечей дробью летел над ристалищем — рыцарь Леопарда пока защищался успешно, но я все объезжал его сзади, и ему не хватало доли секунды, чтобы повернуться ко мне левым боком. Выйти из боя он не мог, потому что наши лошади устроили круговерть — ржали, визжали, и Баязет уже кусал в ярости лошадь противника, — а тем временем я сантиметр за сантиметром передвигался за спиной рыцаря Леопарда в ту точку, отражать удары из которой он уже не сможет. И когда я ее достиг, мой противник сделал последнее, что ему оставалось — прикрыл щитом голову, чтобы успеть развернуться в седле. Но это его не спасло. Ударом щита я отбросил его щит — на полсекунды, не больше, мне открылся сверкающий золотом шлем. Меч свистнул, прочертив горизонтальную линию, — это был мой любимый «полет ласточки».

Алые перья плюмажа лежали на зеленой траве, и Баязет танцевал на них, словно это были горячие угли, обжигавшие ему копыта, а я слушал рев зрителей и думал о каких-то пустяках. Теперь Волшебное копье — мое…

Пронзительно и чисто запели серебряными голосами фанфары. Отлично знакомые с ритуалом, лошади враз повернулись мордами к Арсенальной ложе и преклонили колена. Мы сошли на землю и, ведя лошадей в поводу, приблизились к ступеням, обтянутым синим бархатом. Я принял Волшебное копье из рук Верховного Судьи, сел на Баязета и помчался к своим воротам готовиться к третьей, решающей схватке.

Мой оруженосец и тренер Пашка Гусев выглядывал из ворот, приплясывая от радости.

— Ну, теперь держись, Алексей, — говорил он, пока руки его привычно бегали по броне, проверяя, закрыты ли замки, надежно ли закреплено забрало, нет ли упущений в моем защитном вооружении. — Это же надо, как ты его… Что будет, Леха! — Он расправил плащ на моей спине, снял с него невидимую пушинку, похлопал по крупу Баязета. — Ну как, готов? Включаю прицел. Щит или шлем?

Я, наконец, вспомнил, что хочу пить, и надавил кнопку. Тут же в губы уткнулся мундштук питьевой трубки. Апельсиновый сок почему-то казался безвкусным, и в горле стало еще суше. Я прекрасно знал такие шуточки нервной системы перед боем, но каждый раз этому удивлялся.

— Ставь шлем, — сказал я оруженосцу. — Драться так драться.

Павел включил индикатор копья и покрутил верньер так, чтобы перекрестье прицела легло точно в центр шлема крохотного силуэта конного рыцаря. Теперь, если цель будет захвачена, никакая сила в мире не сможет отвратить удар копья в намеченную точку.

Опять запели фанфары, оповещая о начале третьей схватки. Стоявшие рядом судьи еще раз проверили мое снаряжение и распахнули ворота, — по старинке вручную.