Олег Фомин - Бомба vs. Чудо

– Хрикс, клянусь Галактический Колония! Еще раз перепутать, и я назначить диспетчером Фрикса! А ти опять ползти вниз, таскать белковий шлак!

– Я все исправить, хозяин!

– Шевелись, безмозглий личинка!

Все поворачиваются к шефу. Из-за верхней губы Кирилла торчат кровавые клыки, глаза горят красным. Тараканы замирают, усики как копья целят в Нососуева.

– Хрикс, включить завеса!

Элла, потупив взор, оправляет костюм, волосы. Кирилл чистит горло, лижет клыки, через пару секунд их уже не видно, красный свет меркнет, глаза как глаза. Тараканы бешено суетятся, исчезают внутри станции. Снова вспышка, дворец окутывает знакомый силуэт, прозрачный, с рябью. Пара секунд – и прежняя Юлечка пятится к шкафу, берет савок, швабру, возится с разбитой чашкой, глаза настигнутой львом антилопы, прикованы к шефу.

Нососуев будто шарахнут молнией, ладно хоть волосы не дымятся, но дыбом стоят как наэлектризованные. Глаза – бильярдные шары, руки трясутся.

– У-у-упырь! – тычет в Кирилла.

– Э-э… вампи…

– Молчать! – Нососуев замахивается, вот-вот врежет, но палец тычет в Юлечку: – Пы-пи-п…ришельцы?

Юлечка отпрыгивает, глаза как у лемура, савок и швабра – копье и щит.

– А ты?! – Нососуев волчком к Элле.

– Человек, – с выдохом кивает та. – Самый настоящий.

Нососуев прячется за Эллу, выглядывает как из-за крепостной стены.

– Вы скрыли от меня! – Тычет в Кирилла и Юлечку. – Предатели! У нас вся работа держится на фикции, недомолвках, сплетнях, скрытых смыслах! Коллектив должен стоять на доверии! А вы… вы!. Ты с ними заодно, Элла!

– Успокойтесь, Андрей Викторович! – Юлечка вот-вот метнет швабру.

– Э ж надо, а! Год работаю с кровососом и колонией пришельцев, а они молчат! Мы перемесили столько дерьма, выуживали каждую вшивую бомбочку. А настоящие бомбы под носом! Да если б вы признались, мы бы уже отдыхали на виллах!

– Я признался, – пожимает плечами Кирилл. – Банкет в честь дня рождения вампира, изысканная кровь двухсотлетней выдержки, бокалы, платья, тосты, поздравления, светские беседы… Были все вампиры города, оборотень Рауль, еще Валя-инкуб – жаловался на новую пассию Анжелочку, мол, надоела…

– Я же вам сразу открылась! – Юлечка бросает швабру и савок на пол. – «Колония высокоразвитых пришельцев высадилась на Землю для изучения социальных аспектов цивилизации людей, в целях безопасности и чистоты эксперимента колония использует голографическую маскировку…» А вы – бла-бла!..

Юлечка оседает на стул, голова падает на руки, плечи дрожат.

– Я, между прочим, – хныкает, – ультрасовременная программа, меня тысячи колонистов писали, я вам схемы, таблицы, программный код на блюдечке, а вы… Вам бы только сиськи!

Юлечка душит беляш как восставшая из мертвых Дездемона, литр кофе залпом, в ладонь упирается мокрая от слез щека.

– Указала даже баги! Мне сахар нельзя – зависаю. А белков побольше, я… мы из них делаем личинки, станцию, энергию. Зарплата вся на мясо, никакой личной жизни!

Нососуев хватает голову, его шатает. В зеркале сталкивается лоб в лоб с отражением, страшная рожа опрокидывает на край офиса, в горле застревает крик. Потом доходит: это не зеркало – за окном плакат Гаврилы Петухова.

– Ну какая из меня бомба? – Кирилл поднимает, отряхивает шефа. – Киношные вампиры круче, такое вытворяют – спецэффекты, графика, трюки, – нам, настоящим, и не снится. Подумаешь, семьсот лет. Бледный, худой – как будто из онкологии. Клыки сейчас продаются в магазинах, даже делают стоматологи. И красные линзы в моде. Гаврила Петухов вина пьет больше, чем я крови, бьется в авариях, дебоширит, насилует, убивает. А я – тихий мирный обыватель, кровь пью медицинскую, иногда Элла угощает, ей полезно для костного мозга.

– Кому нужны инопланетные тараканы. – Юлечка кидает в мусор фарфоровые осколки. – По кухням своих тьма. А голограммы скоро будут на каждом смартфоне, и не надо мяса.

– Вы настоящие, – мямлит Нососуев. – О вас должны узнать!

– Ну узнают, ну разрежут на кусочки. – Кирилл похож на заботливого санитара. – Ничего интересного не найдут, погонят на «Фабрику звезд», «Вампиры на льду»… Но не узнают.

– Почему?! – рычит Нососуев как вампир.

– Все ускоряется, люди вливаются в суету, времени не хватает, надо успеть контракт подписать, с тем-то встретиться, это купить, то продать, выяснить, просчитать, сделать отчет, органайзер от напоминаний с ума сходит, телефон вопит постоянно. Нас если и заметят – пройдут мимо, некогда думать о мелочах. А кто просто ходит на работу, спивается, жиреет, если и задумается – быстро надоест. То ли дело: изнасиловали, избили, опозорили, кинули. А герои и чудеса нафиг, побольше бы грязных свиней – ощущать превосходство, ну или хотя бы равенство.

– Андрей Викторович, езжайте домой.

Нососуева ведут к двери под руки, как инвалида, которому сделали операцию и учат ходить заново, ноги подгибаются, глаза в тумане…

– Считайте, что у вас выходной.

– А сайт?..

– Сами все сделаем.

Нососуев очухивается в такси, на заднем сиденье знакомого потертого салона. И водила знакомый, валяется как на диване, по лобовому стеклу весь день одна и та же унылая передача.

– О-о, братуха! – лыбится небритая морда. – Вот жеж мир, елы, тесен!

Что-то в ней узнается чересчур, за жиром, красными пятнами, щетиной… видел эту рожу среди материалов сайта…

Борис Талый.

– Че кислый, братуха? Давай Борю Талого включу! – Жирный палец тычет в сидишник, оттуда льется блатноватый мотивчик. – Боря Талый рулит, слушай почаще, диск подарю! А остальных не слушай, они говно!

Боря звучно пускает ветры, едва не взлетает на реактивной тяге.

– Гы-гы, пырдон! А у тебя ж рука была в гипсе, говорил, носить еще месяц. Че, уже срослась?

– Феи…

– Шо?

– Феи. – Нососуев открывает окно за глотком воздуха. – Красивые такие, как птички. Раз – и вылечили… Чудо.

– Тоже мне, чудо! – ворчит Боря. – Жигуль в минус сорок завести – вот чудо! Глюки у тебя стремные! Какими таблетками закидывался? Щас дам таблеточки, так вставят, уууу… со всех дыр голые феи полетят!

Стекло под дождем словно тает, рыдает. Люди мелькают как буквы, вроде бы разные, но вмещаются в алфавит: Академик, Бизнесмен, Водила, Дворник… А читаешь – так и вовсе черно-белая линия, смысл теряется, фразы тянутся как резина, повычеркивать бы…

– Как руку-то вылечил?! – ревет Боря. – Отрезали, всунули протез? Гы-гы!

– Я ж говорю, феи. Приходят в палату медсестрички, молодые, с формами, раздеваются и давай пациента ублажать. Сиськи, задницы… Так тянет пощупать, рука вмиг заживает.

Из решетки канализации на проезжую часть вылезает фея. Платьице в грязи, крылья помяты, сломаны, ладошки отчаянно вытирают слезы. Машина рычит, колеса вот-вот раздавят…