Виктор Слипенчук - Звёздный Спас

– А мы и не претендуем на ваше право. Только не надо принимать нас за дурочек, – строго отрезала Ксения Баклажкина и отрубила: – Сатир, или ты сейчас скажешь всё как есть, или я сделаю выводы не в твою пользу.

Парни переглянулись, и Дионис с плохо скрываемым удовольствием (на этот раз не ему надо выкручиваться) стал увещевать девчонок, чтобы они сменили гнев на милость. Он весьма кстати воспользовался пакетами, оставленными в прихожей. Наполнил фужеры, призвал всех к столу, произнёс примирительный тост. И всё уже наладилось. И шампанское вновь полилось рекой. И вдруг неожиданно Ксения Баклажкина резко отстранилась от празднества.

– Если из-за пропусков СОИС гора не может прийти к Магомету, то пусть Магомет поспешит к горе.

Она встала, подошла к своей кровати и, потянув на себя, попыталась выкатить её из общего ряда. Увы, кровати сцепились. Внимательно посмотрев на Сатира, Ксения сказала, что она вместе с ним переезжает в другую комнату – испаряется. И, не оправдываясь, а как бы подводя итог, заметила, что в ближайшем будущем, кроме Фантомаса, ей ничто не светит. А Сатирчик? «Хоть и плохонький, да свой». Опять внимательно посмотрела на него – правильно ли рассудила?

Сатир, глупо улыбаясь, спешно подтвердил:

– Правильно, Ксюша, очень правильно! (Рывком расцепил кровати.) Никому не возбраняется прямо сейчас «помолвиться».

Все заявления и действия подруги Агриппина Лобзикова, как всегда, сопровождала заливистым смехом. Однако угодливо потворствующее согласие Сатира, с которым он захлопнул за собой дверь, необъяснимо больно задело её. Она умолкла и вдруг заплакала.

Дионис сейчас же приобнял Агриппину, стал утешать. Она, всхлипывая, уткнулась в его плечо.

– Ну что ты, Агра, всё будет хорошо.

– Кто-кто, Виагра? – подражая прямолинейности подруги, переспросила Агриппина, приподняв голову.

– Нет-нет, я сказал – Агра.

– Бог ты мой, какая прелесть! – искренне восхитилась Лобзикова. – Как ты красиво сказал, меня ещё никто так красиво не называл.

Она опять хотела уткнуться в плечо, но вместо этого мягко прильнула к Дионису, поцеловала в шею. Он не ожидал, весь загорелся, привлёк к себе – Агра, Агра!

И она воспользовалась, с ужасом и восторгом прошептала:

– Дионис, а ты мог бы прямо сейчас «помолвиться» со мной?

– Ну какой разговор? – несколько с обидой, но весьма самоуверенно сказал Дионис и предложил погасить свет.

Агриппина Лобзикова подумала-подумала и согласилась.

Начальник СОИС МГУ полковник Акиндин открыл папку по делу лаборатории, исследующей паранормальные явления.

Председатель комитета СОИС требует от него реальной работы, а не бумажек. Но что делать, если он так устроен – не может без бумажек. Прежняя должность исключала отсутствие докладных и отчётов с выкладками цифр, и он привык размышлять, когда они под рукой. С ними ему мыслилось как-то отчётливее и глубже.

Над папкой он сидел уже несколько дней. Разбирал и корректировал порядок расположения докладных как от своих сотрудников (включая и себя), так и от сотрудников лаборатории. Сюда же он присовокупил и письменные свидетельства частных лиц. Вначале он хотел присоединить сюда и отчёты расходов по лаборатории, с колонками цифр истраченных реактивов и выведенных из строя приборов, но потом передумал. И не потому, что председатель бы не одобрил. Они действительно сбивали взгляд, уводили в сторону от главного. А главным для него были, как всегда, люди. В данном случае необычные, одарённые восприятием сверхчувственного, которое, внезапно свалившись на них, настолько давило им на психику, что зачастую превращало из обычных нормальных людей в людей ущербных, не ведающих о понятии не то что золотого сечения – золотой середины.

Полковник Акиндин задумался.

Увы, их удел – крайности. В этом смысле они достаточно примитивны. А всё потому, что боязливы и не уверены в себе. Но, в принципе, их можно понять. Ведь свой дар они почти всегда получают внезапно. Внезапно открывают его в себе и, не сознавая, с какой целью он дан, начинают мучиться его присутствием. Поначалу даже избегают пользоваться им, но, как говорится, шила в мешке не утаишь. Да и зачем, мы же не утаиваем, что обладаем обонянием или вкусом. Экстрасенсорный дар любого толка – это как дополнительный орган чувств.

Однако, воспользовавшись экстрасенсорным даром, они не в состоянии освободиться от ощущения, что этот дар так же внезапно, как осчастливил, может покинуть их, улетучиться. Отсюда неуверенность и новые страхи. Прибыв в полк избранных из числа обычных людей, они прекрасно понимают, что эти нормальные люди, случись экстремальная ситуация, прежде всего растерзают их. И это вполне логично, потому что нет никаких гарантий, что тот, у кого больше возможностей, однажды не воспользуется ими в ущерб тому, у кого таких возможностей нет. В общем, боязнь и неуверенность идут вперемежку, и одно стимулируется другим. Совсем как в нашей конторе СОИС, неожиданно для себя сравнил полковник и усмехнулся.

У него будет две папки: одна, так сказать, для общего пользования, с выкладками статей материальных расходов. А другая, касающаяся непосредственно экспериментов, – лично его. И тут, в свете объяснительной Бреуса, докладные агентов из клубов «Сталкер» и «Медиум» трудно переоценить. По сути, он, Агапий Агафонович, уже имеет информацию от подопытного homo sapiens.

Полковник слегка взволновался, сердце чуть-чуть трепыхнулось, он тренированно удлинил вдох.

Да что там подопытного ?! Они сами вместе с Наумовым и Кимкурякиным стали подопытными кроликами. А как начиналось всё безобидно! Первое донесение смотрителя клуба «Сталкер» он вообще хотел передать в отдел СОИС как не представляющее интереса для его разработок. Подумаешь, гипнотизер Инютин! Фантомас никого не пощадит, ни агента, ни обывателя, ни гипнотизёра – всем одинаково достанется.

И что удивительно, с грустью отметил Агапий Агафонович, в аспиранте Инютине он не находил ничего выдающегося. Везде по отчётам, не в пример Родионову и Седниной, Инютин фигурирует как посредственность. Единственное достоинство – «катализатор», в его присутствии увеличивается силовое поле информатора , или, как любит изъясняться в отчётах профессор Бреус, индуктора. Правда, «индикатор лжи» выставил этому индуктору высший коэффициент честности. Однако, когда нет талантов, этот коэффициент немногого стоит. Если скрывать и прикрывать нечего, то и никакие ухищрения не нужны. Впрочем, досаду, вызванную ошибкой, тут же вытеснила мысль, что даже сам Инютин как экстрасенс ничего выдающегося не находил в себе. Что, между прочим, достаточно убедительно подтверждается и материалами сканеров и скрытых камер наблюдения.