Александр Розов - Мауи и Пеле держащие мир

— Не печалься, командир, — попытался утешить его Сантано, — может, все как-то наладится.

— Пойми, Альф, — лейтенант Скопс похлопал матроса по плечу, — система никогда не прощает живых свидетелей своих ошибок. Мы видели ее ошибку, и живы, значит, мы грешники.

Первые сутки на вспомогательной военной базе Пакеранга-бэй прошли спокойно. Проблема питания, живо волновавшая американских матросов, решилась к 15:00, путем приглашения в маленькую столовую (под конвоем двух флегматичных новозеландских морпехов). Кормежка оказалась вполне сносная. После обеда, те же два морпеха проводили американцев в учебную комнату, рассадили по одному за парты, и выдали бланки для написания объяснений. Затем, подошедший новозеландский офицер собрал объяснения, проверив, что на каждом листе есть личная подпись, дата и время. Следующим событием был ужин, а потом прогулка в душевую (довольно старого образца), выдача чистого белья, и отбой. Казалось, все идет ровно так, как предсказал лейтенант Скопс. Но, следующее утро принесло неприятный сюрприз. На завтрак моряков с «Вудро Вильсона» конвоировали уже не флегматичные новозеландские морпехи, а сержанты военной полиции США (оставалось гадать, откуда они здесь). После завтрака всех «подозреваемых» по одному вызывали из столовой на допрос, а после допроса провожали в жилой блок (чтобы уже допрошенные не могли что-то рассказать своим товарищам, которым допрос еще предстоял). Первый цикл допросов завершился только к обеду, а после обеда, в аналогичном порядке, последовал второй цикл допросов, завершившийся только к ужину. А после ужина состоялся третий цикл. Только после душа и отбоя все семеро моряков смогли собраться вместе и обсудить ситуацию.

Обсуждали, улегшись «ромашкой» на полу, носами друг к другу, и говорили шепотом, чтобы осложнить наверняка предусмотренное здесь подслушивание.

— Ребята, — начал Скопс, — все значительно хуже, чем я думал. Это непохоже на обыкновенную бюрократию. Из нас всерьез хотят сделать диверсантов.

— Как?! — изумилась Энн Морс.

— Очень просто. Мы, конечно, дали немного разные показания. Так всегда бывает. Теперь нас ловят на нестыковках и создают следственную версию. Я уже понял, какую.

— Ну? — нетерпеливо спросила Кэрол Рамирес.

— Слушайте, — продолжил он, — по версии этих двух уродов из CGIA…

— …Старшего агента Ипсвича и агента Бигля, — пунктуально уточнила Сэлли Кигэйт.

— Да, — согласился лейтенант Скопс, — хотя, хрен знает, как их зовут на самом деле. Так вот, по версии этих уродов, мы диверсанты, завербованные Пхеньяном, или Пекином. Мы втерлись в доверие к старшим офицерам центральной флотилии АУГ-15, и заминировали все три судна. Крейсеру и авианосцу мы прилепили мины на днище, а супер-транспорту — на гребной винт.

— …И, — перебил Джуниус Горн, — потом мы, как идиоты, остались на авианосце?

— Дай договорить, черт тебя дери! — прошипел Скопс.

— Извини командир.

— Ладно. Да, мы остались на авианосце, но перед взрывом заняли позиции на носу и на корме, обеспечив себе безопасность. Не перебивай! Я сам знаю, что это чушь, но на бумаге выглядит складно. После взрыва мы собрались в воде, подали сигнал, и нас подобрала летающая лодка Народного флота Конвента, который, конечно, работает на Пекин. А дальше, меганезийская спецслужба INFORFI внедрила нас в группу эвакуируемых американских туристов…

— …Ну, да, — встрял Альф Санатано, — и мы сразу признались новозеландской полиции…

— …Не важно, — прервала его лейтенант Рамирес, — если нас решили вот так подставить, то мы ничего не докажем. Похоже, Рассел прав. Черт! Надо что-то делать.

— Побег, — лаконично предложил Харви Болдуин.

— Что? — переспросила Рамирес.

— Побег, — повторил Харви, — я посмотрел, тут вообще-то бардак в охране. Я в этом неплохо разбираюсь. Трудное детство, дурная компания, грабежи портовых складов. Рассел пошел служить, чтобы сделать карьеру, а я — чтобы не сесть в тюрьму. Есть такая программа найма. Альтернатива: тюрьма или военный флот. Ну, что скажете, ребята?

— У тебя есть план? — поинтересовался лейтенант Скопс.

— Вообще-то есть, только надо, чтобы Энн немного поработала с электричеством.

— Говори толком, что надо сделать, — немедленно отреагировала матрос-техник Морс.

Пакуранга — милый городок (пригород Окленда) с населением 30 тысяч. Каждая авария тут крупное событие. Когда за час до полуночи на мониторе главной пожарной станции замигал тревожный красный огонек на месте маленькой вспомогательной базы ВМФ Пакуранга-Бэй, спецмашина дежурного пожарного расчета и микроавтобус службы экстренной помощи без промедления помчались к месту происшествия. Минутой позже, Стэйси Вакехиа, репортер «Хроники Пакуранга» (местной интернет-газеты), разбуженная звонком одного из знакомых пожарных офицеров, оседлала свой мотоцикл и метнулась в ту же сторону. Разумеется, не обошлось без полиции. Белый джип с характерной мозаикой из синих и белых квадратиков, помчался туда же, в сторону базы ВМФ, с которой поступил сигнал пожарного сенсора.

Для особой группы CGIA (Counterintelligence Group of Army Intelligence — армейской военной контрразведки США), со вчерашней ночи занимавшей базу Пакуранга-Бэй по неформальной договоренности с новозеландской контрразведкой, стало полной неожиданностью появление пожарной команды, бригады экстренной помощи, полицейского патруля и прессы. Ведь они никакого возгорания не замечали. Объективно говоря, возгорания и не было — пока. А была виртуозная работа матроса-техника Энн Морс с проводками, идущими от сенсора пожарной сигнализации под потолком комнаты, где содержались семеро моряков (уже почти ставших китайскими шпионами-диверсантами). Сейчас, услышав приближающееся завывание сирен, американские моряки перешили ко второй фазе плана освобождения. Матрос Харви Болдуин чиркнул спичкой (коробок которых он заранее предусмотрительно припрятал), и подпалил своеобразную тряпочную трубу (сконструированную из простыней). А Энн Морс аккуратно замкнула два приготовленных проводка и, после короткой голубоватой вспышки на всей базе вырубилось электричество. Погасли даже огни, освещавшие проезд от ворот к плацу. Далее, выполняя эту фазу плана, парни, при свете разгорающейся простыни вступили в кровавую междоусобную драку. «Кровавую» — надо понимать буквально. При ударах, они старались с минимальным приложением сил вызвать максимальное число брызг крови. В общем, били практически исключительно по носам друг другу. Достигнув яркого результата, и измазав излишками крови лица девушек (лейтенанта Рамирес, сержанта Кигэйт и матроса Морс), не участвовавших в потехе, они выбили стекло маленького окна (чтобы не задохнуться). И вот, последний штрих: все разлеглись на полу в выразительных позах жертв кровавой расправы.