Александр Розов - Мауи и Пеле держащие мир

— Фоккер, а почему Махно так поступил?

— В смысле, попросил растормошить? Ну, он сказал: что-то командир в глубокой печали, не пьянствует, не буянит, не обращает внимания на красивых женщин. Кошмар, точно?

— Мне просто надо осмотреться, и понять свое место в мире, — возразил он.

— А разве это такая проблема? — удивилась она, — Вот, Махно нашел же.

Гремлин вздохнул и помахал в воздухе сигарой.

— Махно авиатор с большой буквы. У него есть небо над океаном в четверть планеты, и две спутницы, Еситори Рини, и Нагэки Агути. Ты их видела, они «ама».

— Ладно, — сказала она, — Махно — авиатор, Протей — медик…

— …Пикачу, — продолжил Гремлин, — это индеец, он видит мир иначе, чем мы, но так же, как индейцы ваовао, составлявшие его отряд коммандос. Теперь они — его племя. А Варлок, это разведчик-профи, тот человек, который нужен на месте мэра Лантона.

— Я не поняла, Гремлин, почему на месте мэра Лантона должен быть разведчик-профи?

— Фоккер, а ты когда последний раз была на Тинтунге и видела Лантон?

— Недавно, когда летела с Вануату на Таити.

— Ну, и что ты там видела?

— Что я там видела? — переспросила она, и задумалась, — Странный городок этот Лантон, как цитадель Мордора из «Властелина Колец». Короче, понятно, там нужен такой мэр. Но ведь такой человек, как ты, тоже много где нужен. Тебе надо только выбрать.

— Вот я и ищу, из чего и как выбирать.

Фоккер замолчала на несколько секунд, и основательно затянулась своей квази-сигаретой. Подсветка отреагировала лазерными лучиками, превратив молодую женщину в зеленую и загадочную эльфийку.

— Хэх! Я не поняла. Ты же работаешь в Народном флоте, ты коммодор, что ты еще ищешь?

— В мирное время, — ответил он, — боевым офицерам установлены огромные отпуска, и я не представляю, что делать с такой прорвой времени. Его же надо как-то распределить!

— Зачем? — удивилась Фоккер, — Оно само распределиться. Есть работа, есть хобби, так?

— У меня нет хобби. В прошлой жизни я был патрульным. Сельва не шутит. Ты же слышала разговоры за ужином про город-деревню Li-Re в Гайане, так что представляешь. А все мои выходные я проводил в семье. Любимые люди, домашние дела…

— Понятно, — она кивнула, — ты очень тоскуешь по ним. Но жизнь продолжается.

— Вот я и думаю, как мне определяться в этой жизни, которая продолжается.

— Ты сам сказал: любимые люди, домашние дела. Может, тебе это и надо искать?

— Тут все иначе, — откликнулся Гремлин.

— Многое иначе, — поправила она, — там была Гайана и сельва, а тут Полинезия и атоллы.

Гремлин отрицательно крутанул головой.

— Не в том дело, сельва или атоллы, а в том, что люди другие. Я попробую объяснить. Там, в Гайане, мы все были одной семьей. Общий дом, общие идеалы, понимание с полуслова.

— А секс был у всех мужчин со всеми женщинами? — невозмутимо спросила Фоккер.

— У молодежи почти так, а у тех, кто постарше, были предпочтения, — сказал Гремлин.

— У тебя, — уверенно сказала она, — была одна любимая женщина, и ваши дети.

— Да. Как ты догадалась?

— Просто, женская интуиция.

— Понятно, Фоккер. А кто у тебя?

— У меня дочка, ей скоро 6 лет. Теоретически, в Австралии существует ее биопапа, но мы не сошлись характерами. Так что мы с дочкой живем на Вануату. А когда я далеко, моя дочка остается с семьей туземцев. Они работают по дому, но скорее это друзья, чем наемные люди. Знаешь, они замечательные, позитивные, и у них четверо своих детей. Как-то так.

— Это здорово, — он улыбнулся, — я рад, что у тебя есть родные люди.

— А я-то как рада. И, знаешь, Гремлин: вся твоя философия подождет, я тебя уверяю. Сейчас середина ночи. Ты мужчина, я женщина, зачем что-то еще в данный момент?

…Ночь продолжалась, и завершилась, согласно правилам астрономии, рассветом.

Утро. Облака ползут по лазурному небу, как гигантские ленивые улитки-альбиносы.

Завтрак вдвоем за столиком под открытым небом — пока еще солнце не жаркое.

Потом — доеденная яичница, допитая кружка кофе, и…

— …Тебе точно надо так скоро улетать? — спросил Гремлин.

— Да, — Фоккер кивнула, — но мы ведь теперь друзья, так что будет случай, еще встретимся.

— Слушай, — сказала он, — а если мне понадобиться совет, я могу тебе позвонить?

— Хэх, — пилот-инструктор покачала головой, — позвонить-то ты можешь в любое время. Но, пригодятся ли тебе мои советы, вот в чем вопрос. Мы очень разные люди, ты заметил?

— Потому и пригодятся, что мы очень разные, — спокойно пояснил Гремлин.

Пурпурный самолетик удивительно-легко оторвался от воды, и начал по ровной спирали подниматься в небо, будто стремясь покрутиться вокруг изящной стайки облаков. Фоккер догадалась, что Гремлин проводит ее взглядом, поэтому сначала развлекла его несколькими фигурами базового пилотажа, и только потом ушла на запад, в сторону Вануату. А Гремлин направился в кают-компанию, где доктор Протей без спешки завтракал, и одновременно смотрел свежие новости на экране ноутбука.

Увидев коммодора, вошедшего с палубы, доктор сделал пару глотков изумрудно-зеленого напитка из высокого прозрачного стакана, и произнес такую тираду:

— Странно, Гремлин. Прекрасная дама улетела, кажется, в восторге от проведенной ночи, и кувыркалась в воздухе, как птичка-колибри, а ты тут на грани депрессии. Присядь. Хочешь попробовать новый коктейль из водорослей для быстрого восстановления после стресса?

— Док, у меня не стресс, — буркнул Гремлин, усаживаясь за стол.

— Да. У тебя не стресс, но близко. Что же случилось между тобой и прекрасной дамой?

— Это не так просто объяснить, док. Мне не хватало нескольких деталей, чтобы собрать эту головоломку, и Фоккер мне их подарила.

— Гремлин, не говори загадками. Что за головоломка, что за детали?

— Понимаешь, Протей, мне все время казалось, что в воссозданном городе-деревне Li-Re на Сувароу не хватает чего-то очень важного, необходимого. И мне казалось, что дело в Джо-Джиме. Без его эмоциональной поддержки и без его советов очень трудно, ты согласен?

— Да, пожалуй, — ответил доктор, — а что теперь? Твое мнение изменилось?

— Изменилось. Я понял, что на меня влияет субъективный фактор.

— Уф… Я еще раз тебя прошу: не говори загадками.

— В общем, так… — коммодор хлопнул тяжелой ладонью по столу, — …Это воспоминания, от которых я не могу отвлечься.

— Иоланта и дети? — предположил доктор.

— Да. Иоланта и дети. Их нет, поэтому мир кажется мне неполным. Мир будет казаться мне неполным, даже если станет идеальным. Так что впредь, оценивая что-либо, я буду вводить поправку на эти мои воспоминания, как поправку на ветер при стрельбе, вот и все.

— Что ж, Гремлин, это разумно. А теперь отвлекись от воспоминаний. Есть новость, которая бесспорно касается твоей работы. Я включаю запись.