Виктор Слипенчук - Звёздный Спас

Однако мощное психическое воздействие не обязательно сопряжено с утратами. Это может быть какое-то потрясающее обретение: осуществление заветной мечты. Для бизнесмена – чемодан с деньгами. Покупка какого-нибудь прибыльного завода или приобретение лицензии на перспективное месторождение полезных ископаемых. Для властолюбца-политика – победа на выборах. Для деятеля искусств, литератора, учёного – престижная премия.

Эх, взять бы наручники и всех нобелеантов, всех олигархов, всех властолюбцев-политиков да затащить в лабораторию профессора Бреуса. Пригвоздить к сенсорным приборам и посмотреть! Наверняка от их энергетики лаборатория бы взорвалась. Разлетелась бы в куски. Ничего не осталось бы от неё, кроме сплавившихся ошмётков из электроники, кремния и полимеров.

Полковник представил в мировом масштабе запущенность экологии, тайные испытания оружия массового поражения в прошлом, настоящем и будущем и невольно глубоко вздохнул.

Всего этого человечество могло бы избежать. Но нет, к сожалению, всех этих людей с повышенной энергетикой не возьмёшь, не затащишь к Бреусу. Скорее они тебя возьмут, только зачем ты им нужен? Это-то больше всего и обидно, ты не нужен, а они нужны. И, как ни крути, именно в них весь фокус жизни. И, к сожалению, да, к сожалению, надо признать, что даже перед всемирной катастрофой вряд ли они согласятся на роль подопытных кроликов.

Впрочем, к сожалению ли? Если весь фокус в них, а мы начнём их загодя изымать из оборота: «не пущать», останавливать, душить, то так не мудрено и подорвать весь главный энергетический ресурс человечества – остановить прогресс. И вместо горения получить зловонное тление. В общем, спилишь сук, на котором как раз сам же и сидишь.

Полковник скептически усмехнулся – размечтался! И, что любопытно, он, как покоритель вершин, карабкался в мечтах всё выше и выше, до нобелеантов добрался. А ему при его задачах надо думать о простом человеке. Какое обретение может потрясти рядового, чтобы в нём проснулись новые сенсорные свойства?

Он опять скептически усмехнулся – бутылка водки. А для простейшего, который не Ален Делон, то и бутылочка тройного одеколона сойдёт, причём за манну небесную. В особенности с похмелья. А уж наркоман во время ломки за дозу наркоты обнаружит в себе такие небывалые свойства, что вполне объявит себя папой римским.

Понимая, что его и здесь занесло, Агапий Агафонович отстранился, посмотрел на себя как бы со стороны.

Что-то вас, господин полковник, бросает в крайности, совсем как изгоев , не ведающих золотой середины . Невольное сравнение с изгоями раздосадовало Агапия Агафоновича, он упрекнул себя. Наркоманы – это же не простые, нормальные люди, даже не простейшие в уничижительном смысле, а больные. А его интересуют люди простые, нормальные. Например, в юности или ранней молодости, когда человек ещё не олигарх, не нобелеант, не алкоголик, а, как говорится, простой, нормальный человек, разве ему не возможно испытать какое-то неожиданное сильное потрясение? Причём потрясение радостное?

Он вдруг вспомнил себя, свою первую встречу с женой. А потом помолвку, а потом свадьбу. Они с Люсей тогда летали. Для них земли не было – только небо. Они без всяких мобильных телефонов изъяснялись на расстоянии. Во всяком случае, точно знали, где встретятся, а где непременно разминутся. Если бы в те времена профессор Бреус пригласил их в свою лабораторию, то, наверное, с первых же опытов причислил их к индукторам высшего порядка. Они бы с Люсей так сильно подействовали на сенсорику Богдана Бонифатьевича, что в потрясении он непременно стал бы выдающимся экстрасенсом. Пробудили бы в нём, так сказать, ныне спящее внутреннее зрение и отправили в пожарники.

Агапий Агафонович весело улыбнулся – всё-таки хорошая у него профессия. Где, на каком рабочем месте приходится думать о том, о чём он думает? И всё это не какие-то досужие мысли, оторванные от земли, а сфера задач, поставленных перед ним службой СОИС, которой он отдал уже без малого пятнадцать лет.

И всё же хотя его мысли и недосужие, но это только мысли, а их, как говорится, к делу не пришьёшь. Надо запросить через их ведомство архивы по теме. На заре советской власти было много всевозможных разработок по выявлению людей, одарённых различными формами магнетизма, ясновидения, телепатии. Целый отдел работал в этом направлении. Священников обвиняли в обскурантизме и мистицизме, расстреливали как мракобесов и в это же самое время не гнушались освоением магических формул для продвижения так называемой мировой революции. А чем лучше Гитлер, Гиммлер, Геринг, Геббельс?! Ничем не лучше – хуже. Фальшивое, гнусное время!

Агапий Агафонович уже открыл ящик стола, уже достал электронную записную книжку, уже собрался нажать нужную кнопку телефона – ему не откажут в материалах, хотя с них, наверное, и по сей день не снят гриф «Совершенно секретно».

Такая у него работа, подумал, и неприятный холодок пробежал по спине. Когда его переводили из помощников проректора МГУ по международным вопросам в начальники СОИС, Председатель предложил ему ознакомиться с этими архивными материалами. Но в том-то и штука, что предложить-то предложил, но как-то не настоятельно.

Агапий Агафонович, сидя за папкой с донесениями, отчётливо услышал его напутственный голос, уже не столько монотонный, сколько с полнейшим отсутствием всяких эмоций.

«Правда, вам не до исторических экскурсов. Надо помочь в организации работы профессору Бреусу. Он фанатик. Но только фанатикам что-то ныне и удаётся. Дело новое, неизведанное, а потому отдаётся вам под полный контроль – ориентируйтесь по обстановке. Что касается архивных материалов, мне довелось познакомиться с ними. Пачки писем-каракулей, в которых легенды, намёки и полунамёки от каких-то людей индиго , очевидно, сектантов, якобы обладающих экстрасенсорными способностями. В общем, дельных отчётов не сохранилось и не могло сохраниться – отдел был ликвидирован по идеологическим соображениям. Полностью ликвидирован. И начальник, и все-все сотрудники отдела… Один из них был настоящим магом, безошибочно предсказывал местонахождение разыскиваемого объекта».

Председатель комитета стоял в своём кабинете у обширного стола спиной к окну. Потом выпрямился, точнее, вытянулся в струнку, коротко стукнул маркером по столешнице и осторожно опустил его в стакан с остро отточенными карандашами.

Агапию Агафоновичу показалось, что председатель комитета подрос – как-то очень неправдоподобно удлинилась шея.

«Такие были времена. Впрочем, под давлением приближающегося Фантома и наше время ничем не лучше. Главное – не мешайте профессору. Помните, что ваши генеральские погоны в кармане у Богдана Бонифатьевича Бреуса».