Алексей Притуляк - Пепельные цветы

- Ты хочешь любить меня?

- А?.. - он растерялся. - Конечно хочу. Я и люблю тебя. Разве нет?

- Т-ш-ш, - её дыхание защекотало в ухе. - Не так громко, любимый.

Но Липси и Гленда ничего не замечали — они не отрываясь смотрели в окно, за которым бушевало сияние.

Беатрис быстро поцеловала его в скулу под ухом, потянула за руку.

Лицо её было взволновано и... азартно, да. Какое-то новое, неведомое Ллойду выражение трепетало на нём — глаза её странно горели, ноздри раздувались... Оно даже стало менее красивым, это лицо. Незнакомым. Пугающим.

И потом... Он никогда ещё не... не был с женщиной наедине, в... А Беатрис, она так серьёзна сейчас, будто...

- Какая прелесть! - Гленда обхватила ладонями свои исхудалые щёки. - А может быть, выйти на улицу? На окне столько пыли, что не видно всего этого чуда.

- Ну, почему бы и нет, - отозвался Липси. - Пуркуа бы не па.

- А пойдёмте пускать фейерверки, а?! - воскликнул Ллойд. - Я совсем забыл! У меня же есть несколько петард. Брал специально, чтобы отметить день рождения.

Беатрис остановилась, удивлённо глядя ему в лицо, отпустила его руку.

- Ой, здорово! - захлопала в ладоши Гленда. - Пойдёмте! Фейерверки под... под северным сиянием — это, наверное, так красиво!

- У тебя день рождения, милый? - удивилась Беатрис.

- Не сегодня, нет, - покачал он головой. - Через месяц. Кажется.

- Пойдёмте же скорее! - торопила Гленда.

- Сейчас, - с готовностью кивнул Ллойд. - Я только сбегаю к себе за петардами.

- Мы будем ждать вас на улице, Ллойд, - сказал Липси, весело беря Гленду под руку и направляясь к двери.

Беатрис отправилась за ними, бросив на Ллойда то ли удивлённый, то ли сожалеющий взгляд.

Он проводил их глазами до выхода и радостно метнулся в коридор.

- Да куда ж ты прёшь, жеребец чёртов! - встретил его в полумраке коридора громовой голос Пирса Маклахена. - Чуть с ног не сбил!

- Простите, сэр, - Ллойд прижался к стене, пропуская хозяина. - Я к себе тороплюсь.

- Поспешай медленно, дурачина, - почти добродушно произнёс Маклахен, не торопясь, однако, дать Ллойду дорогу.

Кот... Да какой там кот! Котёнок. Ллойд был котёнком перед огромной массой надвигавшегося на него джипа.

- Да, господин Маклахен, да, - пролепетал он, протискиваясь по стенке мимо хозяина. - Я запомню.

Слизни тоже необходимы — это еда для грача. Так что, называя их, всех этих , бесполезными слизнями, он, пожалуй, был не совсем прав. Слизни тоже приносят хоть какую-то пользу, хотя бы своим существованием. А вот вши... Да, они все — вши.

Чёрт, как же вы все надоели Пирсу Маклахену! Когда же вы, наконец, передохните-то? Вас уже и ядером бьют и газом травят, а вы всё живы, всё цепляетесь за подлую жизнёшку свою, ничем не оправданную, бесполезную. Вцепились в его, Пирса Маклахена, островок и сосёте, последние соки высасываете.

Вон, Меган, на что была бесполезным насекомым, а и то... Смогла осознать свою бесполезность, смириться и сдохнуть. Бросила его одного, сволочь. Жрать теперь готовить некому, потому как две эти молодые дуры к жизни, кажется, не приспособлены и от них не дождёшься.

Он вошёл в гостиную, тяжело опустился на диван. С недавних пор почти незаметная раньше одышка стала постоянной, и после каждого энергичного движения, после десятка быстрых шагов, он чувствовал себя рыбой, выброшенной на берег.

Берег...

Он нашёл её там. Эта старая падаль стояла на коленях, у самой кромки причала. Молилась она, что ли. Даже не обернулась, когда он подошёл сзади, хотя ведь наверняка слышала — треск от раздавленного тяжёлыми шагами града стоял такой, что на материке, наверное, было слышно, если там ещё есть, кому слушать. Остановился у неё за спиной, глядя на склонённую седую голову, на тощую шею и острые лопатки, торчащие под лёгкой кофтой. Руки и лицо её были черны от пепла.

- Что же они наделали! - взвыла цыганка, не поворачиваясь, но обращаясь конечно же к нему. - Что ж натворили-то они! Ироды, ироды!

В почти непроницаемом воздухе стояла жуткая вонь, в которой смешались запахи тухлой рыбы, гари, моря и какой-то химии. Видно было не больше чем на десяток метров, а дальше словно вырастала сплошная стена жёлто-серого тумана.

- Чего ты орёшь, дура? - бросил он ей. - Кто тебя слышит...

- Бог, - ответила она. - Бог-то уж точно слышит. А больше никто. Даже ты.

- Так чего ж ты орешь? - повторил он. - Всё равно сдохнем все, ори не ори.

- Давно уже, - непонятно произнесла она.

- Что?

- Давно уже умерли. Ты. Я.

Маклахен усмехнулся.

- Я — нет ещё.

- Умер. Ещё лет сорок назад. Или пятьдесят.

- Ну ты! - прикрикнул он. - Ты эти свои цыганские штучки брось! Тем более, они тебе и не помогут.

Она повернулась, глянула ему в лицо, равнодушно пожала плечами. Отвернулась.

- Х-ха! - вспомнил он. - А помнишь, ты говорила, что твоя судьба не на мне кончается?

- Помню, - ответила она равнодушно и безжизненно.

- Ошиблась, гляди!

- Да не ошиблась я. Никогда ещё не ошибалась.

- Что ж, ты хочешь сказать, что я тебя не убью, что ли?

- Убьёшь.

- Ну, - усмехнулся он. - Так как же тогда?

- Что я тебе объяснять буду, - покачала она головой. - Не поймёшь всё равно. Мертвец ты.

- Дура, - сказал он почти беззлобно.

- Я ж сама тебя сюда привела, - сказала она вдруг. - Умереть хочу.

Его охватила ярость. Потому что не она его сюда привела, не эта черномазая дрянь. Он сам пришёл! И убьёт он её не потому, что она так хочет. Маклахен тебе не орудие, дрянь! - не верёвка, не яд и не море вот это мёртвое. Маклахен — судья твой и палач. И ты будешь трястись и биться и молить его, чтобы не убивал тебя, вошь цыганская!

- Не-ет! - выдавил он, наклоняясь, быстро выплёвывая слова ей в грязное от пепла ухо. - Нет, чернозадая! Ты жить хочешь. Все хотят. И ты хочешь. У тебя внутри сейчас рвётся всё от страха. Я ж чую. Чую, как дрожишь ты.

Она отстранилась, повернула к нему лицо. Улыбнулась, потом рассмеялась — тихо, насмешливо, презрительно.

- От холода дрожу, - сказала. - Давай уже, убей меня. Хоть согреюсь.

- Врёшь падаль, - оскалился он, силясь тоже насмешливо улыбнуться. Но ничего не получалось — рот перекосился в бессильной злобе и ненависти. - Врёшь. Все вы врёте. Твари вы бесполезные. Все. Я и этих кончу, ты что думаешь. Удавлю всех потихоньку. Я, может, тебя и не стану убивать сейчас. Напоследок оставлю, чтобы увидела ты, как они все передохнут.

Она покачала головой.

- Нет, мой золотой, не получится так. Их судьбы не в твоих руках.

- Х-ха!.. Ну-ну... Ладно, уговорила. Сдохнешь сейчас. В аду с ними встретишься, они тебе расскажут, как Пирс Маклахен их пресёк.

- Не получится так, - покачала она головой. - Я тебя за собой уведу, не думай. Я приду за тобой потом. С верёвкой.

- С верёвкой? - он ощерился, ударил её в лицо.