Леона Райноу - Год последнего орла

«Сэр, Вас приглашают немедленно явиться в центр космической связи для консультации. Возникшая экстренная ситуация требует Вашего присутствия. Б.Н.Боннетт».

Я поглядел в сторону ангара — он был окружен надежными часовыми. Все полеты над аэропортом были отменены. Радио молчало; над летным полем царили тишина и спокойствие. Я отмахнулся от аэровоза, который привез посыльного, и, прихрамывая, побежал в направлении штаб-квартиры.

После долгих блужданий по лабиринту коридоров, за время которых мне пришлось трижды подниматься и опускаться на лифте, трижды подвергнуться строгой проверке документов и один раз — вежливому обыску, миновать две толстых стальных двери и шесть раз расписаться в каких-то книгах, я, наконец, вошел в святая святых центра космической связи — в штаб управления марсианской экспедицией, которая в этот самый день должна была победоносно закончиться.

Комната от пола до потолка была заставлена разнообразной техникой. Ярко светили голубые люминесцентные лампы, а на панелях приборов мерцали красные сигнальные огоньки. Впереди всех, у пульта, сидел сам Б.Н., который даже встал, увидев меня, и молча со мной поздоровался. Вид у него был измученный, глаза красные. Рядом с ним я заметил трех первых его заместителей. Остальных заместителей, от четвертого до десятого, я не знал в лицо, но и они наверняка были здесь. Позади сидела блестящая свита из двух десятков специалистов по космосу и толпы космических медиков — все нобелевские лауреаты с мировыми именами. Зачем я понадобился этому собранию знаменитостей?

Шеф указал мне на свободный складной стул в заднем ряду. Перекрывая писк и визг радиосигналов, он сказал:

— Мистер Фитцсиммонс, мы пригласили вас сюда в надежде, что вы сможете высказать какие-нибудь соображения по поводу происходящего на борту корабля. За время вашей долгой работы на спутнике, в условиях невесомости, вы, вероятно, накопили бесценный опыт, который может прояснить сложившуюся катастрофическую ситуацию.

Я онемел от изумления, но тут же пришел в себя.

— Я к вашим услугам, сэр, — сказал я и сел. Никто ко мне даже не обернулся, лица у всех были серьезные и мрачные. Я почувствовал, что у меня по спине побежали мурашки. Через несколько часов марсианская экспедиция должна была приземлиться, но там, кажется, произошло что-то ужасное!

Все сидели молча — слышался только визг и мяуканье радио. Прислушавшись, я вздрогнул: в шуме космических помех мне вдруг почудились человеческие голоса.

— Отвечайте… отвечайте… отвечайте… — повторяли они без конца. — Помогите… помогите… помогите…

Неподвижные фигуры вокруг меня сидели с напряженными, каменными лицами, чуть наклонившись вперед. Неужели никто не слышал того, что сейчас услышал я?

— Помогите… ради… бога… дайте посадку… посадку… посадку…

Это было похоже на галлюцинацию. Но тут я услышал голос шефа:

— Скажите, мистер Фитцсиммонс, не пришлось ли вам за десять лет вашего пребывания в космосе перенести какую-нибудь неизвестную болезнь, например сыпь на лице или теле?..

— Это бери-бери, — сказал я. — Но мы ее быстро вылечили витаминами.

— Нет-нет, я говорю о каком-то необычном высыпании на теле.

— Может быть, экзема? Она была у меня раза два. Я думаю, от радиации. Но потом она сама собой проходила.

— А это сыпь была не серая?

— Нет, сэр. Обычная красная сыпь.

— А вам не приходилось замечать что-нибудь вроде серой плесени, похожей на мох, которая распространяется по всей кабине, по всему телу…

— Нет, сэр, не приходилось! Никогда! — отвечал я с ужасом.

— Серая плесень, которая распространяется и распространяется и в конце концов убивает…

— Сэр, вы хотите сказать, что капитан Клекстон… что там случилось что-то…

Шеф посмотрел сквозь меня и не ответил. Он кивнул своему второму заместителю. Тот, не меняя своей напряженной позы, повернул ко мне голову и сказал:

— Корабль приблизился к Земле еще на рассвете, на несколько часов раньше срока. Он задержан в зоне космической станции «Зет» и до сих пор находится там. На борту произошло что-то очень серьезное. От этой странной болезни погиб не только Клекстон. До него умер еще один член экипажа, о чем нам в свое время ничего не сообщили. Два дня назад умер третий. А теперь поражен, по-видимому, весь экипаж. Собравшимся здесь надлежит не более чем за час принять решение, что делать.

Радиосигналы зазвучали громче, и в их унылой какофонии я снова расслышал:

— Ради бога, дайте посадку… сообщите, что нам делать… помогите… помогите…

Никто не двинулся. И тут я заметил, что все сидят с затычками в ушах. Их не было только у шефа. Заместитель продолжал:

— Сегодня утром мы получили крайне важную информацию. Вы, видимо, знаете, что капитан Клекстон вез с собой образцы давно вымершей марсианской формы жизни. Он нашел много странных предметов причудливой формы, похожих на окаменелости. Так вот, десять дней назад кто-то на борту корабля уронил контейнер, где они лежали, и он раскрылся. Контейнер сразу же снова запечатали. Но два дня спустя на стенах кабины начала появляться плесень — та самая, которая убила Клекстона. Она быстро расползлась по всем отсекам. С каждым днем заболевали новые члены экипажа. Они попросили у нас медицинского совета. Но наши врачи не знали, что им рекомендовать. Теперь мы пришли к выводу, что корабль заражен марсианским микроорганизмом — может быть, тем самым, который уничтожил цивилизацию на Марсе.

Вопли, доносившиеся из приемника, усиливались. Среди них мелькали обрывки фраз, отдельные слова… или, может быть, это мне только чудилось? Я старался не слышать, не обращать на них внимания.

— Они многое скрыли от нас, — сказал шеф с ледяным спокойствием. — Только благодаря этому им удалось приблизиться к Земле. И только из-за того, что их положение сделалось отчаянным, мы узнали, что там произошло. Как вы слышали, корабль задержан, в зоне космической станции «Зет» на расстоянии трех тысяч миль от Земли.

Шеф показал рукой на свои уши. Все вынули затычки. Он продолжал:

— Я полагаю, мы должны им ответить.

Все присутствовавшие молча придвинулись к радиопульту.

— Сэр, я могу уйти? — стоило мне произнести это, как все присутствующие вскочили на ноги, будто посередине комнаты упал метеорит.

— Уйти? Конечно, нет! — отчеканил шеф тихо, но решительно. — Вы теперь засекречены. Вы будете засекречены до конца своей жизни! Под страхом мгновенной лазерной казни вы никогда ни словом не должны обмолвиться о том, что видели или слышали здесь. Понятно?

Я оцепенел под десятками пристальных взглядов.

— Отвечайте!

Я кивнул головой.

— Положите руку на сердце, — приказал шеф. Я повиновался.