Виктор Слипенчук - Звёздный Спас

Объявил и опять, как ни в чём не бывало, пошёл по направлению к двери. Он уже почти подошёл к ней, когда его настиг Богдан Бонифатьевич.

– Извините, я не ослышался – у вас есть неопровержимые доказательства?!

– Не доказательства, а свидетельства, – поправил полковник.

Здесь состоялся разговор, суть которого сводилась к тому, что Агапий Агафонович пообещал буквально на днях познакомить Богдана Бонифатьевича с этими уникальными свидетельствами. При этом несколько раз подчеркнул, что взамен ему ничего не нужно, он радеет о развитии отечественной науки, о её приоритете. Единственное, на что он рассчитывает со стороны профессора, – на его дружеское расположение к себе, позволяющее надеяться, что во время научных открытий он не забудет о нём, преданном почитателе его талантов. И, среди других почитателей, одним из первых ознакомит и его со своими выдающимися открытиями.

Снедаемый любопытством, профессор не мог и не желал противиться, как ему показалось, мелкому тщеславию полковника и сейчас же заверил его, что непременно всё так и будет.

На том они расстались.

Агапий Агафонович ещё несколько раз прошёлся от стола к двери и обратно, перегнулся через стол и, отодвинув средний ящик, решительно нажал на «плавающую» кнопку, расположенную под столешницей. И только после этого, потерев руки, приподнято и громко, словно с трибуны, возвестил:

– Сдаётся, что генеральские погоны теперь у меня в кармане.

После встречи Агапия Агафоновича с профессором Бреусом прошло всего несколько дней, а казалось, минул месяц. А всё потому, что чересчур напряжёнными выдались дни. Постоянные встречи, причём не с простыми людьми, а с экстрасенсами – поневоле голова пойдёт кругом. Впрочем, в напряжённости сам виноват, стал подгребать под себя всё, даже то, что прежде исполняли Наумов и Кимкурякин. А как было не подгребать, если, ознакомившись с донесениями психотерапевта Бэмсика и так называемых врачей: (зубопротезиста) Диониса и (фельдшера) Сатира, профессор Бреус изъявил желание с ними встретиться лично.

Хорошенькое желание! Отказать? Равносильно, что вынуть генеральские погоны из своего кармана и переложить их обратно в карман профессора. А пойти на поводу – можно всех информаторов лишиться. Гораздо безопаснее было бы познакомить его со своей докладной и докладными Наумова и Кимкурякина.

Полковник невесело усмехнулся, но не содержанию известных докладных, а тому, что в их свидетельства никто бы не поверил. Нашли бы умысел. Уж такая у них служба. И, что примечательно, чем глупее выглядит в такой докладной сотрудник СОИС, тем меньше ей доверия, мол, это дезинформация.

Полковник самодовольно ухмыльнулся – пожалуй, единственное преимущество соишников перед другими людьми. И, надо признать, преимущество не малое. Он опять ухмыльнулся – к сожалению, это ума не прибавляет.

Агапий Агафонович в который уже раз разгладил рулончик бумаг, переданный ему профессором Бреусом, и вновь отложил в сторону.

В принципе, в личной встрече профессора с его информаторами не было бы ничего особенного, если бы он мог её правильно подготовить. Но в том-то и дело, что ничего не подготовишь. Знакомя профессора с донесениями, он маленько их подкорректировал, сменил имена фигурантов. Так что теперь встречаться с ними, фигурирующими под другими именами, – равносильно тому, что самого себя подставлять. В другое время что-нибудь бы придумал, а тут вдруг почувствовал такую усталость, словно все судьбы мира легли на плечи. Ничего не хотелось, полнейшее равнодушие ко всему. И вроде работы невпроворот, и вроде вся она срочная, а душа не лежит к ней – полнейшая апатия.

А между тем ещё вчера, планируя сегодняшние встречи с информаторами, Агапий Агафонович ощущал захватывающий интерес, обдумывал, как провести их с наибольшей пользой для СОИС. Он вспомнил, что состояние апатии овладело утром, когда принесли криптограмму из канцелярии Председателя. В криптограмме сообщалось о необходимости создания Международной Чрезвычайной Комиссии (МЧК) с особыми полномочиями по подбору людей, способных предотвратить катастрофу надвигающегося Апокалипсиса. Была ссылка и на декларацию ООН «Об охране Земли как колыбели человечества».

Больше ничего в криптограмме не было. Вместо обычной подписи секретаря канцелярии стояла печать – крест в круге. Странная криптограмма, именно из-за странности Агапий Агафонович не уничтожил её.

Он опять разгладил рулончик бумаг – всё-таки надо как-то зацепиться за что-то, ему негоже впадать в прострацию. Тема детей индиго сегодня очень популярна. Полковник начал читать.

«Впервые о существовании детей индиго заявила американка Нэнси Энн Тэпп, биоэнергетик и экстрасенс».

Вот именно, биоэнергетик , экстрасенс – в сущности, такая же, как Богдан Бонифатьевич, и это естественно, свою необычность они лучше чувствуют, невольно подумал полковник и продолжил чтение.

«Нэнси Энн Тэпп классифицировала людей, особенности их личности и поведения на основании цвета их ауры, которую наблюдала. В 1982 году вышла её книга “Как цвет помогает лучше понять твою жизнь”. Она пришла к выводу, что перемены в обществе в значительной мере обусловлены сменой преобладающих цветов ауры. Например, в девятнадцатом веке самыми распространёнными были биополя цвета фуксии, сегодня у людей их практически нет. Редким стал и пурпурный цвет. А что идёт им на смену? В начале 1980-х годов госпожа Тэпп решила, что это ярко-синий цвет, он же фиалковый , он же цвет индиго . Дети с такой аурой начали попадаться всё чаще. По мнению самой исследовательницы, девяносто процентов детей младше десяти лет принадлежат к цветовой группе “ индиго ”. Она сочла, что это прежде всего дети компьютеризированного мира, по-новому мыслящие и относящиеся к жизни. Естественно, что подобная теория скептически была принята специалистами.

Тем не менее идеи госпожи Тэпп поддержали. Это были опять-таки американцы – психологи Ли Кэрролл и Джен Тоубер. Они разработали собственные методики исследования и приборы для изучения открытого ею феномена, стали регистрировать размер, форму, цвет, интенсивность и иные параметры свечения ауры “ фиалковых ” детей. Они же ввели в обиход термин “ дети индиго ”.

В большинстве стран, в том числе и в России, восприняли термин “ дети индиго ”. Кое-где прижились собственные наименования. Так, во Франции этих детей стали называть “ тефлоновыми ” (поскольку к ним “не прилипают” обычные нормы и правила), в Англии – “ детьми тысячелетия ”, в Японии и Китае – “ детьми света ”«.

Что же объединяет всех детей нового типа? Это их уникальность, необычайные способности, особая миссия в мире. В книге «Дети индиго» Ли Кэрролл сформулировал особенности данного человеческого типа. Именно на основании этих особенностей Агапий Агафонович решил сам протестировать людей индиго (участников лаборатории профессора Бреуса и своих информаторов) и, как говорится, навсегда уяснить: какие из их особенностей имеют место быть , а какие, мягко говоря, фантазии на заданную тему. Правда, психологи Ли Кэрролл и Джен Тоубер исследовали особенности детей, а не взрослых. Впрочем, это не факт, давно замечено, что основы личности к пяти – семи годам уже полностью сформированы.