Виктор Слипенчук - Звёздный Спас

– Всегда, буду, хочу ! – сказал Кеша.

Сказал голосом твёрдым, голосом уверенным и оказался у калитки. У калитки так называемого «скворешника», девичьего общежития землеустроителей.

Ко всему был готов Кеша, но только не к этому мгновенному перемещению к калитке. Чтобы хоть как-то прийти в себя, осмотрелся. Застегнул пуговицы на новом уже изрядно истрёпанном пальто. (Отсутствие средней, вырванной с мясом, вызвало чувство умиления.)

Очевидно, вещи легче поддаются материализации, чем действия. Явить пуговку и пришить её – это далеко не одно и то же. Наверное, ему не дано вторгаться в желания Фивы. Ведь пуговицу оторвала она. Свобода выбора и свобода воли дана всем, всему сущему. (Он улыбнулся.) Теперь только сама Фива может вернуть пуговицу на его пальто.

В предвкушении, как это произойдёт, Кешу охватило чувство радости – он непременно сегодня, сейчас вручит Фиве сапфировый перстень. Потому что это и не перстень в обычном смысле слова – это пространство его чувств и желаний. Он сам запечатлён в нём, как душа в песне. Красиво? Ему нравится, когда красиво.

С перстнем всё ясно. Но как он появится в разгар празднества без капли спиртного? Его не поймут. То есть поймут не лучшим образом. Ещё и о Фиве подумают, какой у неё парень жмот, самый настоящий хмырь.

Хорошо бы сейчас заявиться с шампанским и апельсинами. Пусть бы старый Новый год раскрылся перед ними, как Новый… Выбежала бы во двор Фива. А здесь в мерцании снега волшебник в серебристом космическом костюме уже ждёт их: с золотым портсигаром, с вмонтированной в него зажигалкой.

«О, VIP-персоны! А мы вас заждались, угощайтесь и проходите на свой небывалый новогодний праздник!»

Он посмотрел на часы с бо́льшим, чем прежде, вниманием – двадцать два тридцать. Ничего себе! Магазины закрыты – только дежурный. Выходит, отдыхал дома «не минуту-другую», как ему мнилось, а часа три, а то и все четыре. Видимо, одушевлённый предмет, перемещаясь во времени, потом восстанавливается по своим законам.

Кеша окинул взглядом двор, похожий на дровяной склад, с покрывалами и шапками искрящегося снега. – Господи, какое отдохновение и умиротворение во всём, что приближено к Фиве. Даже эта «завалюха» на покосившихся столбах, бьющая из всех щелей штандартами электрических лучей, кажется своеобразным НЛО, космической летающей тарелкой. Конечно, этого не объяснить обычными словами, тут всё – «Песнь Песней».

Кеша решил идти за шампанским, надеясь, что успеет вернуться на праздник, – он помнил, что дежурный магазин где-то здесь рядом. И вдруг услышал спешащие шаги и призывающий взволнованный голос.

– Кеша, любовь моя, любовь моя нежданная! Влеки меня, мы побежим за тобою…

– Фива, ты?!

Фива всхлипнула от переполнявших её чувств.

– Не смотрите на меня, что я смугла: ибо солнце опалило меня: сыновья матери моей разгневались на меня, поставили меня стеречь виноградники, – моего собственного виноградника я не стерегла.

– Фива, любовь моя!

Он вдруг понял, почему, вопреки своему желанию не перемещаться с помощью телепортации, всё-таки переместился. Это – она! Они кинулись друг другу в объятия, и теперь говорил он:

– О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! Глаза твои голубиные.

– Ах, Кеша!

Поднимись, ветер, с севера и принесись с юга, повей на сад мой, – и польются ароматы его !

Перед ними вдруг развернулся голубой звёздный веер и опахнул свежестью запахов спелых апельсинов и яблок. На какое-то мгновение раскрылись завесы эдемские.

«О, VIP-персоны! А мы вас заждались, угощайтесь и проходите на небывалый новогодний праздник!»

– Кеша! Цветик-семицветик мой! Это ты, ты подстроил?!

Довольствуясь догадкой, Фива восхищённо оглядела его.

– Возлюбленный мой бел и румян, лучше десяти тысяч других.

Всё её тело пело и смеялось. И она всей своей радостью счастья прильнула к нему.

Они не чувствовали ничего, кроме друг друга. Так что – каким образом в руках у них оказались пакеты с шампанским и апельсинами? Они не помнили. Впрочем, Кеша сейчас же причислил их к фантастическим возможностям молодого человека в космическом костюме, а Фива – к возможностям Кеши. В общем, опьянённые встречей, они ни в чём не отдавали себе отчёта. И, появившись под весёлые вопли и вскрики застолья, взывающего распечатывать пакеты прямо сейчас и прямо здесь, они в первый момент никак не могли взять в толк, что от них требуют. И только после восторженного восклицания Агриппины Лобзиковой: «Ой, они стесняются!», подхваченного как бы из солдатского окопа Ксенией Баклажкиной: «А чего стесняться-то? Там что, какашки?» – Фива и Кеша озадаченно переглянулись. Только сейчас они вполне осмысленно обратили внимание, что в руках у них увесистые пакеты.

– Ну, Баклажкина-Какашкина, ты своим юмором кого хошь достанешь, – встав из-за стола и повалившись на сдвинутые кровати залилась в нервном смехе Агриппина Лобзикова.

– А что я такого сказала?! Там, в пакетах, новогодние подарки, а не какие-нибудь…

– Ксюша, замолчи, слышишь, замолчи! – взмолилась Агриппина Лобзикова и, чтобы не слышать подругу, уткнулась в подушку, обхватив голову.

– О, как хотите, но в пакете что-то приятно звякнуло, – заметил дантист.

Кислородный Баллон оживился, привстал над столом, сказал, что звать его Сатир и, хотя он не падок на вино, его стихия – первач, положение обязывает.

Сатир принял пакет и не торопясь извлёк содержимое – две бутылки шампанского, которые тут же с аккуратной симметричностью расставил на столе.

– А ты, Фива, чего стоишь? – приказным тоном поинтересовалась Ксения Баклажкина и потребовала: – Давай сюда свой подарок.

Открыв пакет, с удивлением доложила:

– О, да тут апельсины и на каждом красная ниточка.

Все как по команде сгрудились вокруг пакета. Даже Агриппина Лобзикова поднялась. Она высказала подозрение, что апельсины попали к ним, наверняка с чьей-то детской обобранной ёлки.

– А тебе не приходило в голову, что кто-то мог приготовить их для нас? – вмешалась Фива и многозначительно посмотрела на Кешу.

– Но у нас нет ёлки, – озаботилась Ксения Баклажкина.

– Почему нет? Ты будешь ёлкой, – заявила Агриппина Лобзикова и, упав на кровать, опять закатилась в нервном смехе.

– Да нет, их не обязательно подвешивать, – сказал Кеша и пояснил, что ниточка капроновая, и если её потянуть за петельку с силой, то она взрежет кожуру и апельсин легко почистится без ножа.

Он тут же продемонстрировал нехитрую технологию, чем вызвал неподдельное уважение со стороны Ксении.

– Какая обстоятельность и проникновенность, настоящий мужик, – резюмировала она и, не приемля возражений, потребовала: – Фива, знакомь!